После обеда пойдем посмотрим, что Илюшка Матафонов со своими гадами делает.
Они, корешок, притихли! сказал тот, третий, которого мы мало знали.
Потом уже не было слышно, что они говорили, но зато я услышал какое-то шебаршанье и удар. Я быстро обернулся и увидел, что Илюшка Матафонов лежит на Генке Вдовине, зажимая ему рот рукой, а Генка сучит своими длинными ногами, как комар, если попадет в паутину. Валерка-Арифметик тоже придерживал Генку Вдовина и смотрел на него злыми глазами. Они держали его минут пять, до тех пор, пока шаги Леньки Пискунова и его дружков совсем не затихли. Потом Илюшка с Валеркой отпустили Генку, и Илюшка сказал:
Смотрите, люди добрые, этот Генка Вдовин хотел сорвать операцию «Икс два нуля!» Судить его! Судить страшным судом!
Справедливо! сказал Валерка-Арифметик!
У меня терпежу нет! прошептал Генка Вдовин. Я не могу видеть этого Леньку Пискунова! Я ему пиджак хочу изорвать в клочья!
Он хотел броситься на Леньку Пискунова, объяснил Арифметик. Задрожал и хотел броситься
Мы потом обсудим твой гнусный поступок, заявил Илюшка, а теперь пошли по следам преступников!
Идти за преступниками по лесу было легче, чем по городу. Там можно прятаться только за углом, а здесь любой кустик годится. Одно плохобыло еще рано и со всех кустов на нас текла прохладная душистая вода, так что мы стали мокрые и тяжелые от сырой одежды.
Сначала Ленька с дружками шли по узкой извилистой тропинке, и мы все ждали, когда они свернут в сторону, но они все шли да шли, так что тропинка стала казаться бесконечной, хотя я-то хорошо знал, где тропинка кончается: на берегу Читинки. Я уже подумал, что у Леньки Пискунова там и спрятаны удочки, но тут наткнулся на спину Генки Вдовина, который остановился как вкопанный.
Свернули! шепотом обрадовался он.
Ленька с дружками свернули в сторону Серебряной Пади, в настоящий лес, такой, как на картинке, где балуются медвежата. Тут и тропинок-то было мало, а только коряга на коряге.
Тише! Не хрусти ветками! предупредил Илюшка Матафонов. Шагай по-следопытски!
Он правильно это говорил: по сосновому лесу идти скрытно труднее, чем по лиственному, так как здесь все сухое да ломкое. Наступишь на маленькую веточку, а она так треснет, словно из нагана выстрелили. А еще хуже сучки, что на самих деревьях: зазеваешьсяи нет у тебя глаза. Но самое плохое вот что: в сосновом бору человека видно далеко. Листьев-то на деревьях нет. У человека, который хочет незаметно идти за жуликами, одно спасениеперебегать от дерева к дереву, прыгать, как белка, от ствола к стволу.
Мы прыгали от ствола к стволу, наверное, с полкилометра. Особенно интересно прыгал Валерка-Арифметик. Он словно задачу решал: все выбирал, как покороче прыгать от дерева к дереву, и в конце-то концов обогнал даже Илюшку Матафонова. Что касается Генки Вдовина, то он презирал прыганье от дерева к дереву. Лицо у него было недовольное и такое брезгливое, точно Генка мокрицу проглотил. Я же прыгал с удовольствием: интересно, когда ты видишь Леньку Пискунова, а он тебя нет. Потому я прыгал, как заводная игрушка.
И вдруг Ленька Пискунов с дружками исчезли. Просто чудо случилось: вот они были, а вот их нет, словно сквозь землю провалились.
Ого! сказал я. Ого-го!
Замрите! приказал Илюшка Матафонов.
Мы замерли и стали изучать то место, где Ленька и его дружки провалились сквозь землю. Место было как место: маленький холмик, две лиственницы и здоровенная сосна. А больше ничего.
Черт возьми! прошептал я. Любопытно, как интересно!
Не бормочи! зло зашипел на меня Генка Вдовин. Тут драться не дают, а ты еще бормочешь
Просто смешно глядеть на Генку, когда он из себя выходит. Все не может забыть, что Ленька Пискунов порвал ему пиджак.
Замрите! опять сказал Илюшка Матафонов. Ложитесь! Отступайте!
Ленька Пискунов с дружками появились снова, как из-под земли, и пошли в нашу сторону. Теперь они шли на нас, и солнце светило сбоку, так что они могли видеть нас так же хорошо, как мы их Ну, нам ничего не оставалось делать, как расползаться в разные стороны. Я, как рак, пополз сначала задом, потом догадался повернуться головой вперед, прополз много метров и очутился в маленьком овражке. Дно овражка было мягкое от упавших иголок. Потом ко мне сверху свалился Генка Вдовин, а Илюшка с Арифметиком залегли чуть левеетоже в небольшом овражке.
Когда Ленька с дружками прошли мимо и скрылись, Илюшка Матафонов вскочил.
У них там землянка! заорал он, прыгая от радости. У них землянка!
Они без удочек! сказал Валерка-Арифметик. Значит, не рыбу ловят!
Айда к землянке! прыгал Илюшка Матафонов. Нам главноеземлянку раскопать!
Мы находим улики, но
Я нисколько не удивился, что у Лельки с дружками была землянка: в прошлом году мы сами имели землянку недалеко от Читинки. Это была неплохая землянка. Стены и потолок мы обили фанерой, на полу лежали мягкие березовые листья, а у входа вкопан в землю столик. На нем можно было обедать.
Вот она! обрадовался Илюшка Матафонов.
Веселые, мы посмотрели друг на друга и вдруг сразу поняли, чего нам не хватает. Нам не хватало карманного фонаря. Мы ведь не знали, что найдем землянку, и никто не взял карманный фонарь.
А спички? спросил Илюшка. У кого есть спички?
Ни у Валерки-Арифметика, ни у меня спичек, конечно, не было. Не было их, наверное, и у Генки Вдовина, но я так, на всякий случай, все же поглядел на него. Потом на него стали смотреть Илюшка Матафонов и Валерка-Арифметик.
У тебя нет спичек, Генка? спросил Илюшка. Может быть, случайно.
Ни холеры у меня нет! сказал Генка. Что я курю, что ли. Ленька Пискунов курит, сволочь!
Ох, как здорово нам не хватало спичек или карманного фонаря. Я заглянул в дыру, что вела в землянку, и поежился: страшно туда лезть без огня. Кто знает, что нагородил там этот Ленька Пискунов. А вдруг самострел, а вдруг капкан, а вдруг что-нибудь там взорвется, вроде мины. Когда имеешь дело с таким жуликом, как Ленька Пискунов, так ухо надо держать востро.
Ну ладно, была не была! сказал наконец Илюшка Матафонов. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!
Он подошел к дыре, встал на колени и махнул нам рукой: дескать, если чтоне поминайте лихом. Глаза у него были большие и круглые, так как он смотрел в темноту.
Есть у меня спички! вдруг сказал Генка Вдовин. В кармане завалялись! Целая коробка!
Давай их сюда! совсем спокойно ответил Илюшка. Дурак стоеросовый! Будто мы не знаем, что ты втихаря покуриваешь. Кури, кури себе на здоровье! Может, подохнешь. Дурак стоеросовый!
Нужно говорить дура стоеросовая! поправил его Валерка-Арифметик. А вообще ты справедливо говоришь, Илюшка! Каждый взрослый человек, который курит, всегда жалуется: «Эх, не могу бросить! Черт меня попутал привыкать!»
Зато с папиросой думать лучше! сказал я. Мой папа диссертацию на одних папиросах написал Впрочем, мама говорит, что у него нет воли!
Пока мы говорили о папиросах, мы просто забыли про то, что надо лезть в землянку. Уж очень интересный разговор был про папиросы! Я, скажу прямо, тоже однажды попробовал затянуться окурком папиросы, который папа оставил в пепельнице. Противно и голова закружилась, но я был доволен, что все-таки не струсил курнуть. Противно, а вот все-таки
Я никогда не буду курить! сказал Илюшка Матафонов. Батька так по утрам от табака кашляет, что говорит: «Будь он проклят!» Мама смотрит на него и чуть не плачет. Ты, говорит, себя губишь!
Ладно, ладно! сказал Генка. Я что, все время курю? Я уж дней десять папиросу в рот не брал! Сам дура стоеросовая!
А землянка-то! сказал Валерка-Арифметик. Чего это мы в землянку не лезем!
Нам торопиться некуда! ответил Илюшка, но покраснел. Ему, наверное, стало стыдно, что из-за каких-то папирос мы немного забыли про землянку. Я полез!
Ну тут я понял, что Илюшке Матафонову тоже не шибко-то весело лезть в землянку. Он, может, потому так долго и говорил про папиросы, что страшновато было. Я подбежал к Илюшке, сел возле него и заглянул в дыру. Генка с Валеркой-Арифметиком подбежали тоже.