Посмотрев на часы, я вышел. Я снова был озабочен, обеспокоен. Я торопился уехать. Лес Шезэто все, что осталось от обширного соснового бора, который некогда, должно быть, покрывал всю северную часть острова. Самые лучшие виллы возводились именно в этом лесу, на берегу бухты Бурнеф, укрытой от гуляющих по морскому простору ветров. Но там несколько десятков владений. Возможно, не так-то просто будет отыскать принадлежащее Мириам Хеллер. Я вошел в бакалейную лавку. Госпожа Хеллер? Недоумевающий взгляд. Нет, здесь об этой даме никогда не слышали. В булочнойтот же результат.
Говорите, она рисует?.. А как она выглядит?
Не знаю. Я ее никогда не видел.
Тут мне пришла в голову мысль обратиться к мяснику.
А-а\ Дамочка с пантерой!воскликнул он.Вилла Мод... Но постойте-ка, вы ведь ветеринар из Бовуара?
Да.
Ну как же, как же... Мы с вами встречались как-то раз у Мазо.
Совершенно верно.
Я ждал продолжения, зная, что он будет словоохотливей Виаля.
Выгодная практика,сказал он.Она не скупится. Да она и должна быть состоятельной, потому что такой зверь сжирает чертову прорву...
Это гепард,поправил я.Не пантера.
Для меня все едино. Я бы пристрелил что того, что другого. Или сдал бы в зверинец... Но держать такое у себя дома!.. Она с приветом, эта дамочка.
И, видя, что я улыбаюсь, он притянул меня к себе за отворот куртки и понизил голос, хотя в лавке никого больше не было.
Я вам точно говорю, она с приветом,зашептал он.Днем она вообще не показывается на глаза. Выходит только по ночамэто, по-вашему, нормально?
Творческий человек, что же вы хотите. Она рисует.
Рисует! Она рисует! Да разве это причина?.. Подумайте только, она расплачивается со мной чеком, вместо того чтобы прийти как все... Кого она из себя строит, а? Мы тут все же не дикари... Но погодите, я не сказал самого главного...
В магазин вошла пожилая покупательница. Мясник отпустил меня.
Зайдите попозже. Сходим пропустим по стаканчику.
Но где же вилла Мод?
Ах да. Доедете до таможни и свернете влево на большую аллею. Последний дом.
Уходя от него, я уже начал представлять себе Мириам. Я впервые вызывал в воображении ее фигуру, лицо. Она наверняка молода, несколько эксцентрична, подобно тем молодым путешественницам, что летом проносятся через Бовуар. Она заранее вызывала у меня неприязнь. Вдобавок я не сомневался, что она побывала у Виаля в любовницах. Но, в конце концов, мне-то какое до этого дело?
Виллу Мод я нашел легко. Двухэтажный дом в стиле 900-х годов с резными деревянными украшениями. Краска выглядела полинявшей. Все ставни были закрыты. Я толкнул калитку и вошел в сад. Скорее даже не сад, а участок каменистых ланд, на котором росли несколько великолепных сосен. К двери вело крыльцо с тремя ступеньками. Звонка не было видно. Я негромко постучал. Ни звука. Должно быть, Мириам и ее гепард еще спят. Я обошел виллу и увидел сквозь сосны море. С этой стороны вдоль всего фасада шел широкий балкон. На нем рядом со столиком стоял шезлонг.
Ветер тихонько шевелил страницами оставленной на столике книги. Я вернулся на крыльцо и позвал:
Есть тут кто-нибудь?
Я уже собрался уходить, но тут дверь распахнулась, и в проеме показалась негритянка.
II
Она выглядела лет на пятьдесят. Низенькая, тучная, с физиономией, как у мопса, с влажными бараньими глазами. Нет! Это невозможно!.. На какое-то время я лишился дара речи. Потом пробормотал:
Простите... Я от доктора Виаля.
Проходите. Я доложу о вас мадам.
Разумеется, я должен был предположить, что у Мириам есть служанка. Но даже входя в гостиную, я все еще не мог оправиться от изумления и только тогда понял, до какой степени этот визит обеспокоил меня, выбил из колеи. Со вчерашнего вечера вокруг него вольно или невольно крутились все мои мысли. И не только из-за гепарда... Мне казалось, что под угрозой моя безопасность. Все это было туманно, неуловимо. Сейчас-то я, конечно, склонен выпячивать отдельные детали; это неизбежно. Но я все равнокак бы поточней выразитьсябыл настороже. Вот почему я придирчиво оглядывал комнату, в которую попал. В ней не было ничего примечательного. Обставленная по старинке гостиная, сырая и сумрачная, не очень чистая. У стенызакрытое фортепиано, на немфотография на подставке: бородатый мужчина в мундире артиллериста. На столетри высохшие веточки мимозы. Пол скрипел под ногами, так что ходить по комнате я стеснялся. Сверху доносился неразличимый разговор. Я нагнулся и поднял лежавший под стулом клочок рыжей шерсти. Здесь бродила Ньетэ. Шерстинки длинные, жесткие, белые у корнейявно с бедра. Я взглянул на часы: без десяти восемь. Им там, наверху, видно, невдомек, что я тороплюсь. Тут скрипнула лестница, и я понял, что это хозяйка. Она вошла, и я снова испытал удивление при виде этой высокой стройной женщины в фиолетовом халате. Что меня поразило, так это ее холодная отстраненность. Без всяких на то оснований я ожидал увидеть существо фривольное и пустое, передо мной же предстала дама. Я отдаю себе отчет, что это звучит несколько напыщенно и наивно, но это слово точно выражает мое первое впечатление. А поскольку я робок, то тотчас показал себя еще более неотесанным и грубым, чем даже был на самом деле. Я приветствовал ее коротким кивком.
Рошель,буркнул я.Бовуарский ветеринар. Меня направил к вам доктор Виаль...
Она улыбнулась и вдруг стала другой Мириампростой, радушной, почти юной. Ей наверняка было около сорока, но когда она вот так улыбалась, то вмиг превращалась в подросшего товарища по играм. Она без церемоний протянула мне руку. Ее серые глаза излучали интерес, внимание, сердечность.
И вы проделали весь этот путь! Филипп хорош, нечего сказать. Мне ужасно жаль, что он побеспокоил вас из-за пустяков. Ньетэ просто не освоилась здесь. Это пройдет...
По еле заметному оттенку в ее голосе я понял, что сама она тоже не освоилась и не освоится, пожалуй, никогда.
Пойдемте,сказала Мириам. Покажу вам ее, раз уж вы приехали... Только, ради Бога, извините меня за беспорядок...
Я последовал за ней на лестницу. Она поднималась легко, полуобернувшись ко мне.
И лучше бы вам к ней не притрагиваться. Сейчас она не в духе. Я сама остерегаюсь.
Ничего, я привык,глупо ответил я.
Я все более смущался, становился все более неловок и ненавидел Виаля... Филипп. Мужчина, которого она называет Филиппом... Уж лучше я сразу отмечу эту подробность. Она меня не красит. Но она необычна. Полагаю, тогда я впервые ревновалревностью юнца, мальчишки. И это я понял сразу. Я ни на миг не усомнился в том, какова природа этого чувства, так что в ее комнату я входил уже надутый.
Зверь, вытянувшись на боку, лежал в разобранной постели. При виде меня он не шелохнулся, но глаза его под полуприкрытыми веками заблестели.
Тихонько,шепнула мне Мириам.
Она присела на краешек кровати. Гепард, распластавшись, с прижатыми ушами подполз к хозяйке, искоса наблюдая за мной. Мириам погладила его уплощенную голову, между ушами прочерченную тремя коричневыми полосами.
Хорошая, хорошая...приговаривала Мириам.
Я видел уже только животное. Остальное было забыто. До чего же удивительна эта перемена, столь внезапная, что мне никогда не удавалось уловить момент, когда она во мне происходит. Я осознаю эту перемену только потом, когда пытаюсь разобраться в себе хладнокровно. Не было уже никакого Рошеляна его место заступило первобытное существо, привыкшее подчинять других существ своей воле. А ведь обычно я довольно нерешителен, меня вечно раздирает между всевозможными «за» и «против». Уверенным шагом я подошел к кровати и склонился над Ньетэ. Та слегка запрокинула голову, готовая разить пришельца мощной лапой.
Отодвиньтесь,сказал я Мириам.
Смотрите, как бы она вас не укусила,с тревогой отозвалась хозяйка.
Уходите!
Теперь я чувствовал гепарда так, как если бы сам когда-то породил его. Мы не спускали один с другого глаз. Я угадывал страх, зыбкими волнами бугривший его шкуру. Бок учащенно вздымался и опадал. Радужная оболочка глаз меняла цвет с зеленого на желтый, ее то и дело затуманивало, заволакивало фосфоресцирующей дымкой, сквозь которую поочередно проглядывали ярость, страх, сомнение, изумление и снова ярость. Втянув ноздрями запах животного, я понял, что оно больно: пахло от него не землей и нагретым сеном, а раненой плотью, нутром. Моя ладонь открылась в воздухе, и гепард перестал жить. Но губа его дрогнула, обнажив клык, острый, как коготь. За спиной у меня по паркету прошуршали ступни... Это явилась посмотреть негритянка. Я ощущал и страх обеих женщин и велел им отступить в глубь комнаты. Между ними и гепардом установилась некая психическая связь: их испуг передавался животному и усиливал охватившую его панику. Когда оно перестало их видеть, связь прервалась. Оно зависело уже только от меня, и я почувствовал, что оно успокаивается.