Рейчел закатила глаза.
Значит, ты собираешься сбежать и бросить свою больную мать из-за какого-то старого подросткового страха? Тебе сорок пять лет, ради Бога. Пришло время придерживаться чего-то.
Ха,она не собиралась издавать этот звук. Он вырвался у нее изо рта, как кашель. Резкий, глухой, односложный смех.
Она всегда знала, что именно так о ней думает ее семья. Она видела это в их глазах и чувствовала в самых глубоких ямах своей вины. По крайней мере, хоть кто-то, наконец, сказал это.
Рэйчел,сказала Бекки, и это слово утонуло в предостережении.
Нет,отрезала Рэйчел.Я устала постоянно мириться с ее язвительной херней. Всегда умнее нас, всегда слишком утонченная для этого города и наших маленьких забот. Легко идти в ногу с музыкой, модой и политикой, когда тебе нужно заботиться только о себе одной, не так ли, Ханна?
Тебе никогда не придется беспокоиться о том, что приготовить на ужин, или как заплатить за новую спортивную форму для пятерых детей, или о том, будет ли «Медикэр» покрывать новый рецепт на лекарство для мамы. Тебе никогда не придется беспокоиться о том, как город будет выпускать новые книги для средней школы или сможет ли церковь продолжать выплачивать пенсии трем отставным секретарям. Тебе даже не нужно больше беспокоиться о своем муже, правда? Все, что имеет значение, это то, что чувствует Ханна. Чего хочет Ханна.
Ханна усмехнулась, хотя подозревала, что слезы, навернувшиеся на глаза, выдают ее боль
Ты самодовольная сука.
Стоп!воскликнула Бекки, вставая между сестрами.Прекратите это немедленно. Рэйчел, возвращайся внутрь.
Конечно,рявкнула Рэйчел.Я пойду, позабочусь о маме. Ханна, давай, убегай, как всегда. Не беспокойся о нас. Мы будем в порядке. Просто делай, что хочешь. Это твоя сущность,она прошла через сад и распахнула дверь.
Ханна смотрела на дверь, которая медленно закрывалась за ее сестрой, пока не услышала резкий хлопок.
Бекки положила руку ей на плечо.
Ханна
Не извиняйся за нее. Она сказала именно то, что думает.
Она расстроена. Мы все расстроены. Вот и все Это безумие, Ханна! Мысль о том, что у папы может быть Боже, я даже не могу этого сказать.
Ну, попробуй представить, как я себя чувствую,она едва успела выговорить эти слова, как ее горло наполнилось слезами. Они заливали ей глаза, и она не могла сдержать рыданий.Я не начинала это!выкрикнула она от боли.Это не моя вина!
Я знаю,Бекки, несмотря на то, что была на пять дюймов ниже, крепко обняла Ханну и попыталась удержать ее.Мне жаль. Мне очень жаль.
Это нечестно!
Я знаю. Это вообще нечестно. Но ты сейчас так расстроена. Сегодня не нужно ничего решать. Посмотрим, что мы сможем узнать отсюда.
Я уже изучила Биг-Сур. Там всего тысяча постоянных жителей. Если моя настоящая мама там, ее будет легко найти.
А если ее нет?
Тогда нужно найти человека, который помнит ее. Зимой это место даже меньше, чем Косвэлл. Мне проще пойти и задать несколько вопросов, чем написать тысячу писем.
Ханна,голос Бекки был прерывистым, умоляющим.Если она пробыла там сорок пять лет, то пробудет там еще месяц. Пожалуйста, потрать несколько дней на то, чтобы все это переварить.
Я не могу, Бекс. Это сводит меня с ума. Я не могу сидеть с мамой каждый день и не задавать вопросы. И Рэйчел арестует меня за жестокое обращение со стариками, если я не остановлюсь.
Она этого не сделает.
Может быть, она просто снова мне скажет, что я бесполезный, эгоистичный кусок дерьма.
Это не то, что она сказала.
Ханна выпрямилась, освобождаясь из объятий Бекки. Она провела рукавом по лицу и громко шмыгнула носом.
Это именно то, что она сказала. Но это не важно. Она права. Я убегаю. Я всегда так делаю.
Ты не
Это не имеет значения! Мне все равно. Если моя мать все еще там, мне нужно знать.
Но почему?настаивала Бекки, и в ее голосе не было ни сарказма, ни презрения. Она действительно не понимала. Ханна видела отчаяние в ее умоляющих глазах.
Потому что, Бекки а что, если я такая же, как она?
Что ты имеешь в виду?
Я имею в виду, что, возможно, со мной все в порядке. Может, я просто унаследовала характер своей матери.
Ханна, прекрати! С тобой все в порядке!
Но это была неправда. О, она была довольна собой и своей жизнью уже несколько лет, но развод означал, что ей снова придется столкнуться со всеми своими сомнениями. Почему она не может просто остаться на месте и привыкнуть к окружающей обстановке?
По крайней мере, в этом Рэйчел была права. Ханна отошла от дел. Она убежала. Она отвернулась и пошла дальше. Это было то, что она всегда делала.
Она может попробовать сделать это еще раз. В любом случае, от нее сейчас здесь не было никакого толку. И никогда не было.
Глава 5
КАЛИФОРНИЯ
Калифорния всегда выбивала ее из колеи. Особенно Лос-Анджелес в районе залива. Слабый, нечеткий туман поглотивший воздух, беспокоил ее. Она не могла объяснить почему.
Туман окутал небоскребы и пляж. Город создавал ощущение некой пугающей таинственности, с одной стороны это красивейшее природное явление, а с другой казалось, что в тумане скрывается что-то опасное.
Ханна знала, что это из-за насыщенного влагой прохладного воздуха Тихого океана, смешивающегося с жарой суши, но ей было жутко. Несмотря на свидетельство о рождении, она была уроженкой Среднего Запада. В Айове странность в воздухе означала опасность. Признак того, что надвигается буря. Многие годы предупреждений о торнадо и укрытия в подвале травмировали ее.
Странный воздух не предвещал ничего хорошего. И она никак не могла успокоить свой мозг.
Эта стена тумана, которая каждое утро нависала над побережьем, была похожа на инопланетную мглу из романа Стивена Кинга. Там могло скрываться что угодно. Советские подводные лодки, НЛО или монстры.
Скорее всего, монстры.
На чикагский пляж она может пойти в любой день. Она не должна была уезжать из Чикаго.
Если бы она осталась, то не нашла бы медицинские документы своей матери и не почувствовала бы, как ее жизнь раскалывается надвое, быстро заполняясь грызущим сомнением. И она не ехала бы по калифорнийской дымке и пробкам, щурясь от солнца, которое светило на тебя, даже когда пряталось за этим странным нимбом.
Хуже всего, конечно, были города, туманно мерцающие на акрах цемента. Даже когда Ханна выезжала из Сан-Франциско на юг, на дорогах было такое же плотное движение. Да, здесь было больше холмов и природы. Было где развернуться. Но настоящей открытости не было.
Ущелья здесь были такими же, как и в окрестностях Лос-Анджелеса: большие скопления домов, которые зацепились за любую плоскую поверхность, как будто они упали во время внезапного наводнения. Некоторые из них были укреплены на бревнах и сваях, чтобы держаться вертикально. Дома стояли на утесах, втиснутые в щели, громоздились друг над другом. Так много людей. Так много душ. Их дома боролись за место точно так же, как машины на автострадеодна гигантская пробка человечества.
Но после того, что казалось бесконечной поездкой, что-то изменилось. Мимо автострад Сан-Хосе, строительства дорог Санта-Круз, блеска и денег Монтерея и Кармела пейзаж изменился. Ханна пересекла границу. Двухполосное шоссе сузилось еще больше. Туман растворился в облаках, и она оказалась в каком-то диком месте.
Она ехала медленнее, ожидая в любой момент проехать через какой-нибудь другой город с причудливыми дощатыми домами и ухоженными лужайками, но ничего не обнаружила, кроме зловещей воды и коварных дорог. Побережье здесь было опасным. Диким. Необитаемым.
Она ехала по трассе не одна. Были и другие машины, заполненные туристами и, возможно, несколькими приезжими, похожими на нее. Но никто никуда не торопился. Дороги были слишком медленными и обрывистыми для большой скорости.
Облака плыли туда и обратно. Море под утесами светилось серо-голубым светом. Туристы останавливались на гравийных дорожках, чтобы сфотографироваться, но Ханна ехала дальше, подгоняемая GPS-навигатором на своем телефоне.
Ехать оставалось недолго. Мигающая синяя точка говорила ей об этом, но она воображала, что чувствует это нутром.