Но даже с такими убеждениями Осанай не мог устоять перед женской притягательностью Ацуко Тибы. Он никогда не видел Ацуко без одежды, но представлял, какое у нее подтянутое загорелое тело, как он будет ликовать, заполучив ее в объятья. Надеясь на свой прошлый опыт с женщинами, Осанай даже не сомневался: стоит ему, оставшись с ней наедине, признаться в любви и приласкать, как Ацуко с радостью ответит ему взаимностью. Он очень красивтакого, как он, еще нужно поискать. И красота у негоне полая и беспечная, а неоспоримо интеллигентная и изысканная. Да и кто подойдет Ацуко лучше Осаная? Ацуко двадцать девять, половое влечение у нее развитовряд ли она не позволит заключить себя в объятия после его признания. От одной мысли, что в один прекрасный день его мечты могут стать реальностью, чувство Осаная разгоралось еще сильнее. Сладкая истома переполняла егокак будто Тиба рядом. В такие минуты Осанай удовлетворял себя сампредставлял ее глаза, подернутые дымкой страсти, губы, разомкнутые в восхищении. Ее замечательный умв смятении от грядущих наслаждений плоти. Такое безумное блаженство несравнимо с тем, что она могла переживать с Токидой при их испытаниях психотерапевтической установки. Токида похож на бегемота Осанай мечтал о совершенно ином сексуальном опыте, не таком, как со старшей медсестрой этажа.
Мисако Ханэмуруэту женщину с бледной кожей и зачатками целлюлитаон мог потребовать когда угодно. Мог даже уложить в постель к похотливому холостяку Сэйдзиро Инуи. Хотя у Инуи настолько сильно половое влечение, что как ни пытался Осанай любить и уважать своего босса, он не мог удовлетворить его полностью. И, подкладывая Инуи собственную любовницу, Осанай лишь частично решал проблему любовных утех Инуи. На ее месте должен был лежать он сам. Но даже после таких вынужденных замен любовь Инуи и Осаная не давала трещин. Их взаимное чувство возникло из отношений учителя и ученикаи оно крепло, чем больше у них становилось общих тайн.
Войдя в больничный корпус, Осанай удостоверился, что за ним никто не следит, и спустился на второй подземный этаж по лестнице за кухней. В подземелье было несколько пустующих карцеров. Их обустроили еще в те времена, когда буянивших пациентов держали взаперти, но теперь почти все в институте о них забыли. Отперев огромную железную дверь, Осанай по зябкому коридору направился к дальнему карцеру. В тесной клети, полтора на два метра, на железной кровати без матраса, прямо на сетке, в белом халате спал Химуро. К голове был прикреплен МКД, на столе сбоку лежал коллектор, из которого бедняга Химуро получал регулярную дозу сна шизофреника, тщетно пытаясь погрузиться в собственный уютный сон.
Осаная воротило от уродства Химуро. Теперь он жалел, что отдавался этой свинье ради того, чтобы расположить его к себе, но, чтобы он предал Токиду, следовало удовлетворять его сексуальные прихоти. Осаная передернуло: всю оставшуюся жизнь он может видеть Химуро в кошмарном сне. "Поделом же тебе! Создал программу проекциивот и сходи от нее с ума. И забудь при этом меня. Забудь всё",- злорадствовал Осанай.
В коллекторе было отчетливо видно, как Химуро во сне играет с живой куклойсимпатичной японской куклой в человеческий рост, с короткими волосами. А в коллектор инсталлирована программа подсознательной проекции, предназначавшаяся то ли Цумуре, то ли Нобуэ Какимото. Осанай дал команду Хасимото временно изолировать колдег-почитателей Ацуко Тибы. -
Он же принудил Химуро выкрасть МКД из кабинета Токиды, а когда тот принес модули, вместо привычной услады на диване Химуро ждал стакан с подсыпанным в напиток снотворным. Дальше все шло по плануОсанай позвал Хасимото, они вместе перетащили Химуро в карцер, Осанай приказал Хасимото сделать подсознательную проекцию. Однако программу составили для импульса психических травм Цумуры и Нобуэ Какимото. Проекция длилась одну двадцатую долю секунды и повторялась с интервалом в три минуты, поэтому даже при наихудшем исходе для жертвы могла вызвать лишь бред отношения, а до распада личности дело бы не дошло. Многие знали, что Цумура и Нобуэ Какимотосамые преданные поклонники Ацуко Тибы в институте. Чтобы они не мешались, достаточно устранить их из лечебного отделения, вызвав у них бред отношения. А заодно и дурные слухи об институте пойдут. Но вот Химуро Осанай решил пустить в расходон слишком много знал. Ему можно было сделать прямую проекцию сна тяжелобольного паранойей, который Осанай заранее скопировал из памяти рефлектора. Химуро опустится на самое дно бессознательного без малейших шансов на возвращение, и его личность деградирует.
Перед началом проекции Осанай на всякий случай" проверил карманы Химуро. Тот говорил, что Токида сконструировал шесть модулей МКД, а принес лишь пять. Осанай не исключал, что Химуро мог припрятать один для себя. Однако модуля не оказалосьразве что он мог прятаться в надкушенном шоколадном батончике, который лежал в кармане халата Химуро.
Когда Осанай начал проецировать в сознание Химуро сон тяжелобольного паранойейужасный до того, что сам он не рискнул даже мельком глянуть на монитор,- у Химуро вдруг задрожали конечности, лицо исказила скорбная гримаса, и он застонал. А спустя пару минут вдруг распахнул глаза, уставился на Осаная и заревел. Он был в глубоком шоке, как будто осознавалчеловек рядом собирается его убить. Осанай вздрогнул. Химуро весь передернулся и продолжал орать. Однако вскоре закрыл глаза и, всхлипывая изредка, начал меняться. По его глупеющей на глазах физиономии становилось понятно: его затягивает в глубь бессознательного. И уже совсем скоро по лицу Химуро расползлась идиотская ухмылканекрасивая, порочная, будто человек вкусил таких наслаждений, по сравнению с которыми меркнет любая действительность. И тут Осанай злобно захохотал.
19
Конакава! Эй, Конакава!окликнул Носэ человека, выходившего из аптеки. Он собирался улизнуть с банкета автопромышленников и направлялся в фойе.
Тосими Конакава был его близким студенческим другомвысокий, крепкий, усатый Усы-то он носил уже лет десять, однако Носэ поразился, насколько похудел Конакава с их прошлой встречи пару лет назад.
Что с тобой? Нездоровится?поинтересовался Носэ, едва Конакава, слегка улыбнувшись, ответил ему легким поклоном. Этих мужчин объединяла дружба без оглядки на должности и успехи в карьере.
Да пустяки,- ухмыльнулся Конакава и отвел глаза.- А что, заметно?
Заметно. Ты вроде похудел. И сегодня в штатском. Что ты здесь делал?
Тосими Конакава работал в Главном полицейском управлении. Жизнь ввела его в элитуили, как ее еще называют, привилегированную бюрократию. Университет они с Носэ заканчивали вместе, а потом Конакава выдержал государственный экзамен для старших должностных лиц, полгода стажировался помощником полицейского инспектора. Начинал карьеру инспектором, позже его перевели в Полицейское управление метрополии. И вот он стал главным суперинтендантом.
Генерал-суперинтендант ушел в отставку,- ответил Конакава как-то неуверенно, будто чего-то стеснялся.- Здесь его провожали в тесном кругу.
Что, решил баллотироваться в палату представителей? И банкет уже закончился?
Да.- Конакава опять смолк.- Мне предлагали продолжить, но я отказался.
Носэ заметил, что Конакава подавлен и постоянно отводит взгляд. Болеет, не иначе.
А я только что ушел со своей вечеринки. Давай-ка завалимся в «Радио-клуб»?предложил он тоном, не допускающим возражений.
Носэ показалось, что он не имеет права бросить товарища просто так. В студенчестве Носэ любил шататься с друзьями по злачным местам. Подвыпив, они, бывало, устраивали драки с якудзами, и Конакавас его четвертым даном по кэндопорой его спасал. Если бы не он, в одной потасовке Носэ мог бы лишиться руки. Вспоминая тот случай, он до сих пор вздрагивает.
Может, в следующий раз?попробовал отказаться Конакава. Прежде он был не прочь составить компанию Носэ, однако сейчас явно не мог расслабиться и предпочитал молчать.
Да ладно тебе. На пару минут, а? Моя машина подождет. Давай, пошли. И Дзиннай, и Куга тебя заждались.
Ну разве только их повидать.
По дороге на Роппонги Носэ допытывался у молчаливого Конакавы, за какие заслуги того повысили.
Ого, у тебя уже три звезды? Поздравляю. Теперь ты просто обязан дослужиться до генерал-суперинтенданта, нет?Носэ был искренне рад за друга, достигшего таких высот.
В ответ Конакава только вздохнул. Печально вздохнул, даже с неким отчаяньем, как будто его вздох прорвался с самого дна бессознательного. Носэ интуитивно почувствовал, что раздиравшие товарища сомнения как-то связаны с его повышением: «Нужно помочь Конакаве. Поговорить по душам, расспросить. Как-никак друг».
В «Радио-клубе» все было как всегда: темно-пурпурные стены, старая музыка«Laura», «Who». И ни единого посетителя.
Не может быть! Господин Конакава!с улыбкой Будды произнес Куга.- Сколько лет, сколько зим!
Ждали вас все это время,- подал из-за стойки голос Дзиннай. На смуглом лице сверкнули белоснежные зубы.
Обычно друзья садились у стойки и принимались болтать с Дзиннаем. Однако сегодня разговор по душам требовал уединения, и сообразительный Куга провел их вглубь, в отдельную кабинку.
Ну и в чем причина?сразу взял быка за рога Носэ. Им принесли двенадцатилетний «Уайлд Тёрки» со льдом.
Да знаешь не спится мне,- произнес Конакава с натянутой улыбкой, однако на его застывшем бесстрастном лице она была еле заметна.
А от чего бессонница?
Коротко глянув на Носэ, Конакава ответил:
Ни от чего.
Вот как? Причина, стало быть, неизвестна? Казалось, Конакава задумался над вопросом Носэ.
Потом медленно распрямился и вяло покачал головой:
Нет ни неизвестной причины, ни какой-либо другой. Абсолютно ничего похожего на причину.
Разбираясь в собственном состоянии, Носэ в свое время начитался книг по психопатологии и теперь сразу предположил, что у его друга депрессия. У этой распространенной в наши дни болезни есть одна особенностьона возникает без причины. Но этот единственный симптом, . известный Носэ, не давал ему права так и сказать Конакаве: э-э, так у тебя, друг мой, депрессия. К тому же из книг он помнил, что в психиатрии сообщать больному название болезни запрещено.
Выходит, здоров?
В смыслеорганизм?переспросил Конакава.- Раз в год проводят нечто вроде регулярного медосмотра.- Он уверенно кивнул.- Нигде никаких отклонений.
Понятно.- Носэ и раньше подмечал за Конакавой такую немногословность.
Ты прямо допрос мне устроил,- слегка улыбнулся Конакава.
Бессонницаэто плохо. Конакава сокрушенно кивнул:
Да уж. А днем наоборотхожу и зеваю. И аппетит совсем пропал.
И аппетит?переспросил Носэ. Теперь он понимал, отчего похудел Конакава.- Как же ты умудряешься работать?
В том-то и штука,- подхватил Конакава так, словно подтрунивал над собой.- Таким спецам, как мы, только и расти. Если не ошибемся.
Да да- Носэ рассеянно смотрел на Конакаву. Он-то понимал, что полиция не курорт. И не спецу ошибиться там можно запросто.
Некоторое время они пили молча. Куга с довольной улыбкой принес им по второй.
Так, а на работе все в порядке?
Как тебе сказать- нехотя протянул Конакава.- У старого шефа были крепкие связи в правительстве. А теперь назначили его зама. Натуральный солдафон, двух слов связать не может. Вот все и просят, чтобы я замещал его на мероприятиях. Обращаются не только из управления.
А что? Вид у тебя представительный.- Носэ оглядел ухоженное лицо Конакавы и кивнул. Раньше такой тип мужской красоты считался каноном "японской мужественности".- И всего-то?
Это отвлекает от работы,- сказал Конакава.- Ну и я не краснобай.
Так это же плюс,- рассмеялся Носэ.- Не мелешь языком без устали. Разве это плохо для полицейского?
Конакава не ответил. Было видно, что он недоволен собой. Однако вскоре заговорил опять:
Может, и неплохо. Если есть другие заслуги.
Но у тебя ведь есть?воскликнул Носэ.- Или не ты вычислил маньяка в том деле о серийных убийствах в Ками-Китадзава?
То было единственное дело, которое я раскрыл,- горько усмехнулся Конакава.- И хватит мне напоминать.
По-моему, ты слишком требователен к себе. Сам ведь только что говорил: тебе уготован путь наверх.
Конакава молчал. "Да, мне с таким не справиться",- подумал Носэ и, тщательно подбирая слова, неспешно заговорил:
Думаю, ты понимаешь, что причина бессонницы и отсутствия аппетита как-то связана с психикой?
Пожалуй,- уныло согласился Конакава.
Хорошо. А лечиться собираешься?
Конечно. Оставлять на самотек нельзя.- По глазам Конакавы было видно, что тон Носэ его насторожил.
Тогда можешь мне довериться.
Ты чтопсихиатр?Конакава глянул на Носэ с подозрением и покачал головой.- Психоаналитик? Представляешь, что будет, если узнают о моих походах к врачам?
Это я прекрасно понимаю,- кивнул Носэ.- Потому и говорюдоверься. Или думаешь, я не понимаю, где и кем ты работаешь? Что скажешь? Гарантируюникто ничего не узнает ни в коем случае. Вот увидишь. Только нужно встретиться с одним человеком, я вас познакомлю.
Уж больно ты уверен в себе,- поддаваясь уговорам, улыбнулся Конакава.- И кто этот человек?
Психотерапевт,- придвинувшись к столу, сказал Носэ.- Паприка. Приходилось слышать такое имя?
Нет, не припоминаю,- покачал головой Конакава. Носэ понял: газетные слухи до него не доходят.
А Институт клинической психиатрии?
Институт знаю.- Слегка заинтересовавшись, Конакава посмотрел на Носэ.- Слышал, психиатрическая клиника при этом институтелучшая в стране. И потом, кажется, двух врачей оттуда прочат в нобелевские лауреаты.
Знаешь директора Торатаро Симу? Учился на медицинском. Мой друг детства.
На медицинском у меня друзей не было.
Паприкавоспитанница этого Симы, выдающийся психотерапевт.
Женщина?с сомнением уточнил Конакава. Носэ знал, что его друг никогда не доверял слабому полу.
Она вылечила меняпо рекомендации Симы. После такого признания Конакава не мог оставаться
равнодушным и тут же спросил:
Так и ты болел? Что-то с психикой?
Не переживай. Незначительный невроз тревожности.- И Носэ принялся рассказывать.
20
Ацуко Тиба вернулась домой к полуночи. Они с Токидой допоздна искали пропавшего Химуро, а заодно и мини-коллекторы, и Ацуко очень устала. Химуро жил в их доме вместе с родителями, и те утверждали, что с работы он не возвращался. Ацуко предполагала, что его держат где-то взаперти. Тогда она тайком вынесла из комнаты консьержа запасные ключи и проверила квартиры других сотрудников института, но Химуро нигде не обнаружила. Токида с сожалением подтвердил, что модули не оснащены функцией защиты от подключения, и Ацуко понимала, что им обоим грозит, если станет известно о потере такой опасной вещицы. Ни с кем советоваться она не могла, оставалось лишь продолжать поиски.