И все же предательствоеще не повод накладывать на себя руки,- пожав плечами, произнесла Паприка. Синяк под глазом только подчеркивал скепсис у нее на лице.- Вы не задумывались об этом с позиции своих нынешних взглядов и здравого смысла?
Задумывался,- соврал Носэ и настороженно замер.- К чему ты это?
Детские иллюзиипри всей их надуманности не покидают нас даже в зрелом возрасте.
Но те трое и дальше измывались над Торатакэ.
Вы это видели?
Н-нет.
Носэ, похоже, впервые усомнился в своей памяти. Он знал такие случаи, когда идеальная, казалось бы, память опровергалась достоверными фактами, а правильными оказывались иллюзии.
Ну допустим, Торатакэ покончил с собой. Вы ходили на его похороны?
Нет. Не припоминаю- Носэ опять отвел взгляд.
Вот. А теперь задумайтесь. Вам не кажется это странным?
Но я слышал это собственными ушами от Синохары. Точно. Он тогда позвонил мне, чтобы сказать о встрече выпускников.
Встреча выпускников?изумленно переспросила Паприка.
Да. Хотя погоди! Выходит, Торатакэ умер уже после средней школы?Носэ размышлял вслух, и уверенность постепенно возвращалась к нему.- Впервые меня позвали на встречу выпускников, когда я учился в институте. Только наша семья перебралась в Токио. Остальные мои одноклассники продолжали учиться в местной школе. Пока все жили вместе, такие встречи были ни к чему.
И что же сказал Синохара?
«Ты слышал, Торатакэ покончил с собой?»
Так и сказал?подчеркнула Паприка. Ее подозрения усиливались.
Да. Меня шокировало, поэтому запомнил я очень хорошо.
Ну так подумайте сами! Даже если он покончил с собойно не в средней же школе! Ведь так? Какое отношение это имеет к вам?
Носэ опустил голову.
Все правильно. Почему же я все время корил себя?
Вы подавляли свою любовь к Торатакэ- говорила Паприка, убирая со стола посуду,- чтобы подавлять любовь к Намбе. Когда внутри накапливается беспокойство, энергия возбуждения превращается в страх.
Какого еще возбуждения?У Носэ на миг потемнело в глазах.- Гомосексуального?
Ну, такое может произойти с кем угодно,- спокойно заметила Паприка.- Будете еще кофе?
Посмотрев на изумленное лицо притихшего Носэ, Паприка улыбнуласьсловно мать, которая видит свое чадо после первого в его жизни урока полового воспитания.
Ну будет вам! Похоже, вас это шокирует? Но таково толкование по Фрейду. Однако причина невроза тревожности не только в этом. Методов анализа немало.- Паприка задумчиво поигрывала ложкой, затем кивнула и повернулась к Носэ.- Вам, пожалуй, окажется понятнее гуманистический подход. Рассмотрим страх в рамках человеческих взаимоотношений. В начальном периоде жизни, но не в младенчестветам существуют лишь боль и испуг,- а в отрочестве появляется третье неприятное чувствотревожность. Вас отверг значимый человек, коим в детстве был Торатакэ. Поэтому по мере взросления человека его страх быть отвергнутым переносится со значимых людей из детства на тех, кто появлялся с ним рядом после них, а также на безликие социальные рамки. В любом случае тревожность зародилась внутри человеческих взаимоотношений и разрастается или пропадает лишь в этом измерении.
Поразмыслив, Носэ спросил:
В сцене похорон Намбы появилась его жена, которую я прежде не видел. Ты говорила, что это «анима».
Да.
Та женщиная? В смысле, ялюбящий Намбу?
Да, женское внутри вас.
Можно еще кофе? Выходит, мне нужно позаботиться о Намбе?
О! Проснулась любовь,- рассмеялась Паприка и налила в чашку Носэ «Блю Маунтин».
Тот ухмыльнулся:
Скажешь тоже. Просто Скэнобу может расправиться с ним. Он явно что-то замышляет.- И Носэ поведал Паприке о разговоре в гостиничном баре в присутствии президента компании. Паприка многозначительно улыбнулась:
Я думаю, ответ на это тоже отыщется во сне.
Кстати, я чтоуже здоров?
Да, лечение окончено.
От Носэ не ускользнула печаль в глазах Паприки. Он принял это на свой счетв него не раз влюблялись молоденькие девушки.
Все благодаря вашей силе воли и ясной голове,- сказала Паприка.- Но это еще не все: необходимо решить проблему человеческих взаимоотношений. Непременно. И выяснить причину смерти Торатакэ. Это важно. Нельзя оставлять проблемы нерешенными. Справитесь?
Хорошо, попробую. Позвоню Синохаре. Кажется, он мне симпатизирует. Несколько раз звонил, приглашал на встречи одноклассников.
Те, над кем издевались, помнят это всю жизнь. Те же, кто издевался сам, не помнят ничего. Как правило.
Носэ взгрустнулось от мысли, что он расстается с Паприкой. Уже в дверях он оглянулся, и взгляды их встретились.
Мне кажется, я не смогу тебя забыть.
Это называется «эмпатия». Когда пациент начинает испытывать любовь к врачу,- сказала Паприка, стряхивая пылинку с лацкана пиджака.- Но так бывает и с врачами. Я тоже не смогу забыть васвы особенный,- продолжала она, опустив глаза.- Я сейчас ужасно выгляжу, но не могли бы вы меня поцеловать на прощание?
16
Носэ сделал пожертвование на целых десять миллионов,- выложила Ацуко, едва войдя в кабинет директора Симы. Тот мгновением раньше положил телефонную трубку и расплылся в улыбке.
Вот как? Богатей! Ну что, лечение прошло успешно?Он встал из-за стола, чтобы усадить Ацуко в кресло, а сам, как обычно, присел на край дивана.
Считаю, что он почти здоров.
Вообще он доволен. Однако быстро же тебе удалось его вылечить. Еще быПаприка!Сима слегка запнулся. Потом начал издалека, подбираясь к беспокоившей теме:Как ты его лечила? Мне это очень интересно.
Ну,- улыбнулась Ацуко, догадавшись, к чему он клонит,- во время сеансов между нами сложились хорошие отношения. Его беспокоил лишь невроз тревожности, поэтому я только анализировала сны. Не переживайте, того, что было с вами, с ним не повторилось. Разве что поцеловались на прощание.
Что? Поцеловались?простонал в отчаянии Торатаро Сима.- Как тогда со мной? Во сне?
Нет, по-настоящему. Господин Носэ такой привлекательный, что я поддалась обратной эмпатии.
Как ты могла?
Извините.
Какой-то миг они демонстративно щерились друг другу, а потом рассмеялись. Но даже улыбкой Симе не удалось скрыть гримасу ревности.
Господин директор.- Ацуко переменила позу.- Я хочу поговорить с вами о прошлом заседании попечительского совета.
Ты об этом?Лицо Симы помрачнело, и он посмотрел на Ацуко с раскаяньем.- Прости меня, старика, что доставил вам с Токидой неприятности. Даже не думал, что все так обернется. С другой стороны, хорошо, что мы провели заседание, как ты и советовала, незамедлительно.
Сима с трудом переносил склоки и старался избегать бесед на такие темы.
Я понимаю, что эти разговоры вам не по душе,- продолжала Ацуко. Она словно бы просила прощения.- Но мы просто обязаны обсудить, как поступить в сложившейся ситуации.
Да, конечно. Не только Цумуратеперь еще и Какимото. Разумеется, все члены совета и, конечно же, Инуи уже в курсе дела.
Простите меня.
Нобуэ Какимото помешалась и начала буянить. Ее поместили под наблюдение в отдельную палату. Ответственность ложилась на Ацуко только потому, что Нобуэ была ее помощницей. Она прекрасно понимала, что на следующем совете с нее непременно спросят за слабый контроль над подчиненными.
Родителям сообщили?
Да.- Ацуко потупилась.- Думаю, это временное помешательство, поэтому про болезнь не сказали. Объяснили, что у нее накопилась усталость и ей требуется отдых.
Нобуэ Какимото снимала комнату в пригороде Токио, а ее родители жили в Аомори*. Ацуко подняла голову и добавила:
* Аоморисамая северная префектура на главном японском острове Хонсю, одноименный город расположен километрах в семистах от Токио.
Я сама возьмусь за нее. Она у меня мигом поправится.
Уж постарайся.- Директор умоляюще посмотрел на нее.- Не хотелось бы слышать упреки в твой адрес.
Будьте покойны,- заверила его Ацуко, а сама подумала: "Попрошу-ка я Токиду по-быстрому сделать анализ изображения памяти из рефлектора Нобуэ«.- И вот еще что, господин директор. По поводу нового инспектора на место Ямабэ.
Ты о поручении господину Инуи?
Хотелось бы, чтоб вы сами подобрали кандидата. Я как-то не доверяю вашему заместителю.
Сима хмыкнул, и его лоб прорезала глубокая морщина.
Сдается мне, он помышляет не только занять мое кресло, но еще и выставить из института тебя и Токиду. И когда? В самый ответственный для института момент, накануне решения о вашей с Токидой Нобелевке.
Учитель!Так Ацуко обращалась к Симе в студенчестве и теперь подалась всем телом к нему.- Кажется, господин Инуи когда-то был главным претендентом на эту премию?
Да, лет двадцать назад. Разработал эффективный способ лечения психосоматического расстройства, выявленного тогда у многих пациентов. Успех открывал ему прямую дорогу к Нобелевке. Однако в те времена в медицинских кругах немногие понимали истинную значимость психотерапии. В конце концов лауреатом стал английский исследователь, применивший метод Инуи в своей теории.- Пока Сима говорил, до него постепенно доходило, на что намекала Ацуко.- Так вот, с тех пор он какой-то нетерпимый, особенно к чужим. Отстаивает справедливость, врачебную этику, нравственность ученых чуть ли не с религиозным фанатизмом.- Сима поднялся с дивана.- А в последнее время стал просто невыносим. Возможно, его бесит то, что премию получить можете вы.
Ацуко уже думала об этом. Она еще ближе придвинулась к Симе и, сознавая всю силу своей молодости, а также какое действие оказывает на пожилых мужчин аромат «Пуазона», произнесла раздельно, пытаясь отчетливо донести до его сознания простую мысль:
Воспаленное чувство справедливости господина Инуи очень опасно. К тому же его душит ревность. Не мне вам говорить, каким вздорным он стал.
Да, ты права,- ответил Торатаро Сима. Но его взгляд был пуст, словно директор был под гипнозом.- В последнее время у него какое-то дьявольское лицо.
Токида заказывает у «Гикэна» ничтожно мало БИСов, но объемы закупок завышаются так, что Кацураги постоянно твердит об их «непомерности». Это мошенничество!
Ты права,- опять согласился Сима и резко откинулся.- Выходит, Кацураги с ними заодно?
Несомненно, это их козни. А цельзаманить Токиду в западню. Хорошо, если бухгалтерские книги проверит аудитор, которому можно доверять.
Сима задумался. Ацуко стало стыдно, что она заронила сомнения в непорочную душу доброго Торатаро Симы. Но в этом кабинете ее просто переполняла энергия, и она продолжила:
Налицо заговор. Похоже, его жертвами стали и Цумура, и Какимото. Сдается мне, кто-то покопался и в рефлекторе, и в коллекторе. Сейчас это проверяют.- Ацуко мягко тронула руку директора.- Сэнсэй, надеюсь, вы с нами?
Да, конечно.- Сима встал и, пошатываясь, добрел до окна. Он был в смятении.- Давай подумаем. Да-да! И все хорошенько взвесим.
Уставившись в окно, директор что-то забурчал себе под нос, глубоко уйдя в свои мысли. Ацуко поклонилась его спине и на прощание сказала:
Не смею больше беспокоить. Я буду держать вас в курсе дела.
Хорошо.
Едва заметно улыбнувшись, Сима оглянулся, кивнул Ацуко и пошел к двери в соседнюю комнату. Там стояла кровать, на которой он отдыхал среди рабочего дня. Да и если возникали неприятности, нырял в постельподремать. Из детской привычки вырос его собственный метод достигать душевного равновесия. Такая натура.
Однако для Ацуко Торатаро Сима был ненадежным подспорьем. Слишком мягкотел.
Идя по коридору в стационар, она вновь подумала о неизбежности предстоящего столкновения. И с досадой пожалела, что не может полагаться на директора.
Ацуко поднялась на лифте на пятый этаж. В вестибюле она подошла к окошку ординаторской и тут заметила, что навстречу ей приближается старшая медсестра этажа.
Тиба-сэнсэй.
А, Ханэмура. Я бы хотела осмотреть Какимото.
Простите,- растерялась белолицая толстушка Ханэмура.- Доктор Осанай говорил, чтобы к ней никого не пропускали.
Что? И меня?
Да, и остальных врачей тоже. Ацуко опешила.
Что это значит? И кто, позвольте узнать, решил, что вести Какимото будет Осанай?
Господин Осанай ведает всем этим этажом.
Ацуко допустила промашкунедоглядела, что ее буйную помощницу в суматохе разместили на пятом этаже. При этом, понимала она, «суматоху» спланировали задолго до припадка у ассистентки.
В любом случае Какимотомоя подчиненная, поэтому я проведу осмотр под свою ответственность.
Я не могу вам этого позволить.- Лицо Ханэмуры залилось румянцем и плаксиво скривилось. Ацуко по слухам знала о связи этой красивой женщины с Осанаем. Ханэмура была всего чуть старше ее самой.
Разве вам не говорили, что я имею право осматривать всех пациентов?
Да, это я знаю, но Осанай-сэнсэй говорит, что теперь особый случай. Потому что состояние Какимото может ухудшиться именно при встрече с вами.
Значит, Осанай потрудился вложить в головы глуповатых медсестер, что виновница приступа у Нобуэ КакимотоАцуко. Она чуть было не вспылила, однако невозмутимо улыбнулась и сказала:
Ты заблуждаешься. Причина кризиса у Какимотоне во мне. Хотя ладно. Я сама поговорю с Осанаем. Где у вас телефон?
Но Осаная в лаборатории не оказалось. "Вот и хорошо«,- подумала Ацуко, кладя трубку. Препирательство по телефону с Осанаем здесь, перед старшей сестрой и другими медсестрами, уже навострившими уши, только подорвало бы ее авторитет в больнице.
Из больницы Ацуко прямиком поспешила в лабораторию Косаку Токиды. Ей начинало казаться, что в погоне за славой нобелевского лауреата она, забросив исследования, разменивается на ничтожную политику. «Пожалуй, так оно и есть Инуи по-своему прав.- Подумав об этом, она горько усмехнулась.- Раз смеюсь, значит, есть еще порох в пороховницах». С этой мыслью она вошла в распахнутую дверь лаборатории Токидыи увидела картину, от которой ей стало совсем не до смеха.
Химуро в приемной не оказалось. По всему кабинету" разбросаны ящички и коробки, на полу рассыпаны интегральные схемы. Похоже, здесь беспорядочно что-то искалиили даже устроили небольшую потасовку. Дверь в глубине была открыта. Ацуко вошла и увидела Токидуученый сидел на стуле и прерывисто дышал. Здесь тоже царил кавардак.
В чем дело?осторожно поинтересовалась Ацуко, понимая, что здесь явно что-то произошло.
Пропал МКД,- выдавил Токида. Ацуко впервые видела его таким: взъерошенным, с красными глазами. А перевернул все вверх дном, видимо, он сам.
Украли,- с горечью произнесла Ацуко.- Тут и думать нечего. Искать бесполезно. Сколько их было?
Пять. Нет, шесть. Один модуль где-то затерялся.