Аму Реза прищурился. Он понял, что я знала. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
Потом он медленно повернул руку ладонью вверх.
Черный! воскликнул Баба. Это значит, Шейда выбрала белый камушек.
Поздравляю, Аму Реза посмотрел на меня с неприязненным уважением.
Я рада за тебя, обняла меня Марджана.
И вот теперь она здесь, еле сводит концы с концами. Когда Мааман сообщила мне, что она выходит за Хуссейна, я испытала облегчение. Она в конце концов попадет в Канаду. Какой стала бы ее жизнь, если бы я позволила Аму Реза исполнить его план в тот день? Какой стала бы моя?
Я села в машину и взглянула на часы. Забирать детей еще рано. Я выехала на шоссе и неожиданно для себя вдруг оказалась в парке, куда возил меня Трой. Золотые листья облетели и теперь лежали у меня под ногами, хрупкие и бесцветные. Я присела на лавочку, глядя на холодное небо и голые ветви.
Мои часы запищали. День поминовения. Я поставила их на одиннадцать утра. Закрыв глаза, я попыталась отдать молчаливый салют всем тем, кто погиб за свободу, которая сегодня есть у меня, но перед моим внутренним взором всплывали только красная бабочка, голубое небо, пламенеющая долина.
Где-то в ткани всех прошедших лет наши жизни переплелись и спутались, как неровные нити, стянутые и связанные во всевозможные узелки. Кто мог знать, что та единственная ночь останется с нами так надолго? Я помнила ее, словно все происходило вчера.
11. Фейерверк
ПРОШЛОЕ
1 июля 1983 года
Было очень вкусно, сказала я, собирая тарелки. И Джейн так чудесно украсила стол.
Она вообще неплохо устраивает праздники, да? улыбнулась Элизабет.
Мы отошли, чтобы полюбоваться ее работой. Даже с грязными тарелками и мятыми салфетками стол, накрытый ко Дню Канады, выглядел прелестно. Карточки для гостей, воткнутые в сосновые шишки, теперь валялись на боках по красной клетчатой скатерти, как сытые гости. Белая полоса в центре стола оттеняла винные бутылки, в которых стояли яркие герберы, а на стенах, как знамена, висели красно-белые клетчатые полотна.
Я откусила кусочек песочного печенья в форме кленового листа и поморщилась.
Если бы она еще и пекла так же хорошо.
Элизабет рассмеялась.
Я не могу загнать ее на кухню, но, может, она хоть тебя послушает.
Зачем готовить, если можно все заказать? В кухню вошла Джейн. Вы же не думаете, что печенье может кого-то впечатлить?
Мы покачали головами.
А кексы?
Мы с Элизабет обменялись сомневающимися взглядами.
Джейн уселась на кухонную тумбу и заболтала ногами в воздухе.
Ну как, как я могу заставить его заметить меня?
Джейн, сказала ей мать. Ты что, все еще пытаешься обратить на себя внимание Троя?
Это бесполезно, ответила Джейн. Он считает меня ребенком. А встречается с моделями и чирлидершами. Какие у меня шансы?
Он встречается со своими ровесницами. И тебе стоит поступать так же. Вокруг тебя целая куча хороших мальчиков, а ты всем отказываешь.
А я не хочу хороших мальчиков.
Так, юная леди, а теперь изволь послушать меня. У Троя определенная репутация, но даже он понимает, что тебя нельзя даже рассматривать. Так что, если не хочешь разбить себе сердце, лучше тебе прекратить эти бессмысленные мечты.
Джейн надулась.
Но мне можно хотя бы пойти с ними сегодня посмотреть фейерверк?
А кто еще идет? спросила Элизабет.
Райан, Эллен и Трой.
Райан и Эллен пара. Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься устроить с Троем двойное свидание?
Мам!
Значит, собиралась! Элизабет покачала головой и посмотрела на меня с выражением лица, которое бывает только у матерей подростков.
А что, если Шейда тоже пойдет с нами? спросила Джейн. Тогда это же не будет двойное свидание?
Я уверена, что у Шейды есть свои планы.
Нет, нету, ответила Джейн. Хафиз вернется только в воскресенье.
Элизабет повернулась ко мне.
Ты когда-нибудь бывала на фейерверке в честь Дня Канады в заливе Эшбридж?
Нет. Я собиралась посмотреть по телевизору.
Это не то же самое. Мы с Бобом перестали туда ездить из-за толпы, но вы должны сходить. Если не в этом году, то в следующем.
Пойдем! Будет здорово! Джейн соскочила с тумбы. Шейда, ну пожалуйста? Если ты пойдешь, мама и меня отпустит, правда же?
Прекрати прикрываться Шейдой. Элизабет начала убирать в холодильник остатки еды.
У нее за спиной Джейн молитвенно сложила руки.
Пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, беззвучно говорила она.
Ладно, я пойду.
Да-а-а! Джейн схватила меня в объятия. Я тебя люблю, люблю, люблю-ю-юю!
Я рассмеялась, но смех получился странным смущенным и неловким, потому что меня слегка ошеломило это неожиданное проявление симпатии.
Почему бы вам не пойти к Бобу и Райану? сказала я. А я закончу с уборкой.
Ты уверена? спросила Элизабет.
Ну это меньшее, что я могу сделать.
Спасибо, Шейда.
Джейн проследила, как мать вышла к мужчинам во двор.
Скажи мне, как там появится Трой, и, подмигнув мне, она умчалась в своих драных джинсовых шортах и коротком топике.
В последнее время она довольно сильно оголялась. Но, с другой стороны, она переживала первую подростковую влюбленность, и ее было не остановить. Я восхищалась ее открытостью, тем, как она стремилась навстречу миру, ожидая, что он раскроется ей, исполняя ее мечты.
Убрав все кастрюли, я раздвинула стеклянную дверь и остановилась, улыбаясь увиденному на улице. Райан гонялся со шлангом за Джейн. Она визжала и швырялась в него тапками. Первый промахнулся; второй попал Райану прямо в челюсть.
Ах так, ну теперь держись, заорал он, целясь в нее.
Джейн спряталась за кресло Боба.
Черт! сказал Райан, попав вместо нее в отца.
Теперь за Райаном гонялся Боб.
Кончайте, замахала на них Элизабет. Ну почему мы никогда не можем посидеть, как нормальная семья, наслаждаясь тишиной и покоем?
Все трое, ухмыльнувшись, кинулись на нее, а она с криком убежала на другую сторону бассейна. Я уже не могла сказать, что случилось потом, потому что у меня перед глазами все расплылось. Я снова стояла, держась за прохладное стекло, и смотрела на четыре ожившие счастливые фигурки.
Я отвела глаза, стараясь сфокусировать взгляд на деревьях. Если бы они не были такие густые и темные, я могла бы не заметить их глаза, глядящие на меня в отражении: сияющие, ярко-голубые, как небо, просвечивающее сквозь листья. Силуэт Троя отражался в стекле, он стоял позади меня, и мне было слишком поздно прятать лицо. Я не смела вдохнуть, чтобы слезы, дрожащие на моих ресницах, не скатились по щекам.
Облака бежали по небу, листья трепетали на ветру, но тут, с нашей стороны стеклянной двери, все словно застыло. Я чувствовала себя как насекомое под микроскопом. Но вместо холодного любопытства я увидела в его глазах что-то другое, что-то неожиданно ошеломляющее. Я дернулась в сторону от двери, но он прижал мою руку к стеклу. Его пальцы накрыли мои инстинктивно успокаивающим жестом.
Какое-то время я сопротивлялась этой обезоруживающей нежности от постороннего человека, стыдясь того, что он застал меня в момент слабости. Но потом его руки обхватили мою талию, отстраняя меня от двери, от той сердечной боли, которую он разглядел в моем отражении. И я оставила свою борьбу. Я кинулась в убежище его объятий, и он, не задавая никаких вопросов, впустил и принял меня.
В этот момент что-то переменилось. Для меня. Для него. Как тогда, когда солнце встречается с луной и день оборачивается ночью. Они наконец видят друг друга и зависают, потрясенные, невзирая на то, что пересечение их орбит погружает во тьму все остальное. И ради этих кратких моментов имеет смысл все остальное сложный порядок отдельных траекторий их существования, бесконечный порядок в основе хаоса.
Я ощутила тепло нагретой солнцем земли под ногами, радость прогулки под колючими лимонными деревьями и охоты на стаи бабочек среди весенних цветов. Я снова почувствовала себя дома.
Громкий всплеск вернул нас к реальности.
Я вырвалась и отскочила в сторону, чувствуя себя сорвавшейся с неба звездой.