Я пыхчу, но держусь. Не буду оправдываться. Явзрослая женщина и это мое дело, с кем я целуюсь на улице! Пусть видит, кто хочет!
О, тянет бабуля у окошка, что-то наша соседка тараторит подружке с другого подъезда. Никак новую сплетню нашла!
Таки и видели, вздыхаю, но не от того, что сожалею, а потому что некоторым делать нечего, кроме как чесать языками. За новой порцией домашних настоек инцидент с моим походом за продуктами забывается, мы грызем вкусные ананасы, клубнику без сезона и одну за одной уничтожаем конфеты, собирая горку разноцветных фантиков.
И как с вами фигуру сберечь? жалуется бабуля, но тянется за очередной порцией сладкого.
Пойдем покурим? отец утягивает Макара на балкон, хоть тот и не курит, и я понимаю, что ни черта не забыто.
Пойду и я, поднимается бабуля.
Покурить? подхватывается Егор.
Она грозит ему пальцем с наманикюренным ногтем:
Я тебе покурю, внучек! Я тебе покурю!
А что, уходите? грустнеет он.
Недалеко, успокаивает она, и ненадолго. Завтра вернусь.
Мальчик не веселеет и бабуля по-девичьи подмигивает:
А завтра тебя к себе возьму, все мне расскажешь, что у вас там творится. Бросает укоризненный взгляд на нас с мамой. Вы то, небось, за ночь наболтаетесь, а по второму разу одно и то же рассказыватьмного важного пропускать.
Проводив до двери бабулю, Егор скрывается в комнате с ноутбуком и последней, как уверяет, на сегодняшний день котлетой. Мама так умиляется признанию своих кулинарных талантов, что даже не думает о коврах и обоях, которые могут пострадать от жирных пальцев ребенка. А мне когда-то влетало!
Кто он тебе? спрашивает мама, прикрыв дверь.
Друг, улыбаюсь.
Я не о мальчике, улыбается тоже.
Друг? повторяю, но мама улавливает в голосе неуверенность.
А с мужем все?
Да, развелись.
Ты понимаешь, о чем я.
Понимаю, но начинать сейчас долгую тему, когда мужчины вот-вот вернутся с перекура не хочу, и мы болтаем о пустяках. Правда, их нет так долго, будто они кальян, а не сигарету раскуривают, и мама успевает рассказать, кого видела, пока меня не было, кто из бывших одноклассников передавал привет и кто безжалостно испортил себе фигуру обжорством, но большепьянкой. Болезнь маленьких городковпить от скуки и ничего не деланья, и даже думать не хочу, какой стала бы я, останься здесь. Наверное, через пару леттакой же, как наша соседкаалчной до чужих проблесков жизни.
Когда мужчины все-таки возвращаются, мы уже со стола убрали, но папа все равно находит спрятанный коньяк и наливает по последней чарке себе и Макару.
С ума сошел! возмущается мама, но стопки не отбирает, а нарезает лимончик. Дети еще, может, по городу гулять захотят, а ты их спаиваешь!
Отец присматривается к Макару и трясет уверенно головой:
Егор в комнате, так что не надо мне тут растление приписывать. А если захотят на прогулку, так здесь на машине не сильно разгонишься, так что пусть она во дворе постоит, я присмотрю.
Егор, будто стоял на стреме, тут же заглядывает на кухню.
На маршрутке поедем, говорит.
Ясно, что прогулки не избежать, не ясно только, как впихивать в водителя обещанную мальчику папиросу, если вдруг нам попадется пекущийся о пассажирах. На прогулку нас отправляют все вместе: мама машет рукой, как в последний путь, отец курит на этом балконе, а бабушка кричит с балкона соседнего подъезда, что оделись слишком легко, не по погоде и чтобы вели себя прилично.
Камень в твой огород, шепчет мне Егор доверительно, чтобы на виду не зажимались.
Или в твой, не теряюсь, чтобы не объедался.
Темноволосый ежик, попыхтев, выдвигается вперед, к остановке, а мы с Макаром идем следом, как два родителя. Мелькнувшая мысль поражает своей абсурдностью, но веселит, или это настойка виновата. Поскользнувшись на луже со льдинками, я хватаюсь за руку Макара и так и иду, для безопасности.
Мне понравилась твоя семья, говорит Макар. Простые, душевные. Я теперь понимаю, почему ты такая.
Какая? бросаю на него любопытный взгляд.
Добрая, открытая, нежная, в тебе нет налета мишуры, алчности, злости.
Я снова поскальзываюсь.
Ты словно не обо мне рассказываешь.
О тебе, подхватывает крепче, ты пытаешься стать другой, но я рад, что у тебя не получается.
Макар
Я никогда не встречал таких, как ты, Злата.
Ты никогда не встречался с девушкой из глубинки.
Глубинка не делает человека лучше или хуже. От человека зависит, кем быть. Я видел твою подругута еще стерва, а вы ведь вместе учились?
С логикой не поспоришь, и я молчу, да и практически пришли к остановке, где с ноги на ногу переминается Егор.
Замерз? спрашиваю я.
Неа, машет головой по сторонам, и где они? На чем мы поедем? Я думал, какую маршрутку остановить и как бы задержать, пока вы налюбезничаетесь, кривится, а здесь ни одной!
А это надо подождать, учу я.
Долго?
Пожимаю плечами, сверяю время на часах Макаравосемь.
Вообще-то должны еще быть, говорю неуверенно.
Оба смотрят с кучей эмоций во взглядахчто взять с избалованных жителей мегаполиса? Я слежу за дорогой, но первым транспорт замечает Егор. Радуется, пританцовывает в нетерпении, а когда маршрутка подъезжает, удивляется, что такая тарабайка еще на колесах, а не на свалке. Подпихиваю его, как в метро, хотя он и протестует, заглянув в салон, что свободных мест нет.
Постоим, говорю я.
Всю дорогу?!
Но в салон подпихивается, кряхтя и постанывая. Стоим. Мне нормально, Егору нудно, потому что водитель с перегаром, но без папиросы, Макарпригнувшись.
Дааа, тянет он, когда выходим на остановке в центре.
Во-во! первый раз соглашается с ним мальчик, и оба насуплено провожают взглядом неугодившую габаритами маршрутку.
Городок тоже восторгов не вызывает (так это почти без фонарей, а если бы увидели его при свете?), и я уже придумать не могу, куда их сводить кроме единственной центральной улицы, которую благодаря попутному ветру прошли вдоль довольно шустро, когда Егор замечает на лавочке двух подмерзших девушек в коротких курточках, со снежинками в распущенных волосах, зато накрашенных так обильно, что лицу уж точно не холодно. Таращится на них, и с места его не сдвинуть.
Не вздумай им дать денег, одергиваю его.
Что так? удивляется.
И как объяснить ему, что девочки на работе и подумают, что не просто так облагодетельствовал, а заплатил за услуги?
Ты же видишь, что это не бомжи, пытаюсь намекнуть и утянуть дальше. Сопротивляется.
Я вижу, что им холодно и они пересчитывают мелочь в карманах.
Вздохнув, смотрю на Макара. Тот усмехается.
Да я хоть на чай им дам! говорит Егор, но я успеваю его перехватить.
Не надо.
Почему нет?
На всех денег не хватит.
Не лучший аргумент, я вижу, как Егор недовольно поджимает губы и понимаю, что ему ничего не стоит вырваться и сделать, что хочет. Кто я ему, чтобы поучать? Единственное, что я могуне замалчивать, а сказать правду. Он хмурится после объяснений, не сводит глаз с девчонок, а потом с машины, в которую они, радостно пискнув, запрыгивают.
У нас не так много рабочих мест, пытаюсь вывести его из транса, но кто хочет, всегда может устроиться в магазин кассиром или в бар официанткой, или пиццерия недавно открыласьхоть туда. Это их выбор.
Я понял, выкручивается из моего захвата, идет вперед, буксует замерзший камешек мне. Я подхватываю. Так и идем, перекидываясь, а я все думаю: интересно, Яр тоже был когда-то таким сердобольным или ему сразу не позволили? Игра прекращается, как только передаю камешек Макару, тотЕгору, а мальчик делает вид, что не заметил.
Ну что, домой? спрашиваю приунывшую экскурсионную группу.
Давай, соглашаются синхронно.
Ну слава тебе Господи, заговорили! Маршрутку ждать приходится много дольше и я уже посматриваю в сторону такси, когда она подъезжает. Свободная, нет дуракав гулять по пустынному городу в десять вечера, только трое, так что все расселись, зевая.
Не помешает? спрашивает водитель и не дожидаясь согласия, раскуривает на радость некоторым сигарету.
Окно открыто, холодный воздух проникает в салон, но столько счастья в детских глазах от каждой затяжки, что мы с Макаром потерпим.
Последняя ходка, говорит водитель, устал, как черт.
Понятно, сочувствует Егор, выдвигаясь вперед корпусом. Я начинаю переживать, как бы дыма не наглотался и не простыл, но того за уши с переднего сиденья не стащишь. Ничего, уж скоро дом, тепло, постель
Водитель, видя заинтересованность, усмехается и травит байки, собранные за день. Как толстая баба не хотела заплатить за два сиденья, что заняла, как его пытались облапошить пэтэушники и выскочить зайцем, как вот сейчас, буквально пять минут назад, прежде чем подобрать нас, его пытались перехватить две малолетние проститутки.
Прикиньте, делится событием, их из машины выкинули, они так и растянулись в луже. Кросопеты! Одна из них сидит, стонет чета, ногу подвернула, что ли, а вторая выбегает на дорогу и мне наперерез. Я заплачукричит, а сама куртку распахивает! Ага, думаю, нужна ты мне после стольких! Уж лучше я с женой того погреюсь!
Егор оборачивается ко мне, и я со вздохом считываю по лицу, что домик наш пока не светит, что тепло пока не ожидается и что приключения в маленьких городках с возомнившими себя взрослыми мальчикамине заканчиваются. Мальчишка после моего кивка просит остановить, выходим черт те где в темноте и вызываем по мобильному такси.
Надеюсь, здесь водитель некурящий, хмурится Егор, пока мы ждем.
Ну хоть одно хорошо, думаю устало: кого-то сердобольного очень не скоро потянет на плохие привычки.
Глава N 7
Добрые дела выматывают так, будто пытаешься перевернуть с рельсов вагонетку с углем. Не то чтобы у меня большой опыт по этому делу, но ватная голова отказывается искать другие сравнения. Я падаю замертво на диван, закинув ноги на мягкие пуфики. Макар беспрекословно уходит с папой на балкон под коньячок и лимончик. Егор громко вздыхает, показывая, мол, тоже усталчтобы ему не досталось взбучки.
В поисках попавших в беду девушек легкого поведения мы проколесили час на такси, пять раз объехав вокруг полувысохшегося городского ставка, три раза вокруг закрытого рынка, просчитав кто сколько насобирал бутылок, и бесчисленное количество раз вокруг заброшенных гаражей. Никого. И все бы ничего, но кое-кто заподозрил, что девочек могли утащить в темные заросли парка. А поиски под одну зажигалку поздним осенним вечеромэто я вам скажу и ушибы, и попытки падения, и ссадины и жуткие крики, когда спотыкаешься о казалось бы бесчувственное тело, а потом пытаешься оттащить от него того, кто пытается это тело подхватить и усадить в машину.
Куда?! я практически выла, и в пустом парке в потемках этот звук пугал и меня саму и летучих мышей. Куда ты его притащишь? Ну довезем мы этого алкоголика до своего подъезда, а потом что? Бросим? Так ему тут, под деревьями и в тишине, теплее и безопасней, он потому здесь и прилег.
Я, конечно, сильно сомневалась, что выбор лежанки был сознательным, но мне как-то не улыбалось спасать тех, кто мирно посапывает, когда я сама спать хочу. Нет, с мальчишкой нужно что-то делать, как-то направить его в правильное русло, а то добрался до добрых делтеперь беды не оберемся. Или подхватит что-то заразное, или нашу квартиру в приют превратит, или совратит бабулю своими идеями и она пожертвует жилплощадью, а сама к родителям переберется.
Я бабушку очень люблю и уважаю, папа вообще ее сын, но во всем нужно знать меру, а она просто без ума от новоиспеченного внука. А если он, еще хуже, подхватит не болячки, а привычки спасаемых?
Горе ты мое луковое, говорю ему, чуть придя в себя на диване.
Цыбулькино, поправляет он с широченной улыбкой. Ты больше не сердишься?
Ты еще не видел, как я сержусь, угрожаю, но эффект совершенно потрясающий. Мальчишка вмиг оказывается рядом, на ковре, и заглядывает лисенком в глаза.
Хочу увидеть! просит воодушевленно.
Так что у вас случилось? заходит в зал мама, посчитав, что выделила достаточно времени для внутренних разборок.
Кайся, указываю Егору, а тот так расползается в улыбке, что губы никак не соберет. Я рычу, громко, страшно, а он покатывается со смеху. Приходится мне под переливчатые звуки колокольчика рассказывать о прогулке, обещавшей быть тихой.
То-то я думаю, где вы так долго, говорит мама, и ни упрека в сторону Егорки, что благодаря ему нас водило по лесу (ну почти) ночью (ну почти). Спать вы собираетесь или нам с папой, как Егору, здесь, на коврике прилечь?
Намек понимаем и уходим. Мне определили место на кровати, мальчику на узком кресле, которое он рассматривает с большим подозрением.
И не таких выдерживало, ложись, говорю я и вообще кто-то сегодня провинился. Иду проверить мужчинстоят, один куритвторой дымом дышит. Папу спасать от сигарет поздно, они для него зло любимое, но у легких Макара еще есть шанс выбраться из города здоровыми.
Пап, ты так и не перешел на те, что с фильтром? машу над собой рукой, но дыма столько, будто на балконе жарят протухшие шашлыки. При моем появлении мужчины замолкают, и нет сомнений, о ком говорили.
Не заскучали?
Машут головами. Ну еще бы, а кто-то осуждает нашу соседку за сплетни.
Ты спать идешь? спрашиваю Макара.
Папа деликатно откашливается, и я осознав двусмысленность вопроса, добавляю:
Мы с Егором уже ложимся.
Да ладно заливать, отмахивается папа, вы просто хотите скорее нас уложить, а сами с матерью за разговорами рассвет встретить. Какая вам разница, где встретим его мы, при условии, что не будем подслушивать?
Вообще-то да, мы с мамой обычно откровенничаем один на один, но папа с возрастом становится как и бабуляпредателем, а раньше я бы с ним в разведку, не раздумывая, а сейчас сильно сомневаюсь. Хотя бы потому, что наше укрытие противник незамедлительно обнаружит по сигаретному дыму.
Спокойной ночи, ворчу с намеком.
Спасибо, благодарит папа, мало того, что в ответ не пожелав добрых снов, так еще и намек не приняв к сведению.
Ну не растаскивать же двух здоровенных мужиков? У меня столько силы нет! Я иду на хитрость и забираю с балкона коньячок и лимончик, в отличие от мамы я прятать умею. У меня под кроватьюнадежно. Поцеловав маму, иду в комнату, где на диване сидит Егор в одежде и прежней позе мыслителя.