Но, так или иначе, я не испытывал бы к тем, кто пытался меня оклеветать, теплых чувств. Даже если это будет самая симпатичная сотрудница ФБР.
Вечерний выпуск "Балтимор сан" вышел с материалом об освобождении Юджина Тумса на второй полосе. Там же было опубликовано интервью с доктором Мартином. Статья называлась "Доктор Элвин-Мартин: "Психиатров надо держать в психушках"".
Аналогичный материал на пятой странице "Ивнинг пост" назывался "Доктор Мартин не испытывает теплых чувств к сотрудницам ФБР".
"Нэшнл инкуайер" процитировал это интервью и назвал материал "Пусть они только попробуют обвинить меня в серийных убийствах".
Так к доктору Мартину пришла долгожданная слава. Балтимора
4-5 апреля 1994
Ночь
Всю ночь супруги Кристчен не сомкнули глаз. Мэри несколько раз принималась тихо плакать от счастья - тогда Джозеф брал ее за руки или нежно гладил по седеющим волосам.
- Да, вишь, как оно обернулось, - шептал он. - Теперь вот и у нас сынок появился...
- Красавец, - говорила Мэри, вытирая слезы. - Мы усыновим его, правда?
- Конечно, усыновим. Родных у него никого нет...
- Бедный мальчик...
- Да уж, такая жизнь - не позавидуешь.
- Это оттого, что он был один. Будь у него семья, разве попал бы он в клинику?
- Не дали бы, - твердо отвечал Джозеф. - Ни за что бы не допустили.
- Мы его пристроим...
- Плотничать его научу. Не все же ему с этими кошками возиться... Пусть делом занимается. Я поговорю с Марком - мы его в мастерские возьмем.
- Правда?
- Точно поговорю...
Мэри вздыхала и прислушивалась к звукам, доносившимся из комнаты Юджина.
Юджин тоже не спал (он теперь практически никогда не спал). Окно его комнаты было открыто, он мог спокойно встать и уйти - и никто бы его не задержал. И его охота могла бы начаться - и, возможно, закончиться - сегодня ночью. Изголодавшийся зверь ждал именно этого. Он уже не бился, не требовал он скулил, царапался, облизывал изнутри тесную черепную полость, не в силах понять, почему ему не позволено выйти прямо сейчас... Однако Тумс лежал, укрывшись одеялом, и остановившимся взглядом глядел в потолок, по которому скользили просочившиеся в окно ночные тени вперемешку с отсветами уличных фонарей. Запахи, которые его окружали, были непривычны и в то же время очень знакомы. Он точно помнил, что у мамы запах был совершенно другой и в квартире их пахло иначе... Откуда же он мог помнить?..
Откуда?..
Он облизнулся.
Воспоминание всплывало из глубины его сознания, всплывало - и все никак не могло всплыть окончательно. Это было мучительно. Это выворачивало ему душу.
Запах просоленных сухарей.
Аромат свежей древесной стружки.
Качание теней на потолке.
У него вдруг пошла кругом голова, кровать как будто резко накренилась - он схватился за одеяло, рванулся...
Все прошло.
Воспоминаний больше не было. С ними что-то случилось. С ними что-то сделали. Как будто кто-то щелкнул выключателем - и воспоминания растворились, словно ночные тени в свете электрической лампочки.
Но память о том, что он что-то забыл - что-то очень важное, - осталась.
Ну и пусть.
Он отложил воспоминания на потом и принялся думать о том, что он теперь будет делать без своего Места.
...Место показал ему отец. Однажды он отвел Юджина в подвал, где стояли штабелями какие-то коробки и пустые ящики, сбросил на пол пару этих ящиков, посадил на один из них Юджина, а на другой сел сам.
- Давай посидим молча, - сказал Юджин-старший. - Интересно, почувствуешь ты это или нет.
Юджин огляделся.
Подвал был довольно большой и очень сырой. По стенам ползали слизни, подчищая поросли тонкого мха и пятна плесени. В штабелях пустых ящиков топали крысиные лапы. Можно было бы сказать, что в подвале неуютно, но... нет, наоборот - Юджин-младший вдруг почувствовал, что эта сырость не вызывает у него обычной брезгливости. Она была какой-то иной.