Близнецы фон Гувениусы, уже в котелках и с тросточками, появились в коридоре, сразу завоняв его дешевым фиксатуаром.
А кто эти молодые люди? насторожился Пшездзецкий.
Сергей Яковлевич стыдливо признался:
Это родственники моей жены. Курляндские дворяне. Окончили Юрьевский университет Поверьте: никаких синекур для них я подыскивать в Уренске не буду.
Хорошо, сказал Пшездзецкий. А вот и город Вот мы и в Уренске!
И сразу полетела за окном вагона, краснея битым кирпичом, глухая острожная стена, и только щелкали и щелкали стрелки
Города так никто и не увидел.
5
Его превосходительство готовы принять вас.
Благодарю, Витольд Брониславович.
Мышецкий одернул сюртук, раздвинул жиденькие портьеры:
Вице-губернатор, надворный советник Рад представиться вашему превосходительству!
Приехали? Садитесь, князь
Сенатор Мясоедов стоял посреди комнаты, наклонив голову и расставив ноги на вытертом ковре, давно потерявшем очертания узора. Это был пожилой человек: острый взгляд, лицо без улыбки, широкий, энергичный жест.
Мышецкий заметил торчащие из-под стола старческие гамаши, скинутые в последнюю минуту, и раскрытый рояль с разложенными на нем нотами. В углу перед иконой трепетно вздрагивал огонек лампадки
Благодарю вас, он опустился в кресло.
Мясоедов, садясь напротив, протянул руку и свел жесткие пальцы на колене Мышецкогоэто был дружеский жест приязни и одобрения.
Ну, князь, начал сенатор, я не думал, что вы так еще молоды. И это очень хорошо, ибо стариков здесь не нужно Витольд Брониславович, окликнул он, не вставая, распорядитесь насчет чаю!
Они пили чай и беседовали.
Я вынужден был прожить здесь анахоретом, рассказал Мясоедов. Принимать людей почти невозможно, ибо любой неосторожный шаг в Петербурге могут истолковать как проявление излишнего либерализма. К тому же существует опасностьнарваться на предложение взяткиНо вас я дожидался специально, чтобы поставить в известность относительно некоторых обстоятельств!
Я вас слушаю, Николай Алексеевич
Законность и правосудие, продолжал старый сенатор, находятся здесь лишь в зачаточном состоянии. Что же касается аборигенов, населяющих южные просторы края, то у них вовсе отсутствует правовое начало и суд вершится по дикому степному произволу. Детей отдают в рабство, женщинна растление. Здешние публичные дома наполнены киргизками и калмычками
Каково же спасение? спросил Мышецкий.
Я тоже думал об этом Но, понимаете, князь, выдвижение разумной законности снизу нежелательно, а сверхуошибочно. Какой-то заколдованный круг! Однако вам предстоит очень многое взять на свою ответственность и рассудить самолично, как вы сочтете нужным
Простите, перебил его Сергей Яковлевич. Я думаю, что юридическая объемность моих прав, как начальника, будет в этом краю гораздо больше, нежели в европейских губерниях, где законность лучше налажена?.
Пожалуй, чтода!
Но, в таком случае, поддержит ли Петербург мои начинанияпри условии, что я буду стремиться исключительно к благим мерам?
Мясоедов покряхтел, взъерошил мохнатые брови.
Несомненно! заявил он. Ревизия, проведенная мною, уже достаточно вскрыла ту мерзость и запустение, каковые обнаружились в Уренской губернии. Доклад у меня готов, и, надеюсь, он произведет нужное действие Я не берусь отвечать за ваше министерство, но сенат, мне думается, согласится развязать вам руки в благих начинаниях!
Очень хорошо, улыбнулся Мышецкий, порозовев.
Мясоедов раскрыл портфель, долго копался в его недрах, наполовину заполненных нотными листами.
У меня заготовлен для вас один брульон, сказал он. Так лишь, скороспелые наметки Перечень людей, виновность которых ревизией не обоснована, но онапредположительна! То, что плевелы надлежит выдирать с корнем, этому, князь, вас учить не нужно. Вы и сами знаете
Сергей Яковлевич кивнул и спросил откровенно:
Позволено ли будет мне применить по отношению явно непригодных чиновников статью восемьсот тридцать восьмую? Параграф статьи третий!
Мясоедов встал и, подойдя к иконе, поправил пляшущий огонек лампадки. Заодно и бормотнул молитву. Вернулся обратно к столу, сел.
Я не сторонник «третьего пункта», высказался он. Ибо в нем кроется оправдание самодурства. Но положение в губернии исключительное, и либеральничать не советую. Действуйте без колебаний!
Николай Алексеевич, предупредил его Мышецкий, не подскажете ли вы, на кого я могу опереться в губернии?
Сенатор бросил портфель на стол, крепко сомкнул бледные пальцы с раздутыми венами. Помолчал, соображая.
Пожалуй, начал он, пожалуй такого человека вы не найдете!
Мышецкий так и отшатнулся:
Но это же невозможно! Плевелы растут среди злаков, но никогда злаки не растут среди плевел И я не желаю сошествовать на эту губернию с небес, аки Иисус Христос, дабы только рассудить и покарать. Люди должны быть честные, добропорядочные, умные!
Вы еще молоды, князь, заметил Мясоедов с грустью.
А чтогубернатор? Я слышал
От кого? сразу поставил вопрос сенатор.
Об императоре Сергей Яковлевич умолчал и ответил:
Но ваш чиновник особых поручений Пшездзецкий
Пустое! отмахнулся сенатор небрежно. Впрочем, вы и сами его увидите Влахопулова вам следует повидать сразу же, чтобы сомнений у вас не оставалось!..
Когда Мышецкий откланялся, сенатор задержал его.
Последнее, сказал он, и едва ли не самое главное! Через вашу губернию пройдет волна переселенцев. Это несчастные люди. Правительство пыталось помочь им, но еще больше запутало дело Скоро весна, и переселенцы любят это время. Уренск для них вроде перевалочной базы: здесь они тратят последние деньги и, не в силах двигаться далее, здесь же оседают, чтобы пополнить собою погосты.
Что же вы предложите, ваше превосходительство?
На этот раз ничего: выкручивайтесь как знаете. На благотворительность не рассчитывайте. Уренские толстосумы строят церкви, но нищему куска хлеба не подадут Ну, ладно!
Сенатор привлек Мышецкого к себе, поцеловал в лоб и перекрестил его широким жестом:
Идите! Да воздается вам
Сергей Яковлевич появился на крыльце гостиницы, и к нему сразу же подскочил юркий человечек неопределенного возраста и чина, умудрявшийся ступать по грязи, не пачкая ботинок.
Титулярный советник, назвал он себя, Осип Донатович Паскаль по инспекции губернского продовольствия!
Мышецкий медленно натягивал перчатку.
К чему вы сообщаете мне это? спросил он.
Паскаль смотрел на князя снизу вверх, как собака на хозяина, но взгляд его уверенно требовал хозяйской ласки.
Осмеливаюсь, ваше сиятельство, поздравить по случаю благополучного прибытия!
Благодарю, ответил Мышецкий и шагнул мимо чиновника, прямо в липкую губернскую грязь.
Глава третья
1
На минутку он все-таки заскочил в отведенный ему дом, и поначалу даже испугался: особняк был наполнен одними пожарнымичерные, хрустящие и усатые, как тараканы, они бестолково кружили вокруг дома, кишели в саду, взлетали по лестницам, ощупывая один другого усами, и снова разбегались.
Сана! крикнул Мышецкий. Что здесь происходит?
А ничего, Сергей Яковлевич Ни одна собака даже не встретила. Тоже называетсявице-губернатор! Вот одни пожарные помочь догадались
Мышецкий быстро облачился по форме, отыскал брандмайора, чтобы поблагодарить. Заодно спросилчасто ли бывают в Уренске пожары.
Легко горит, успокоил его брандмайор. Ежели от Петуховки займется, так, почитай, в час пусто будет. На две тыщи домовсемьдесят три каменных Сыпанеткак порохом!
Мимоходом князь обратил внимание на худобу лошадей, впряженных в пожарные колесницы. И тоже указал на это.
Да что поделаешь! оправдывался брандмайор. Пашистые все, мосластые, не в корм идут Я уж их и отрубями, и болтушкой мучной, даже морковою пробовал. Не берут в тело!
А вы иховсом, овсом! посоветовал Мышецкий и прыгнул в коляску, уже поджидавшую его
Город поначалу не произвел никакого впечатления, Сергей Яковлевич даже не разглядел его «лица»все делалось сейчас второпях, наскоком. Заметил только, что на улицах множество будок «холодных» сапожников. Спросил возницуотчего так?