Мы здесь не для того, чтобы водить дружбу с этими шлюхиными детьми! рявкнул он. Ты и Бостар и так пошли против меня, отпуская двоих, но больше никто из римлян не покинет это место живым!
Ганнон мрачно махнул рукой в сторону брода.
Уходите.
Квинт беспомощно поглядел на Флакка, который лежал на земле, прижав руки к ране. Меж его пальцев струилась кровь, очень много крови. Мы не можем оставить беднягу так просто умирать, подумал Квинт. Но можем ли мы сделать что-то еще?
Фабриций взял дело в свои руки.
Да встретитесь вы в Элизиуме, тихо сказал он кавалеристам. Я сообщу твоей семье, что ты умер достойно, добавил он, обращаясь к Флакку, и, более не оглядываясь, тронул коня пятками и поехал к реке. Давай же! прошипел он, обращаясь к Квинту.
Думая, что же сказать на прощание, юноша в последний раз взглянул на Ганнона. Карфагенянин демонстративно смотрел сквозь него. Прощания не будет. Стиснув зубы, Квинт двинулся следом за отцом. А за его спиной волной накатывали предсмертные хрипы римлян и радостные вопли ливийцев.
Отец и сын беспрепятственно доехали до реки и вошли в воду.
Лишь когда они оказались на противоположном берегу, то окончательно осознали, что спаслись.
Квинт протяжно, с дрожью, выдохнул. «Пусть я больше никогда не встречусь с Ганноном!»взмолился он. Его бывший друг точно убьет его, в этом не было никаких сомнений. И тут же понял, что сам сделает то же самое. Сердце сжало холодом и болью, и он оглянулся. Ливийцы уже маршировали прочь, оставив после себя на берегу скрюченные тела римлян. Стыд охватил Квинта с новой силой. Каждый из них заслуживает того, чтобы его сожгли на погребальном костре.
Может, сможем завтра попытаться забрать тела, пробормотал он.
Должны попытаться, иначе я не смогу смотреть в глаза Аврелии, ответил ему отец. «А как только проклятые заимодавцы узнают, что Флакк мертв, то тут же накинутся на меня», подумал он и взглянул на сына. Это я во всем виноват. Флакк и тридцать отличных кавалеристов мертвы только потому, что я согласился возглавить этот проклятый патруль. Мне надо было отказаться.
Не в твоей власти, отец, принимать такие тактические решения, с горячностью возразил Квинт. Если бы ты так поступил, Публий вполне мог разжаловать тебя в рядовые, если не хуже.
Фабриций с благодарностью поглядел на Квинта.
Я жив только благодаря тебе. Выходит, решение помочь карфагенянину бежать и дать ему вольную было правильным. Я обязан тебе жизнью.
Квинт печально кивнул. Может, его дружба с Ганноном и спасла их от смерти, но он не хотел, чтобы она окончилась именно так. Впрочем, уже ничего не изменить. Квинт собрался с духом. Теперь Ганнонодин из врагов.
Фабриций прямиком поскакал к лагерю, а добравшись до него, сразу же направился к шатру консула. Спрыгнув с коня, он бросил поводья одному из часовых и пошел к входу. Квинт грустно глядел на него, не спешиваясь. Публию нет нужды говорить с рядовым кавалеристом, таким как он.
Отец остановился у полога палатки.
Ну?
Хочешь, чтобы и я был с тобой?
Фабриций рассмеялся:
Еще бы. Ведь ты единственная причина того, что мы до сих пор дышим. И Публий точно захочет узнать почему.
Воспряв духом, Квинт спрыгнул с коня и присоединился к отцу. Часовые у полога шатрачетверо дюжих триариев, ветеранов, в отполированных до зеркального блеска шлемах с навершиями и бронзовых нагрудникахстали по стойке смирно, когда они прошли мимо них. Квинту распирало грудь от гордости. Сейчас он наконец будет говорить с консулом! До сих пор его общение с Публием ограничивалось стоянием по стойке смирно и подобающим ответом на приветствие.
Младший командир спешно повел их через внутренние отделения шатра, и наконец они оказались в последнем. Пол был покрыт коврами, по углам стояли бронзовые светильники, стол был завален пергаментами, гусиными перьями и искусными чернильницами. Вокруг него были обитые железом сундуки. По краямнесколько роскошных лож, на самом большом из которых возлежал Публий. Его лицо все еще было нездорового серого цвета, а раненая нога была перевязана толстой повязкой. Его сын находился рядом, заботливо поглядывая на отца и читая наполовину развернутый свиток. Фабриций и Квинт приблизились и отдали честь, как только Публий открыл глаза.
Приветствую, Фабриций, тихо произнес он. Это твой сын?
Да, командир.
Еще раз, как его зовут?
Квинт, командир.
А, да. Значит, вы вернулись из патруля. Все прошло успешно?
Нет, командир, жестко доложил Фабриций. На самом деле совсем наоборот. Мы не смогли даже близко подобраться к лагерю карфагенян, как наткнулись на засаду. Силы врага многократно превосходили наши, командир. Они преследовали нас до самого берега реки, а там поджидал большой отряд копейщиков. Фабриций кивнул в сторону сына. Остались в живых только я и мой сын.
Понимаю, ответил Публий, постукивая пальцами по краю ложа. Как же получилось, что вас не убили?
Фабриций бесстрашно встретил пронизывающий взгляд консула.
Потому, что со мной был Квинт.
Публий с удивлением уставился на Фабриция:
Объясни.
Когда отец толкнул его в бок, юноша принялся рассказывать о том, как его узнал бывший раб их семьи, с которым он был дружен. Едва не упал в обморок, когда пришло время открыть обстоятельства освобождения Ганнона, но, ободренный кивком Публия, рассказал все.
Невероятная история, признал консул. Боги были к вам очень милостивы.
Да, командир! пылко ответил Квинт.
Публий поглядел на своего сына.
Не ты один, оказывается, в состоянии спасти отца, пошутил он.
Младший Публий густо покраснел.
Лицо консула сделалось серьезным.
Значит, уничтожена целая турма кавалеристов, а мы знаем о диспозиции Ганнибала не больше, чем вчера.
Это так, командир, признал Фабриций.
Я не вижу смысла снова посылать патрули за Требию. Их может постичь та же участь, а у нас и так кавалерии немного, сообщил Публий, в задумчивости прижал палец к губам и сокрушенно покачал головой. Наша главная цель сейчасперекрыть путь на юг, и этого мы уже достигли. Карфагеняне не станут атаковать нас здесь, из-за неровной местности. Ничего не изменилось. Будем ждать Лонга.
Да, командир, тут же поддержал консула Фабриций.
Очень хорошо. Можете идти, разрешил Публий, махнув рукой.
Отец с сыном тихо вышли.
Квинт сдерживал свое разочарование до тех пор, пока они не отошли от шатра консула на достаточное расстояние.
Почему Публий ничего не предпримет? яростно прошептал он.
Ты хочешь отомстить за то, что случилось у брода, да? сухо улыбнувшись, спросил Фабриций. Я тоже. Он наклонился к уху Квинта. Я уверен, что Публий обязательно выступил бы снова против Ганнибала, если бы он не был так тяжело ранен. Безусловно, он никогда не сознается в этом таким, как мы. Пока что нам придется с этим смириться.
А станет ли Лонг сражаться с Ганнибалом?
Я бы сказал, что да, с ухмылкой ответил отец. Победа еще до окончания года показала бы местным племенам, что Ганнибал уязвим. И снизила бы количество воинов, собирающихся присоединиться к нему. Намного лучше было бы нанести ему поражение сейчас, чем откладывать это до весны.
Квинт надеялся, что отец прав. После всех отступлений и поражений, которые они перенесли, пора менять ситуацию. Чем быстрее это будет сделано, тем лучше.
Глава 23БИТВА НАЧИНАЕТСЯ
Бостар дождался возвращения в лагерь карфагенян и накинулся на Ганнона, как только они отпустили воинов по палаткам.
Какого хрена ты устроил? заорал он. Не помнишь, какой нам дали приказ? Мы должны были убить их всех!
Знаю, тихо согласился Ганнон. Печальное зрелище того, как Квинт и его отец едут к Требии, до сих пор стояло у него перед глазами. Но как я мог убить человека, спасшего мне жизнь, причем дважды?
Значит, твоя честь важнее, чем прямой приказ Ганнибала? презрительно бросил Сафон.
Да. Нет. Не знаю пробормотал Ганнон. Оставьте меня в покое!
Сафон! рявкнул Бостар.
Посмотрим, что скажет командующий, когда мы ему доложим, с презрением заявил Сафон, подняв руки и сделав шаг назад.