Карабин достал из снега, а связку гранат не стал искатьне до них.
Офицеры подошли к убитым. Первым начал разговор Дальчевский, нарочито громко, чтобы в доме слышно было.
Товарищи! Еще двое убитых! Хорунжий! Хорунжий! орет Дальчевский в окно. Ной Васильевич! Или кто там? Ординарец!
Из дома никто не ответил. Кричи еще, сволочное отродье!
Где они могут быть?
Умелись за комитетчиками! По голосу узнал Мотовилова.
Какого черта, господа! ругнулся третий голос. Генерал, кажись. Не ломайте комедию. Картина налицо. Влипли офицеры. Вопиюще влипли!
Ной видел, как Мотовилов подтянулся по стене к окну, раздался звон стекла, и через некоторое время:
Никого, Мстислав Леопольдович! Смылись.
Какое смылись! зло ответил Дальчевский. Операцию провалили господа офицеры и сами погибли. Рыжая сволочь поднимет казаков.
Незнакомый голос сказал:
Вот к чему приводит непродуманность. Если бы господа офицеры не потащили комиссаршу в ограду, ничего бы подобного не случилось.
Они налетели на нее случайно, Кирилл Иннокентьевич, оправдывался голос Мотовилова. Она же опознала Голубкова.
Оставим, господа, сказал генерал. Надо что-то предпринять. Прежде всего офицеров предупредить. Рыжая сволочь среди казаков имеет авторитет, да еще матросов призовет на помощь.
Комиссар не вернулся из Центробалта, сообщил Мотовилов. А за матросами Конь Рыжий не пойдет. Казакам это не по ноздрям.
Жаль Голубкова, сказал полковник Дальчевский.
Что с ними делать? спросил генерал.
Пусть остаются, ответил Дальчевский. Мертвыене свидетели. Не все еще проиграно, тут темное дело, не сразу распутают. Если займется ЧК, что они могут выудить? Офицеры тащили девку насиловать, нарвались на хорунжего, бросили и потом вернулись, чтобы убрать свидетелясамого хорунжего. Ну, призову к порядку офицеров, чтоб впредь держали себя достойно и не охотились за красотками. Ивсе!
У Голубкова могут быть при себе документы, сказал генерал.
Мотовилов принялся обыскивать убитого, предупредив:
Смотрите в улицу, Сергей Васильевич. Одного не могу понять: кто их перестрелял? Не из окна же, понятно! Попали в засаду. А если это так, кто предупредил Рыжего? И кто был в засаде? Чухонин видел, как хорунжий заставлял окно досками. Иначе бы он не повел офицеров. Засада была где-то здесь.
Документов у Голубкова не былокарманы вывернуты, все встревожились.
Человек в бекеше отошел к углу дома, а Дальчевский, Мотовилов и генерал Новокрещинов подошли к палисаднику.
Отсюда стреляли! сказал Дальчевский. Видите? Лежал один. Рыжий послал ординарца в засаду.
Позвольте, Мстислав Леопольдович, возразил Мотовилов. А кто же убил Дарлай-Назарова на улице? Ординарец не успел бы. Был еще кто-то в ограде. Мне лично весьма подозрительно: почему на два дня задержался в Петрограде хорунжий? Не был же он в военке Смольного! А где? Один ли вернулся? Неизвестно. И почему не с пассажирским поездом? Вот в чем вопрос. Если бы он в семь вечера подъехал с пассажирским, как его поджидали Чухонин с Тереховым, далеко бы не ушел.
У Ноя аж в затылке жарко стало от этих слов Мотовилова. Вот оно как было разработано, а? Лежал бы теперь где-нибудь возле станции, если бы не опоздал к поезду в Петрограде. Везет ему, господи!
Казаки идут! крикнул человек в бекеше от угла дома.
Надо уходить, господа. Кирилл Иннокентьевич, побыстрее! Нас здесь не было.
Это голос Дальчевского
Ной Васильевич не знал, что и предпринять. А что он мог поделать? Ничего! Их здесь не было!.. Ловко умыслил, сволочное отродье! А где свидетели, что они были здесь? Он, хорунжий, прятался за заплотом. Сам себя выставишь на посмешище. А тут еще гранаты не отыскатьроет, роет снег, едва нашел. В кителе и без папахи пробрало холодом, да ничего, отогреется. С той стороны заплот как будто был ниже, или снег там утрамбован ветром, а с этой Ной увяз по пояс, никак не перепрыгнуть. Побежал в оградусобака на цепи взыграла: рвет во всю глотку, чтоб ей задохнуться. Еще незадачакалитка и ворота на замке. Вскочил на завалинку, и по ней через заплот в сторону палисадника.
V
Казаки, казакиодновойсковики енисейские.
Комитетчики тут же.
Санька сбегал в дом за бекешей и папахой хорунжего. Селестина пришла.
Из офицеровникого
Ной обсказал про недавнее событие. Благо, росту был чуток ниже колокольни, видел всех от угла дома. Про поездку в Петроградне зря съездил. Стрелковые полки не восстанут, хотя офицерье и расшатывает их, да вот самим солдатам не нужно восстание: со дня на день ждут, когда будет подписан мир с Германией, чтоб по домам разъехаться. И не пойдут на Смольный, определенно, потому как Советская власть дала им землю, а так и буржуев при большевиках пихнули.
Ежели мы двинемся на Петроград, гудел Ной, горячо будет. Которые полки шатаютсяпоплывут на нас со штыками наперевес, а тут еще красногвардейцывесь Петроград вздыбится. Это уж точно! Моряки Балтики шарахнут из орудий. Имеются таковые. Питерцы, как один, поголовно все подымутся на защиту Советов и революции. Думайте, казаки! Думайте, пока не поздно.
Сказал про плакаты, кто их рисует и кому выгодно раздавить полковой комитетсами с усами, морокуйте!..
Что произошло у домавидите. Есть ли среди убитых казак или солдат? Офицерье взъярилось, чтоб к восстанию шарахнуть полк через сумятицу в головах! Думайте, казаки, думайте! Своим умом живите. Один раз я вас призвал к побоищу с немцами, чтоб вырваться из клещей, и это был наш подвиг за Россию. Сегодня я вас призываю к миру, чтоб держались плечом к плечу, а не слушались баламутов от серой партии. Да и партии у них цельной нету. Есть которые зовут себя правыми, другие левыми, а посерединепустошь! Тут без подсказки ясно, куда они гнут. Но просчитаются благородия!
Казаки орали в сотню глоток, понося заговорщиков-офицеров. Дюжий подхорунжий Афанасий Мамалыгин, из Минусинского округа, вызвался охранять хорунжего Лебедя денно и нощно.
Я не царьчего меня охранять, отмахнулся Ной. Сами себя сберегите. А я в обиду себя не дам и на погибель никого не позову, пока жив-здоров.
Пришли люди из трибунала и уполномоченный ВЧК, назвавшийся Карповым. Попросили разойтись всех по казармам.
Неохотно, шумно казаки мало-помалу разбрелись. Остались комитетчикиСазонов, Павлов, Крыслов, Карнаухов и Ларионов. Селестина отозвала Ноя в сторону, спросила:
Почему вы ничего не сказали про офицеров, которые потом пришли и кричали в окно?
Ной тихо спросил:
Видела их?
Я? запнулась Селестина. Вы ж мне крикнули
То и оно, не видела! И я прятался за заплотом да слушал, про что они гутарили.
Сказать же надо!
Погодь, не поспешай в рай, Селестина Ивановна, не приспело еще. Живые покуда. Кто будет свидетелем, окромя меня, что офицеры были здесь и такой-то вели разговор? Нету свидетелей! Стал быть, навет. На кого сыграет? На их сторону. За руку не схваченыне воры. Вот эти, которых упокоили, схвачены. Да мертвые не дают показания!..
Но я должна сообщить о полковнике Дальчевском. Я его знаю. В девятьсот пятом году в Красноярске
Командовал сотней карателей, досказал Ной, оглядываясь на трибунальщиков. А свидетели где? А может, тот был Иван Иванович, а этотМстислав Леопольдович!
ЧК затребует документы из жандармских архивов.
Откуда?
Из Красноярска.
Господи прости! До Бога далеко, до Красноярска еще дальше. Время ли? Тут момент играет. Ни лишнего слова, ни шагу в кусты. Огонь только разгораетсятушить надо умеючи. Сами могем сгореть. Вот эти казаки, какие прибежали сюда, за мной пойдут. А другие? А два полка в Петрограде? Куда они шатнутся? Офицерье у них верховодит. Запала ждут. То и оно! А что произойдет в Пскове завтра? Известно мне или тебе? Иди с ординарцем, чаю попей. Я тут останусь с трибунальцами и комитетчиками. Тебя сейчас спрашивать не будут.
Ной даже и не заметил, как невзначай перешел в разговоре с Селестиной на «ты», чему и она, впрочем, не удивилась.
Трибунальцы выслушали показания Ноя и Саньки, осмотрели место недавней трагедии, трупы, засаду Саньки, вымеряли шагами расстояние от полисадника до окна и от ворот ограды до убитого Дарлай-Назарова, приказали убрать тела и пошли в дом.