Мстислав невнятно буркнул в ответ. Арсений глянул на него, посмотрел на капот и снова уткнулся в смартфон. Мстислав покосился на него и приступил ко второй части своего плана. Он осторожно опустил руку к ключу зажигания, который по счастливому для него стечению обстоятельств располагался слева от руля, выключил его и снова включил. Машина дернулась. Арсений снова вскинул голову и встревоженно посмотрел на Мстислава, хмурившего брови. Рука уже лежала на рулевом колесе. Левый уголок рта подозрительно дергался.
- Слушай, надо на самом деле что-то делать. Тебе не кажется?сказал Арсений.
- Наверное. Слушай, - как будто внезапно озаренный идеей, воскликнул Мстислав.А давай пока ты тягаешься по этому супермаркету, я сгоняю на СТО и посмотрю, что и как? Делов там на час-полтора, а ты пока купишь все, что надо. Потому что если после строймаркета туда ехать, то же тебе все это время бесцельно ждать придется, - озабоченно добавил он.
- Да, наверное, ты прав, - серьезно произнес Арсений.Действительно, очень рационально.
Мстислав возликовал, но осторожно, и торжествующе посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Арсений посмотрел по сторонам и снова уткнулся в смартфон. Мстислав подумал еще добавить страстей, но решил не рисковать. Сенечка может и заподозрить что-то: паранойя не дремлет, а нюх у него на его проказы развился что надо.
Договорившись встретиться через полтора часа и уточнив время для легкомысленного Пархомова, Арсений вылез из машины, поправил пальто, бережно коснулся очков, убедившись, что они на месте и не превратились в какое-нибудь пластмассовое убожество, осторожно помахал рукой, стараясь не сильно привлекать внимания, и отправился к навесу с тележками. «Кайенн» медленно отъехал, медленно выехал с парковки и ликующе рванул с места, но этого Арсений уже не видел, к счастью Пархомова.
Арсений катил тележку по бесконечным рядам, с интересом осматриваясь по сторонам. Тут было много всего интересного, и оказывается, что обои могут быть не только лилово-зелено-оранжевыми, но и пастельными, и вот такими бледно-оранжевыми, а эти в тонкую полоску вообще очень изящные, в гостиной бы смотрелись просто здорово. Мимо плитки он шел медленно, но шел. У сантехники он завис надолго. Не то чтобы у Пархомова все было плохо, но то мраморное убожество, которое впихнул в свою ванную комнату этот неандерталец от хорошего вкуса, и выглядело до отвратительного внушительно, и могло бы послужить основательным таким домом для не самой маленькой семьи бушменов. И краны типа золотые можно туда же отправить с нарочным, чтобы если и вспоминались, то только в кошмарном сне. Надо этого стервеца сюда затащить и ткнуть носом в образчики условно хорошего вкуса. С такими радужными мыслями Арсений вкатился в отдел садоводства и завис надолго и основательно. Через десять минут он решил, что хочет все. Через пятнадцатьчто ограничится десятью экземплярами от всего. Подумав, придавил свою жадность и решил пойти на компромисс с собственным разумом и ограничиться только самыми необходимыми на данный момент вещами. Гора в тележке росла, Арсений понимал ограничительный принцип крайне расширительно и колебался между двадцать первым и двадцать вторым сортом лилий. Они были похожи до безобразия; Арсений еще раз перечитывал информацию о сортах, сравнивал фотографии и не особо видел разницы. А цветов хотелось. Поэтому в тележку полетели обе упаковки.
Арсений обсудил с консультантом возможности оформления альпийских горок, разжился еще несколькими упаковками семян и луковиц, приспособил два вазона с можжевельником и примостил упаковку земли для цветов и удобрений. А ведь надо еще немало. Арсений с гордостью осмотрел тележку и медленно покатил ее ко входу, памятуя, что осталось всего лишь двадцать минут до того момента, как должен вернуться Пархомов. Он решил сделать круг и посмотреть, что предлагают для кухонь, и присел за тележкой, осторожно выглядывая из-за нее. Две фигуры, которые он меньше всего хотел видеть, упорно паслись в заветном отделе, что-то активно обсуждая с недовольно выпяченными челюстями. Знакомую «мамину» шапку из какого-то невнятного зверя, но с весьма внятным сиреневым хвостом он бы узнал с закрытыми глазами. И бывшая жена в знакомой ядовито-зеленой дубленке, стоявшая, вцепившись в сумочку, тоже была исключительно опознаваема. Арсений оглянулся и откатил тележку назад, а затем решительно направился в ближайший рядс электроинструментами, которые навели на Арсения уныние; но он с умным видом начал их рассматривать, надеясь хотя бы приблизительно определить, зачем они могут быть нужны. Два мужика с очень выразительными животами и очень характерно сдвинутыми на затылок шапками оживленно спорили поблизости, наклоняясь друг к другу, тыкая в грудь и потрясая руками перед носом оппонента. Арсений начал читать этикетки; некоторые слова на них были знакомыми. Мужики посмотрели на Арсениятощего интеллигента в пальто и очках, да еще с орхидеями, и снова повернулись друг к другу, торжественно выпячивая животы. Рядом с этим щуплым белобрысым молемв смысле мольюочень легко почувствовать себя настоящими мужиками. Этот придурок еще и дезодорантом, наверное, пользуется, и моется чаще раза в неделю. И они продолжили, еще более активно гордясь собой:
- А я тебе говорю, нахрена мне эта гребаная пежо, если фольксваген и обслуживать проще и запчасти можно подобрать даже отечественные.
- У пежей знаешь какие движки? Они по четыреста тысяч без ремонта проходят, мне шурин говорил.
- Да ты пойми, они городские машины, с их клиренсом только по нашим дорогам и ездить. Ты же сам в курсе.
Арсений повернул к ним голову. Что-то показалось ему подозрительным в той картине мира, которую вложил ему в уши Мстислав. Он поприслушивался, еще пару раз услышал слово «клиренс» в совершенно неожиданном контексте, а затем решительно полез за смартфоном.
Электроинструменты утратили для Арсения какую бы то ни было привлекательность. Определение слова читалось и перечитывалось, и Арсений все больше мрачнел. Пархомов ведь очень активно пытался увильнуть от сельскохозяйственных работ, а он, дурак, не хотел замечать. Наверняка же слету придумал такую чушьи он, ботан недоделанный, так легко ему подкинул идею. И ведь слышал же когда-то это слово, точно слышал. Арсений, узнав только что, что это слово значит, узнал и само слово. Давноеще на втором курсе института, на дружеской вечеринке отслужившие в армии ребята рассказывали похожую байку про то, как салаг в соседнюю роту за клиренсом посылали, а тамошние деды им на радостях вручали шестидесятикилограммовые болванки. И так повестись! И на чтона невинные Пархомовские глаза повестись! Что он сделал, что машина так убедительно ревела и чихала, неизвестно, наверняка ничего, что его ласточке навредит. Арсений решительно толкал тележку к кассе, сосредоточенно обдумывая воспитательные мероприятия. Ссылка в гараж на ночлег отпадает сразу. Пархомов это еще и за поощрение расценит, продолжит облизывание своей чаечки и будет делать умный вид под непонятно за каким лешим вздернутым капотом. Арсений сурово поджал губы и чуть придержал шаг. Надо что-то такое... такое... утонченно-оскорбительное. Этот альфа-кобель у него еще попляшет.
- АрсЭний!раздался у него за спиной надменный голос.
Арсений споткнулся и замер, вытаращил глаза, зажмурил их и в отчаянии скривился. Бывшая жена, которую даже по имени звать не хотелось, поднесла свой бюст и остановилась у тележки, презрительно поджимая губы.
- Тебе явно нравится быть подкаблучником, - брюзгливо сказала она, оглядывая содержимое тележки.Это твоя новая краля тебя загнала сюда?
Арсений покосился на тележку, рядом с которой стояла «мама». Там лежали обои подозрительно предсказуемого темно-пурпурного цвета.
- Нет. Это я от нее сбежал. Она пыталась затащить меня в спа-салон, но я смог увернуться, - выпрямился Арсений, поглядывая на нее свысока и прикидывая, сойдет ли баня за спа-салон. Что краля у него была, он нисколько не сомневался. А если краля воспротивится против такого определения его функциональности в их совместном домашнем хозяйстве, то будет спать на диване в гостиной. Не менее двух недель.
- Она такая крутая?недовольно поинтересовалась Аллочка.
- Вовсе нет. Жалкий домик в деревне, жалкая лавочка со стройматериалами, - и Арсений многозначительно посмотрел на потолок.Ты очень интересно выглядишь, Аллочка. Такой элегантный цвет лица. Как раз под дубленку. Мама! И вы здесь? Вы изменились, килограммов на десять в лучшую сторону. Как вам удалось это себе позволить? Вам пенсию повысили?
- Ты хам!попыталась возмутиться «мама».
- И горжусь этим. А вы, я так понимаю, собираетесь съехать с моей квартиры на другую поприличней и сделать в ней ремонт?Арсений попытался посмотреть на обои как можно более презрительным взглядом.
- Никуда мы не собираемся съезжать!возмутилась Аллочка, колыхнувшись всем телом.
- Тогда не должны ли вы согласовать со мной разрешение на ремонт? Предупреждаю сразу: на такой ремонт я согласие не даю. И если вы нарушите договор об аренде, то можете смело искать новую квартиру. С международным вас женским днем, милые дамы. А мне пора к моей крале. Заждалась она, горемычная, - Арсений краем глаза заметил Мстислава, выглядывавшего из-за стеллажей с большими глазами.
Арсений величественно потолкал тележку к кассам, особенно усердно задирая нос, когда прокатывал ее мимо стеллажей, Мстислава и следующих стеллажей. Он молчал, расплачиваясь на кассе, но все-таки нашел в себе силы улыбнуться и даже поздравить девушку, вынужденную работать в свой «профессиональный» женский праздник в силу странной и необъяснимой логики. Он опустил голову и сделал как можно суровое лицо. Мстислав, убедившись, что в Багдаде все спокойно, подбежал к нему и пошел рядом с невозмутимым видом. Арсений покосился на него и состроил надменную мину.
- Нам налево, Сенечка, - предупредительно сказал Мстислав, очень усердно сдерживаясь, чтобы не обнять его на виду у всех.
- Возьми тележку, Пархомов, - бросил Арсений. Мстислав с готовностью подчинился.
Арсений буркнул, что пойдет усаживаться, а Мстислав может переложить это в багажник, и пошествовал к машине. Мстислав с особым предвкушением проследил за ним взглядом. Ох, как он любил, когда Сенечка начинал воображать о себе невесть что! Потом, когда на нем оставались только запотевшие очки и тонкая пленка пота, равномерно распространенная по всему телу, вся спесь улетучивалась, а Сенечка был такой замечательный! Мстислав побросал пакеты в багажник, переставил орхидею и можжевельник и понесся ставить тележку под навес. Он вернулся довольно быстро, но Арсений что-то выискивал в своем смартфоне, который он, Мстислав, по своей непредусмотрительности и на свою голову этому черствому сухарю подарил, и даже не поднял головы, но по крайней мере и не дернулся, когда Мстислав потянулся к нему и чмокнул в шею под подбородком.
- Что они от тебя хотели?осторожно спросил он, надеясь, что Сенечку не нужно будет отпаивать ничем таким в лечебных целях. Нет, Мстислав не против, ему тоже перепадет от повеселевшего Арсения. Но лучше не надо его спаивать. Для здоровья неполезно.
Арсений лишь хмыкнул. Мстислав завел машину.
- Сделал?кротко поинтересовался он.
- Что?рассеянно отозвался Мстислав, посмотрел на Арсения и попытался не сжаться в маленького испуганного ежика под ледяным взглядом Арсения.А, ты про это! Конечно сделал.
- Хорошо, - милостиво отозвался Арсений и уставился в окно. Судя по поджатым губам и упрямо выдвинутой челюсти, он явно не был настроен к общению. Мстислав постукивал пальцами по рулю, прикидывая, виноват ли он, и что ему светит, если виноват именно он. И очень не хотел испытать ответ на своей шкуре.
- Заедь на Космодемьянскую, - стальным голосом сказал Арсений. Мстислав послушно повернул налево, предпочитая помалкивать. В воздухе подозрительно сильно пахло жареным. По крайней мере, его ректальный детектор грядущих неприятностей вопил, что на прилежащие к нему ягодичные мышцы собирается беда-беда.
Мстислав припарковался, Арсений выскочил из машины и вернулся через двадцать минут с небольшим пакетом.
- Поехали домой, - бросил он, пристегиваясь. Мстислав послушно завел машину.
Арсений констатировал, что это на его памяти был едва ли не первый раз, когда Мстислав не спешил домой и не бросал сальных шуточек; он пытался не ухмыляться, но оставаться серьезным было все трудней. Мстислав отчаянно старался оставаться бравым, но не очень успешно. Все-таки Арсений окончил куда более жестокую школу лицемерия.
Машина остановилась у дома, Арсений отстегнул ремень безопасности.
- Я машину в гараж поставлю, - осторожно сказал Мстислав. Арсений величественно покосился на него.
- Будь так любезен, - снисходительно кивнул он.И заодно распакуй пакеты. Орхидею можешь принести на кухню.
И Арсений, высокомерно вздернув подбородок, вылез из машины.
Мстислав понимал, что его только что сослали на черные работы, но злиться не мог. Сенечка был великолепен. Мстислав проводил Арсения жадным взглядом, моргнул, когда за ним закрылась входная дверь, выдохнул восхищенное «вау!» и выпрямился на своем месте. Кто бы мог подумать, ну кто бы мог подумать: задрипанный Вязигини такой роскошный Арсений! Мстислав приосанился, заглянул в зеркало дальнего вида и подмигнул себе. Жизнь прекрасна и удивительна!
Настроение померкло, когда Мстислав осознал размах агрикультурных замыслов Сенечки. Он сильно загрустил, пересчитав двадцать две упаковки луковиц лилий, перечитывал названия цветов, трав и прочей дряни и жалобно смотрел на можжевельники. Он явно влип. А еще раз сфилонить явно не получится. Мстислав тяжело вздохнул, подхватил орхидею и пошел сдаваться на милость победителя.
Арсений закрывал посудомоечную машину. Он через плечо посмотрел на Мстислава, захлопнул дверцу и выпрямился. Мстислав поставил орхидею на стол и огляделся. Не веря своим глазам, он огляделся еще раз и недоуменно посмотрел на Арсения, выходившего из кухни и выпалил:
- Сенечка, а поесть?
Арсений обернулся, торжественно поправил очки и ответил невероятно ядовитым тоном:
- Клиренса поешь.И величественно вышел из кухни.
Мстислав положил руку на лицо и обозвал себя всеми нехорошими словами, удивляясь при этом обилию русской нецензурной лексики. Когда наконец поток обличений иссяк, он понесся за Арсением.
- Сенечка, - он обхватил его за талию, прижал к себе и начал с проверенных способов укрощения строптивоголаскового шепота и поцелуев в шею. Не действовало.Сенечка, - промурлыкал Мстислав своим самым мурлыкающим тоном, - ну не сердись!
Арсений повернулся к нему и сказал холодным голосом:
- Я не сержусь.