Попытался встать Виктор, но Женя его буквально руками удержал.
Не дергайся, Витя. Инициатива наказуема. Пусть присутствуют. Моя в курсе моих дел, да и Наташа, я вижу, умница. И красавица, Женя погрозил Виктору пальцем, везет вам, капитанам. Да. Так вот. Мы ведь о достатке людей говорили. Я действительно видел жизненный уровень людей за границей. И проникся. Но, вот давай без всякой пропаганды. Ни для кого не секрет, что сразу после революции наша страна находилась в, мягко говоря, недружественном окружении. Согласен? Нам со всех сторон войной грозили. И что бы сейчас о Сталине не говорили, но все его волюнтаристские, порой жестокие решения привели к тому, что к войне мы все-таки успели подготовиться. Не возражаешь?
Женщины уже вернулись на лоджию, но не уселись за столик, а стали у окна. Они молчали, и было заметно, что обе прислушиваются к разговору. За окном продолжался тихий снегопад, вечерний парк белыми шапками деревьев, желтыми пятнами фонарей завораживал, очаровывал. Виктор разлил по рюмкам, они с Женей чокнулись и, молча, выпили. Женщины сделали вид, что это их не касается.
Потом по миру прокатилась война, Женя продолжил, и мы получили вторую после революции жесточайшую разруху. И теперь заметь, остальные государства, из которых не все были разрушены войной, начали коллективное восстановление. Поддержанное награбленным у всего мира добром. Продолжая эксплуатировать малоразвитые страны, он быстро восстановились после войны. А что же мы? А мы, поднимаясь сами, вынуждены были поднимать еще и свои заброшенные, практически неосвоенные пространства, поднимать из руин страны соцлагеря. Представляешь?
А рыночная экономика, как ты думаешь, сыграла роль в их, я имею в виду западные страны, развитии?
Вот оно что! Я тебя недооценил. Прошу внимания, сделал театральный жест в сторону женщин, перед нами живой рыночник. Носитель либеральных идей.
Зачем ты так? Мне с капиталистами приходится иметь дело, что в этом удивительного?
Ничего, Витя, все нормально. Но есть еще один важный вопрос в этом. А почему в некоторых капстранах, в таких, например, как скандинавские, социальные вопросы подняты на такой уровень, что нам впору признать их лидерство? Ты удивляешься, что это говорит партийный работник?
Да-а, Женя, удивляюсь, не то слово. Я тобой восхищаюсь. Я тобой горжусь!
Марго, не поворачивая от окна головы, тихо похлопала в ладоши.
Виктор Павлович, вы сейчас видите только верхушку айсберга, она улыбнулась одними губами, когда здесь собираются его коллеги по партии, да превышают норму, то такого наслушаешься, покачала головой.
Присела за стол, налила себе и Наташе по пол рюмки и одна выпила. Взяла из вазочки дольку лимона и прикусила.
Мара, не шокируй гостей. Я вижу, что Виктор к этому не готов. Так вот, давай закончим тему. Партия ставит своей целью улучшение благосостояния всего населения нашей страны, всего советского народа. Так ведь? Мы должны жить так же, как и они там, даже лучше. У нас для этого больше возможностей. И прав больше. Мы социалистическое государство, развивающееся по социальным законам, справедливым. Для всех!
Виктор молчал, наблюдал за захмелевшим оратором, только бровями играл. Марго жевала лимон и смотрела в темнеющее окно. Внимательно слушала Женю только Наташа. Она скрестила на груди руки, спиной прислонилась к подоконнику и смотрела по очереди на мужчин.
Пора прекращать в нашей стране осуждать достаток! начинал горячиться Женя, пора поощрять хорошо работающих, умных, инициативных, да просто умеющих жить, хлопнул по столу ладонью, поэтому, Витя, я буду жить так, как могу себе позволить. Должен же кто-то начинать? Люди должны видеть, что жить в нашей стране можно. И хорошо можно жить!
А «начинать с себя» моральные принципы не мешают? Виктор доброжелательно улыбнулся.
Нет, братишка, не мешают. Я исхожу из того, что сколько людей, столько и взглядов на моральные принципы. Я вот, например, не понял, что ты подразумеваешь под моральными принципами.
У вас все в обкоме так думают? спросила Наташа.
Конечно нет, Женя потянулся к бутылке, у нас в обкоме старая гвардия. И их там, таких легион.
Может быть, хватит, Жека? Марго успела перехватить бутылку, расхорохорился.
Да, правильно, хватит. А то уже моральные принципы рассматривать стали. Пошли, горяченького поедим?
Постепенно переместились за стол, женщины ушли на кухню и скоро на столе появился запеченный гусь и блюдо с жареной картошкой. Разговор продолжился за столом, но спокойный, доброжелательный. Чувствовалось, что общий язык был найден, все были друг другу симпатичны и интересны. Закуски, все, без исключения вкусные. Гости хвалили хозяйку, произносились тосты за её здоровье, за благополучие этого дома. Хозяева рассыпались в благодарности за визит таких замечательных, интересных гостей. Виктора просили рассказать о море, о рыбаках, о заполярье. Вечер удался. Спать легли поздно. Гостям выделили комнату, и Виктор с Наташей заснули, не успев, как следует, обменяться впечатлениями.
Проснулись поздно, завтракали долго, с разговорами. Жени дома не было, он рано уехал на работу, и гости были в полной власти Марго. Под её руководством была осуществлена та самая культурная программа, о которой при встрече говорил Женя. Днем они втроем гуляли по городу вблизи дома. Легкий мороз закрепил вчерашнюю красоту, из-за туч ненадолго выглядывало солнце, красиво серебрило пока еще чистые, заснеженные улицы. Не сговариваясь, пришли в парк Горького. После вчерашнего снегопада парк превратился в зимний лес со скамейками. На скамейках уже устроились старики, сверкали на прохожих очками, блаженно щурились на яркое солнце и далеко провожали взглядами молодых мам с саночками. Виктору захотелось пройти к своему мореходному училищу, от парка к нему было минут пятнадцать пешего перехода. Женщины его не поддержали, Марго сказала, что скоро обед, на который обещал приехать Женя и, погуляв еще часик по парку, они отправились домой.
Когда проходили открытую концертную площадку, Виктор увидел молодежь перебрасывающуюся снежками. И в памяти, будто это было вчера, ожили картинки такого же снежного дня, здесь, на этой же площадке. Их, курсантов, трое или четверо, Виктор среди них, они бросают снежки в двух девчонок, сидящих на скамейках для зрителей. Девчонки смеются, приседают, прячутся за спинки скамеек, не обижаются и отвечают морячкам, бросают в них снежки. Виктор даже глаза закрывает и видит все, как наяву. Одна из этих девчонок Тамара. Через несколько дней он первый раз проводит её домой.
Виктор, Марго оглянулась, не отставай.
Они с Наташей идут впереди, под руку, о чем-то оживленно разговаривают. Виктору это видно, потому, что разговаривают громко, даже перебивают друг друга.
Сдается мне, вам и без меня не скучно.
Ему очень не хочется уходить из парка. Он уже давно заметил за собой способность на малейшей ассоциации легко возвращаться в прошлое и чувствовать себя в нем реально, до звуков, казалось забытых голосов, до запахов. Ощущение это приносило иногда горечь, связанную, видимо, с раскаянием, о чем-то необдуманно совершенном, а иной раз просто щемящую грусть о светлых беззаботных днях. Но сейчас он вдруг осознал, что детство и юность уносились за бескрайний горизонт окончательно и невозвратно. Видимо уход отца стал последней разорванной нитью, соединявшей его с тем временем. Здесь, на аллеях Ростовского парка Виктору пришла мысль, что ему теперь все труднее будет общаться с прошлым. Да и надобности заглядывать туда становится для него все меньше. Затянувшаяся стоянка позволила ему по-новому увидеть жизнь на берегу, от которой он за прошедшие годы отвык. Жизнь оказалась многоцветной, заполненной событиями, интересными людьми и совсем не такой, какой представлялась она собеседникам на мостике в долгие месяцы промысла.
Продолжением культурной программы было посещение театра. В Ростове, неожиданно для зимнего сезона гастролировал Новосибирский оперный театр. Давали «Травиату». Виктор с Натальей первый раз смотрели оперу и были уверены, что им не понравится. Все оказалось иначе. Оба были в тихом восторге и от красного бархата кресел, от музыки, от игры артистов. Действие захватило их буквально с первых арий, а музыка не покидала даже после того, как закончился спектакль, как вышли они на морозный воздух, и до самого дома Панасюков. За поздним ужином разговоры были только о театре. Марго сыпала музыкальными терминами, объясняла Морозам, как справился с партиями тенор, сопрано, меццо-сопрано, что бас «Маркиза дОбиньи» оказался слабоват, и что, видимо, им пришлось смотреть второй состав, с чем и связаны зимние гастроли. Наталья же была в полном восторге от вечера, благодарила хозяев, и поставила Виктору условие, что они теперь станут в Ленинграде завсегдатаями театра.