Простите, господин генерал, но на днях я присутствовал на выступлении Геринга перед ветеранами люфтваффе, где он сказал буквально следующее: «Если сегодня человек полезен для Германии, то цвет его волос и кожи меня абсолютно не интересуют».
К сожалению, наши оппоненты из службы имперской безопасности разыгрывают еврейскую карту, чтобы скомпрометировать нас в глазах фюрера и, признаться, преуспели в этом, поставив под знак вопроса само существование абвера.
Странно. Надеюсь, вы помните знаменитую встречу в опере «Унтер денлинден» руководителей партии и армии 3 января 1933 года, когда фюрер буквально со слезами на глазах умолял партию и военных объединить усилия ради процветания Германии.
Еще бы, оживился адмирал, тогда я сидел в третьем, почетном ряду прямо за спиной адъютанта фюрера Фридриха Хосбаха. Все были потрясены речью фюрера и говорили только об объединении усилий ради будущего Германии.
Тогда еще у вас отношения с Гейдрихом были нормальные.
Более чем. Мы жили на южной окраине Берлина, на Доелештрассе, Гейдрих в доме 34, а я48. Да что там, ведь почти каждое воскресенье он приходил к нам, и они с моей женой Эрикой устраивали любительские скрипичные концерты.
Говорили даже, что он упражнялся на скрипке, когда еще ходил на учебном судне «Берлин» в качестве практиканта, а судном командовали вы. Был к тому же хлипкого здоровья, имел скверный характер и мерзко-дребезжащий голос, за что и получил кличку «Коза».
Постойте, Гофмайер, откуда вы все это знаете?
В 1923 году я подвизался в интендантской службе на военно-морской базе в Киле.
О! Дальше можете ничего не рассказывать. Интенданты на флотесамые большие жулики и сплетники!
Точнее, усердные собиратели информации. Так вот, по их данным, в те тяжелые времена именно вы, господин адмирал, оказали Гейдриху величайшую услугу, а именно пресекли упорно ходившие о нем слухи. В том числе и о его еврейском происхождении. Так что он многим вам обязан.
Адмирал откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в потолок, словно переместился туда и сам. А вернувшись вновь в бытие, грустно покачал головой.
Запомните, Гофмайер, добрые дела воспринимаются людьми как должное и забываются быстро. Недобрые же проникают в душу глубоко и остаются там надолго. Ну, впрочем, это так, к слову. Он посмотрел на часы. Мы с вами слишком углубились в историко-философские вопросы. Я же, признаться, хотел бы переговорить с вами на тему щекотливо-конфиденциальную.
Слушаю. Гофмайер выпрямился в кресле.
То, что престиж абвера пострадал по вине евреев, считаю печальным недоразумением. А то, что наш сотрудник или сотрудники тайно от руководства абвера передали материалы по нашей агентуре в службу безопасностипреступлением. В результате фюрер потребовал тесного сотрудничества военной и политической разведок. Что ж, я согласен, но это должно осуществляться официально и на высшем уровне, а не путем кражи и закулисных интриг.
Думаете, фюрер это осознает?
Не знаю. Однако после вчерашней беседы с ним я принял решение разместить наших агентов-евреев в разных странах, в основном в Латинской Америке и законсервировать их активность до лучших времен.
Мудрое решение, господин адмирал.
Вы знаете, почему именно сейчас возникла проблема с нашими агентами-евреями? продолжил адмирал.
Почему с евреямидогадываюсь. Почему сейчасне имею представления.
А ведь это самое главное!
Адмирал некоторое время молча покачивал головой, но потом решился.
Потому, что наши евреи, имеющие хорошие контакты в США, довольно легко и быстро разобрались в весьма сомнительных связях некоторых сотрудников Главного управления имперской безопасности с представителями потенциального и реального противника.
Вы имеете в виду?
Сегодня Шелленберг возглавляет политическую контрразведку Германии и одновременно является директором американской телефонно-телеграфной кампании «ATT» вместе с кельнским банкиром фон Шредером. И все это, как теперь говорят, под «крышей» кружка друзей рейхсфюрера СС Гиммлера.
Меня это не очень удивляет. Его подчиненные с гордостью называли его «виртуоз».
Блестяще! адмирал взмахнул правой рукой то ли в знак восторга, то ли от досады. Но вернемся к вопросу возникших у нас дыр в связи с еврейской проблемой. Нам срочно необходимы несколько человек, которые имели бы возможность свободно передвигаться по миру и выполнять наши задания. Это должны быть люди, способные заменять нам евреев. Но они должны быть не евреями. Во всяком случае такие люди нам нужны на ближайшие полтора-два года, а там видно будет.
Я в конце месяца вылетаю на Украину. Там шеф «Абвер II» Ляхоузен подыскал якобы что-то приличное. Думаю, что и вам тоже удастся подобрать что-то взамен ушедших в вынужденную отставку семитов.
Постараюсь, господин адмирал! усмехнулся Гофмайер.
Что ж, я в вас верю. Только учтите: сделать все надо качественно и очень быстро. Второе даже важнее первого.
Адмирал на секунду задумался.
Впрочем, нет. Сегодня одинаково важны оба момента. Нас намеренно ставят в условия, чтобы мы из-за спешки понаделали как можно больше ошибок.
Слишком примитивно.
Зато эффективно. Да! И еще не менее серьезное: организуйте сотрудничество со службой имперской безопасности. Это я обещал фюреру. Если будет уж очень трудноимитируйте таковое. Вы меня поняли, Гофмайер?
Не только понял, но и проникся вашей идеей.
Ну, тогда желаю успехов.
* * *
Телефонный звонок прервал приятный экскурс Гофмайера в недавнее прошлое.
Господин полковник! Докладывает Зиберт. Мне сказали, что вы интересовались мной? Что-нибудь произошло?
Не только интересовался, но и хотел лицезреть. И в связи с весьма серьезными обстоятельствами.
Если это связано с появлением у вас небесного гостя, то считайте, что я в курсе событий. Более того, я думаю
Гофмайера такое начало разговора не удивило, а покоробило.
То, что вы думаете, Зиберт, к делу не относится. В данном случае я выполняю решение, вытекающее из договоренностей наших высоких руководителей о сотрудничестве. Если вы придерживаетесь иного мнения, то скажите, и я не буду отвлекать вас пустыми звонками.
Дорогой Гофмайер, вас напрасно раздражает, что я
Ошибаетесь. Меня не раздражает, а удивляет тот факт, что вы, казалось, опытный конспиратор, так беззаботно разглашаете ставшие известными вам оперативные сведения по телефону, к которому время от времени наверняка подключается противник.
В трубке послышалось какое-то недовольное мычание, затем шорох и наконец прорезался голос.
Хорошо, через полчаса я буду у вас.
К тому времени, когда Зиберт появился в кабинете Гофмайера, тот уже успел поумерить свое раздражение.
Садитесь, Зиберт, обсудим кое-какие события последних дней, как ни в чем ни бывало ровным голосом начал хозяин кабинета.
Простите, хочу для начала попросить у вас чашечку кофе. Чувствую себя в проклятом русском климате отвратительно.
Пейте больше! Гофмайер выдержал паузу. Воды, естественно. В России необыкновенно сухой воздух.
Когда принесли кофе, Зиберт жадно выпил одну чашку и тут же наполнил вторую. Напиток подействовал быстро и явно положительно. Зиберт забросил ногу на ногу, давая понять, что готов выслушать все, даже самое несуразное.
Так что же у нас сегодня в повестке дня, дорогой коллега?
С некоторых пор Гофмайер выстраивал свои отношения с Зибертом по принципу: быть твердым, но осторожным.
Во время последнего визита в Берлин Шниттке предупреждал его о том, что майор госбезопасности Зиберт, прикомандированный к действующей на Восточном фронте группировке «Север», является дальним родственником Лииныжены руководителя имперской госбезопасности Гейдриха. Он направлен туда по инициативе самого патрона, который тщательно заботится о том, чтобы все лица, даже имеющие самое отдаленное отношение к его фамилии, после окончания войны могли бы с чистой совестью заявить, что не щадили себя во имя победы великой Германии на самых опасных участках.