Дозорные десятки привозили пленных. Хельги приказал искать молодых парней и девок. Теперь он хорошо знал цену благосклонности подводного владыки Греческого моря и не собирался повторять ошибку Ингвара.
Зачем тебе эти люди? удивилась Акилина, в первый раз увидев, как отроки Перезвана возвращаются в стан с двумя связанными парнями. Зачем тебе пленные, когда столько хороших вещей пришлось бросить в Никомедии, потому что не хватает места для всей добычи? Один такой мальчишка стоит как хороший кусок шелка, а весит больше и места занимает больше! Лучше бы взял еще шелков!
Не думаю, что морскому царю требуются шелка, усмехнулся Хельги. Ты когда-нибудь пробовала плавать закутанной в мокрый шелк?
Плавать? Йотуна мать, ты смеешься надо мной!
Пленные нужны мне для подношения морскому царю. Мой родич Ингвар не почтил его жертвой по пути сюда, и морской царь послал ему неудачу. Помог с погодой грекам и подставил Ингваровых людей под огнеметы. И может быть, в конце концов Ингвар сам стал жертвой! Я такой глупости не сделаю. Морской царь получит от меня по трое, по семеро, по девятеро парней и девок, если сумеем столько набрать, но не сможет сказать, что я не почтил его и не заслужил благосклонности. Я не поскуплюсь ради удачи моего войска. И если он только даст мне знать, что хочет получить, он это получит, продолжал Хельги, обернувшись к морю, и по тону его было слышно: обращается он не к Акилине. Любую долю моей добычи.
Акилина недоуменно нахмурилась, потом охнула и закрыла рот рукой:
Ты хочешь убить этих людей ради ваших бо языческих демонов?
Таков наш обычай.
Так делали во времена Гомера и Солона
А это давненько уже было, да? Надо думать, ваши древние боги слишком проголодались и озлобились, если уже несколько веков вы приносите жертвы только Христу.
Христиане не приносят жертв бесам! Но конунг нет, я не верю это слишком ужасно! Акилина смотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, в которых чуть ли не впервые за все это время хищный вызов сменился потрясением и страхом. Это же служение дьяволу. Ты не можешь убить христиан, чтобы потешить бесов Я, может, и не самая добродетельная женщина в Романии, но я знаю, где Бог, а где дьявол.
Тебя я ни к чему такому не принуждаю. Хельги вернулся к ней и погладил ее по щеке. Тебе еще не поздно нас покинуть, чтобы не поссориться с вашим Богом.
Покинуть? Акилина нахмурилась и отбила его руку. Ты опять?
Я желаю тебе добра. Оставаясь со мной, ты можешь погубить и жизнь свою, и душу, раз уж ваш бог воспрещает приносить жертвы другим богам.
Господу не нужны такие жертвы!
А нашим богам нужны. И я предпочту отдать морскому царю два десятка греков, чем две тысячи своих. Но ты еще можешь уйти. Еще не поздно, есть время пока не подует нужный ветер.
С этими словами Хельги отошел к ждавшему его Перезвану.
Где вы этих двоих взяли? Он окинул взглядом двоих парней, со связанными руками сидевших под оливой.
Вид у одного был решительный и сердитый, а у другогоиспуганный и растерянный. У сердитого на скуле краснел свежий кровоподтек.
Сами нам в руки попали, усмехнулся Перезванмолодой, лет двадцати, боярский сын, младший у отца, отосланный в поход, поскольку дома с ним не было сладу. К стану овечьей тропкой пробирались.
Разведчики?
Похоже на то. Я на месте задал пару вопросовмолчат. Гудмар подойдету него заговорят. Я за ним послал.
Да ладно! Хельги махнул рукой. Что они скажут? Я уже ничего не хочу знать о греках, усмехнулся он, а хочу лишь, чтобы они ничего не узнали обо мне.
Сохраняя уверенно-небрежный вид, на самом деле Хельги беспокоился с каждым днем все сильнее. Его дозоры окружали приморскую долину, где стояли русы, на случай подхода патрикия Иоанна и его сорокатысячного войска, обещанного Ермием. Но дожидаться его Хельги не собирался. Принимать бой в таких условияхпри такой разнице в численности, не имея даже городских стен для защиты, было бы безумием. И кто знает, где сейчас этот йотунов Иоанн?
На третий день Хельги счел, что подношений для морского царя набралось достаточно.
Ты и меня бы отдал, да, если бы морской бес захотел? кричала ему сегодня утром Акилина, убедившись, что отговорить его от задуманного не выходит.
Он промолчал. Да, отдал бы, если бы какой-то знак на нее указал. И ее, самую лучшую часть своей греческой добычи.
Потому что в походе нет ничего важнее и дороже дружины. Ради всех этих людейшведского наемника Стейнтора, ильменского боярина Селимира, отроков Ночки и КочкиХельги отдал бы и синие греческие чулки с узором из цветочков и крестиков, и свой новый шлем. Причем без малейшего сожаления. Чтобы сохранить дружину, можно отдать золото, шелка и пленниц, потому что дружина добудет все это вновь, а без дружины вождь не сохранит ни собственную жизнь, ни свободу.
Но, кроме жизни, нужно сохранить честь. Без чести дружине не будет удачи, а тогда онаничто. Русы в Никомедии выбрали честь, и теперь он любой ценой должен был выкупить их жизнь.
Я уйду от тебя! кричала Акилина в ответ на молчание Хельги. Это уже превыше всякого терпения! Я не могу в этом участвовать! Пусть меня опять схватят и засунут в монастырь Нет, на этот раз меня просто удавят! Но Господь помилует меня, Он увидит, я все же не такая дурная женщина, чтобы жить с человеком, приносящим жертвы бесам!
Хельги велел позвать Раннульва и выдать Акилине две сотни номисм из Стахиевой казны. Больше ей было бы трудно носить скрытнода и страшно расхаживать молодой женщине, имея при себе сокровище, на которое можно скромно прожить лет сорок или обзавестись своим хозяйством.
Будь счастлива! пожелал Хельги на прощание, подойдя к ней, стоявшей среди груды разноцветного платья. Акилина бешено и бесцельно рылась в нем, осознав, что унести сможет только то, что на ней надето, но надевать самое дорогое будет смертельно опасной глупостью. Желаю тебе найти хорошего мужа и жить так, чтобы и василевс, и бог не держали на тебя зла.
Ненавижу тебя! Со злыми слезами на глазах Акилина оттолкнула его руки от себя. Лучше бы я осталась у Марии Магдалины!
Знаешь, я бы на твоем месте пока зарыл это золото в роще, посоветовал Хельги. Иначе его могут при тебе найти, когда мы уйдем и сюда вернутся греки. Прикинешься пленницей, про которую мы забыли. С пустыми руками тебе легче будет уйти, а за деньгами вернешься позже, когда все поуспокоится. Дать тебе отрока с лопатой?
Велев Тови помочь ей, если она надумает, Хельги ушел к причалам. Там уже ждала лодья с хирдманами и девушками.
Девять греческих пленниц усадили в лодью и вывезли на середину бухты. Лодья отходила под стон и непрерывный плач: не понимая языка славян и русов, гречанки догадывались, что их увозят не в плен, что вместе с берегом от них с каждым гребком весел удаляется сама жизнь. Хельги стоял на корме, глядя на эти головытемноволосые, рыжевато-золотистые, скученные над скамьями, где девушек усадили в тесноте, связанных по рукам и ногам. На каждой было цветное шелковое платье, ожерелья из самоцветных камней, серебряные и даже золотые браслеты и серьги. Каждую пастушку нарядили из добычи, будто какую-нибудь протоспафариссу свиты самой царицы Елены. Эта роскошь совсем не вязалась с испуганными, заплаканными лицами, с растрепанными головами. Но морской царь увидит: Хельги не пожалел для него самого лучшего. Никто из дружины к этим девам даже не притронулся.
Придерживаясь за штевень, Хельги обернулся лицом к морю.
Царь морской, повелитель этих вод! позвал он на родном языке, не сомневаясь, что божество поймет его без толмача. Мы, славяне, даны и русы, пришли сюда издалека. Наши боги послали нам удачи, но теперь от тебя одного зависит, чтобы мы могли сохранить добычу, честь и жизнь. Я отдаю тебе твою долю добычивозьми и пошли нам удачи в проливе. Добравшись благополучно до Греческого моря, я дам тебе еще столько же даров.
Он сделал знак хирдманам. Двое отроков взяли под руки ближайшую девушку с крайней скамьи, подняли на борт и сбросили в воду. Спиной к воде она полетела в волны; шум ветра поглотил последний хриплый крик; вздыбившиеся рыжевато-золотистые волосы на миг придали ей сходство с факелом, чье пламя треплет ветер. Связанная, она ушла под воду мгновенно; мелькнуло под бирюзовой волной красное платье, будто огромный самоцвет, и кануло в глубину.