Когда ж бедняжку пастуха
Когда полюбишь ты, пастушка?..
Пчёлкина вырвалась от него, оправила смятые блонды и ленты и, сделав вздыхателю реверанс, с насмешливой важностью ответила также стихами разыгранной пасторали:
Когда ты будешь богачом,
Вельможей, а не пастухом,
Чтоб не в убогой жить нам хате,
А в раззолоченной палате
Тень всякого спокойствия с той поры покинула влюбленного кадета. Гражданская юриспруденция, немецкий штиль и натуральное право Флюга была заброшены. Их заменили бессонные ночи, вздохи, писание страстных и нежных мадригалов, а в промежутках, с горя, попойки с городскими кутилами и карты.
Хохленок сдурел! говорили товарищи.
И точно: Мирович стал раздражителен, мрачен, ушел в глубь себя. Бавыкина собиралась не раз вызвать на голову завертевшегося своего любимца громы и молнии со стороны Разумовского. Но всесильный граф давно забыл и думать о юноше, который когда-то пел кант и плясал «журавля» в его саду, хотя при встречах с ним обыкновенно шутил:
Виньеты славно чертишь, и херувимов, и гербы А постой, одначе, постой! Хочешь, куконочка, вареников? И когда на волах до дому?
Днем, повидав украдкой Пчёлкину, Мирович вписывал в свой дневник стансы к милой.
Лишен любовных разговоров,
Я вижу тень твою с собой
И, ах! Твоих не зрю хоть взоров,
Но мысль всегда, везде с тобой
Вечером, в корпусном дортуаре или в душном служительском чулане, он резался с богатыми из товарищей в ля-муш и в фараон. Жажда выиграть, разбогатеть тянула его к себе, и он, к собственному удивлению, выигрывал. Сперва серебро, а потом и золото завелись у кадета. Нередко полные карманы рублевиков таскал он к Настасье Филатовне.
Откуда берешь, пострел? допрашивала она.
Спрячьте, голубушка, спрячьте бережнее, а то опять спущу!.. отвечал он. Это для Поленьки! Все ей Как выйду в офицеры, посватаюсь и женюсь
Молва о счастливой игре Мировича дошла и до начальника корпуса, богатого и знатного князя Юсупова. Строгий распорядитель и любимец вверенных ему питомцев, он тоже был страстный игрок.
А играешь ли в рокамболь? спросил его однажды князь.
Мирович в это время готовился к окончанию экзаменов.
Во что угод но-с
И в вист-руаяль?
И в вист
Почем робер?
Хоть по десять рублев.
Вот как! А в пикет знаешь?
Знаю.
Ну, приходи ко мне: завтра Сретенье, праздник, сыграем во что-нибудь
Мирович за два дня перед тем виделся с Поликсеной у знакомой Настасьи Филатовны, у поручицы Птицыной, и все время после встречи с обожаемой, неприступной красавицей был как в чаду. Он усердно помолился об успешной игре, даже обещал поставить свечку у Исаакия, если выиграет, и, вопреки советам товарища-харьковца, пошел на квартиру к Юсупову.
Ну, сядем в бириби, сказал вельможный начальник, кладя карты на стол. Огурчики, огурцы, пошли в дело молодцы!.. Так ли? Ну-ка, сивая, пойдем в поход!.. Деньги есть?
Кадет показал дукаты. Юсупов поставил возле себя ларец. Они стали играть.
«Мать Пресвятая, Владычица Казанская, помоги! думал Мирович. Что, если выиграю у него не то что сотню, полтысячи, тысячу рублев?.. Он богач, в игре, слышно, зарывается, неотходчив Тогда О! Тогда Поленька моя»
И он действительно стал выигрывать.
Когда стемнело и подали свечи, серебро, а потом и золото из ларца Юсупова наполовину перешли в шляпу кадета. Руки князя дрожали, брови удивленно шевелились, старческое, апоплексически красное лицо покрылось белыми пятнами. Он не переставал сыпать любимыми поговорками.
И начала она сомневаться!.. И начала! возглашал он, судорожно хлопая картой по карте. Ура, сивая, не отставай!.. Окунулся по уши, валяй и по маковку туда ж
Ларец Юсупова опустел.
Эй, вина! Венгерского! Выпьем, брат! забывшись, крикнул начальник. Что-то душно
Не пью-с! пролепетал бледный, взволнованный успехом Мирович.
Вздор, приложимся! У меня, брат, старое
Подали бутылки и рюмки. Князь выпил, налил и партнеру, выпил и еще; труня над своей неудачей, распахнул окно в оранжерею, а дверь запер на ключ, достал из пузатого, выложенного бронзой бюро горсть кораллов и несколько ювелирных вещиц и начал удваивать ставки.
А вы, Сашки-канашки мои, куда дели подтяжки мои? шутил он, щелкая картами по столу.
К полночи Юсупов выбился из сил и откинулся на спинку кресла. Все вынутое было вновь проиграно. Глаза князя лихорадочно сверкали, на углах губ проступила пена.
Ты маг, кудесник! прохрипел он, в охмелении глядя на кадета и срывая с горла обшитый пуан-дешпанами платок. Не вывезла, сивая, усомнилася!.. Отстала?.. Уходи теперь, братец, как есть, будто не играл Иначе, прибавил вдруг Юсупов, я тебя за карточную игру под суд
Мирович помертвел.
Ваше сиятельство, князь! Вы шутите? проговорил он, заикаясь.
Не шучу, не шучу Иди подобру-поздорову Не то я тебя, каналья, выпровожу нечисто, знать, играешь
Как смеете! вскрикнул, вскакивая, Мирович. Вы забылись Такие слова природному дворянину Мои предки не меньше ваших вельможами были
На Мировиче не стало лица. Руки и подбородок его дрожали. Он как пьяный шатался, стоя через стол в угрожающем положении против князя. Глаза его застилало пеленой.
Вон, молокосос, вон! закричал Юсупов, также поднимаясь с кресла и толстыми прыгающими пальцами загребая снова в ларец лежавшие на столе деньги, кораллы и ювелирные вещицы. Я тебя, сударь, только пытал!.. Аль не догадался? Вижу ноне, какова ты птица Юсупова, брат, князя не проведешь
Свет окончательно померк в глазах Мировича.
Он опрокинул стол с картами и с вином, рванулся к князю, выбил у него ларец и ухватил его за руки. Борьба между сильным, тучным стариком и ловким дерзким юношей началась отчаянная. Огромный парик князя слетел под софу, часы были обронены в схватке и растоптаны под ногами, рубаха и манжеты изорваны в клочки. Сильно досталось и кадету. С отхваченным лацканом кафтана, лопнувшим по швам камзолом и с развитой косой он в рукопашном бою нечаянно дал выскользнуть сопевшему в его объятиях князю, получил от него меткий удар чем-то тяжелым в голову, но изловчился, опять поймал его за камином в углу и, с криком: «Молись! Теперь тебе, изверг, капут!» тонкими пальцами изо всех сил ухватил его за жирное горло.
Мирович задушил бы князя Юсупова, но из прихожей к кабинету, на возгласы их и возню, сбежались слуги.
В двери стали стучать. Мирович опомнился, выпустил князя. Юсупов, задыхаясь, молча указал ему окно в теплицу, оттуда был особый выход в сад. Тот медлил. Князь, злобно хрипя и потирая горло, отвесил ему низкий поклон. Мирович схватил шляпу и выскочил.
Юсупов пришел в себя. Не отворяя двери, он крикнул, что никого не звал и чтоб его оставили в покое, привел в порядок свою одежду, мебель и вещи и закрыл окно. Опустив гардины, он выпил целый графин воды, крестясь и охая, прошелся несколько раз по комнате и сел писать к фавориту государыни, Ивану Иванычу Шувалову, длинное письмо.
Через неделю после этого казуса кадет Мирович за леность, а также за продерзостное и кутежное поведение, не кончив курса, был отослан солдатом в пехоту, в заграничную армию, где в два года дослужился до подпоручика.
Юсупова разбил паралич. После долговременного управления кадетским корпусом он был уволен от этой должности и вскоре скончался. Он словесно перед смертью пожелал выслать за границу исключенному кадету крупную сумму денег. Но ближние его посмотрели на это, как на излишнюю поблажку, и приказа его не исполнили.
III. Петербург времен Петра Третьего
Крепко спалось с заграничной дороги Мировичу у Настасьи Филатовны, да и было так тихо в теплой, уютной горенке. Городской езды по берегу Мойки в том месте почти не было слышно. Бавыкина и в церкви побывала, и на рынок сходила, и кончила в кухне обеденную стряпню.
«Вот заспался, сердечный», рассуждала она.
Разбудили Мировича неразлучные канарейки хозяйки. Они так весело растрещались на солнце, что он проснулся, открыл глаза, но не сразу пришел в себя, глядел по комнате, припоминал