Настоящий душ! восторженно воскликнула она и пообещала побережнее расходовать воду, но где-то минут через десять Энтони убедился, что о своем обещании она, похоже, на радостях сразу же позабыла.
Вернувшись к Энтони, она снова довольно повторила «настоящий душ» и невзначай поцеловала его в щеку.
Энтони мылся по привычке экономно и сосредоточенно, чтобы поскорее закрыть кран, но новое ощущение нет-нет да накатывало на него: осознание того, что только что этой кабинкой пользовалась Стрэй. Он подумал, что подобное волнение к лицу, скорее, подростку, но отчего-то вовсе не смутился, а, наоборот, развеселился от этой мысли.
Видно было, что они оба рады тому, что снова вместе, но слова то и дело давались с каким-то усилием, какая-то невысказанная тяжесть висела над ними, нужно было объясниться. Помнит ли Энтони их первую встречу? В городке «Новая надежда»? Да, там. Конечно. Если сигнал S.O.S. был ловушкой, зачем она накануне заглянула в «Новую надежду», спросил Энтони, это же не могло быть совпадением. Не могло, согласилась Стрэй. Она нашла его, как охотники находят навигаторов, и решила посмотреть на человека, которого они вскоре должны были взять на крючок. И что такого она тогда в нем увидела, поинтересовался Энтони. Да ничего особенного, просто обычного человека. Не святого и не чудовище.
Она хотела немного поговорить с ним, прислушаться к его голосу, к тому, как он выговаривает слова, посмотреть на выражение его глаз, но в этот момент ее узнали. Когда-тои она уже почти совсем забыла об этомони с Алексом заезжали в эту деревеньку, чтобы навестить кого-то из его дальних родственников. Он сам плохо их знал, но это были единственные его родные. Стрэй им не понравилась, они встретили ее холодно и сказали, что она погубит Алекса. Видимо, они были в курсе, что Алекса схватили копы, и, увидев, как Стрэй выходит из его машины, сразу же сложили два плюс два. И, как Энтони уже известно, правильно сложили.
А не слишком ли изощренной была вся эта затеяс ее якобы «преследованием», с сигналом на секретной волне и все остальнымдля того, чтобы схватить, «взять на крючок», как она выразилась, одного-единственного неокольцованного навигатора, которого Стрэй и без того уже выследила? А вот тут-то уже не все так просто, сказала Стрэй и вздохнула. Взять на крючок, но не схватить. Помнит ли он, как она тогда вывалилась из Люция и упала на землю? Да, она была цепным псом, да, она должна была делать то, что ей говорили, но уже тогда что-то начало ломаться в ней. Она должна была выполнить задание, но вместе с тем какой-то частью себя не хотела, чтобы он угодил в расставленную сеть. Разлом, который Энтони своей навигацией перенес по другую сторону дороги, разделив их и преследовавших ее копов, каким-то образом показал ей, что и ее можно укрыть от ее хозяев. Этот же разлом вдруг наметился и внутри нее самой. Наверное, если бы не было всей истории с Алексом, навряд ли она почувствовала бы это, но Алекс был, и они с Алексом стали друг другу теми, кем стали, и закончилось все так, как закончилось Потом она с Энтони вместе скрылись от погони, и снова все пошло согласно плану.
До настоящего времени Корпорация имела дело только с дикими навигаторами-одиночками. Их можно было поймать и окольцевать, но они тут же ставились на учет также и государственной полицией. Стрэй должна была постараться выведать, существуют ли какие-либо организации неокольцованных навигаторов и не знает ли Энтони, как на них выйти. Если бы такая сеть навигаторов-нелегалов действительно существовала, то вот она-то и стала бы главной целью этой охоты. Доводилось ли Энтони слышать о Новой корпорации? Нет? Стрэй тоже знала о ней очень мало. После Катаклизма Государство установило над Корпорацией бдительный контроль, однако постепенно в ее ядре образовалась как бы Корпорация в Корпорации, некая революционно настроенная организация, всячески пытающаяся ускользнуть из-под власти Государства и желающая вернуть Корпорации абсолютное могущество. Вот этой Новой корпорации и нужна подконтрольная сеть неучтенных Государством навигаторов, и Энтони мог оказаться одним из возможных ключей к этой сети. Если же нет, если же он ничего о ней не знает, ну тогда она должна была просто сдать его копам, неважно чьим, и вместе с другими охотниками продолжить поиски.
Теперь с этим покончено, сказала Стрэй. Когда она начала читать ему его книжку, ту самую, что он возил с собой с самого детства, она уже очень хорошо понимала, что не сможет снова отдать своим хозяевам человека, который с каждым днем становился для нее все важнее и важнее. Тогда, на том холме, где они молча сидели и допивали коньяк, и Энтони спрашивал, что ее тяготит, она думала не только об Алексе. Об Алексе, конечно, тоже, уж больно вся ситуация начинала повторяться, но еще и о том, что же все-таки можно сделать, чтобы на этот раз все закончилось по-другому. Потом они встретились с ее хозяевами, будто бы для того, чтобы передать им чип с информацией, заказ, который везла Стрэй. Она уже подозревала, что ни о какой организации навигаторов, даже если она и существует, Энтони не знает, но сказала им, что ей нужно еще время, чтобы все выведать. Они сказали, что, если она все еще ничего не выяснила, то операция закрыта, они сами разберутся с Энтони и выяснят, известно ли ему что-то или нет. Они поспорили. Стрэй возразила, что, если даже Энтони и расскажет им что-то, гораздо лучше будет, если он выведет их на эту организацию, ни о чем не догадываясь, чтобы не вызвать подозрений у других навигаторов. Она сказала, что продолжает операцию на свой страх и риск, и они с Энтони быстро уехали оттуда прежде, чем ее хозяева решили действовать.
Рассказывая Энтони про смысл празднования Нового года, Стрэй уже твердо знала, что, чего бы ей это не стоило, она не вернется в Корпорацию. И также она решила, что сообщит Энтони правду, чего бы тоже ей это не стоило. И это стоило ей Энтони. По крайней мере, так она тогда думала. Но решение, несмотря ни на что, попытаться начать все с чистого листа, начать с Энтони или без него, было принято. И известив диких навигаторов о том, что их канал связи теперь может прослушиваться и использоваться копами, она поставила жирную и окончательную точку в истории своей работы на Корпорацию. Теперь она для Корпорации такой же враг, как и Энтони, просто не столь ценный, поскольку она не навигатор, но куда более ненавистный и презренный, потому что она изменница.
Слушая Стрэй, Энтони поймал себя на том, что хочет верить тому, что она ему говорила. Он не просил, чтобы в его жизни были охотники, государственные копы, Корпорация и уж тем более эта Новая корпорация, но вместе с тем в его жизнь постепенно вошла Стрэй, и он желал, чтобы она задержалась тут как можно дольше.
Им придется снова учиться доверять друг другу, они оба очень хорошо понимали это. Если Энтони будет каждую минуту ждать удара в спину, ночью он не сможет сомкнуть глаз. Если Стрэй будет бояться, что в любой момент он может сказать, что разочарован, и снова умчится прочь, их совместное странствие станет для нее зыбкой, пугающей трясиной, где откуда-то со дна к поверхности через пучину темной воды медленно тянутся пузыри тревоги и безнадежности. Энтони знал, что не может дать Стрэй каких-то гарантий или обещаний, да и не клятв ждала она от негокак можно знать наперед, что случится завтра или через месяц? Но при этом, говоря за себя сегодняшнего, говоря о том, что он испытывал сейчас, о том, что в настоящий момент было для него несомненным, он был уверен, что постарается сделать все, чтобы это, то, что между ними, оставалось живым и завтра, и послезавтра и так далее. Глядя на Стрэй, на ее то плотно сжатые, то вдруг улыбающиеся губы, глядя в ее внимательные и внимающие глаза, на то, как она время от времени теребит рукава своей кожанки, он отчего-то полагал, что и она сейчас чувствует нечто подобное.
Они сварили рис на керосиновой печке и разогрели «армейскую» тушенку. Выбирая, что же предложить выпить, Энтони пропал минут на пять и вернулся с бутылкой «Чинзано». Учитывая собранные в схроне запасы, пир здесь можно было устраивать хоть каждый день.
Что-то глухо ударило в дверь гаража. Разговор оборвался, оба застыли с вилками в руках, прислушиваясь. Гостей к ужину, вроде, никто не ждал. Энтони признался, что, сколько он тут не останавливался, ничего подобного не случалось. Думать про тени, которые они видели этой ночью, как-то не хотелось, но выглянуть наружу, не открывая дверь, было невозможно. Звук больше не повторялся, и они вернулись к еде.