Возьми фонарь, послышался голос.
Фатех перестал дышать, узнав голос урядника.
Выводи серого, сказал урядник. Скоро придет Катерина, она повезет.
Женщина всхлипнула.
Не реви! зло прошипел урядник, отходя от яслей. Не навсегда уезжаем. Катерина присмотрит за домом Оставаться нам нельзя.
Сказал бы раньше
Не один день на узлах сидим. Выводи, чего стоишь!
Снизу потянуло холодом дверь в конюшню открылась. И тут же послышался другой женский голос:
Зря всех домашних за собой тянешь. По казармам с семьями не ездят.
Зачем по казармам? Перебудем у наших в Калитве. Здесь им оставаться тоже невесело. Шахтеры народ темный, гляди, за меня мстить станут. Петька Сутолов судить грозился.
Знаю, что грозился. Не знала бы, не стала вывозить тебя, черта. Насолил всем плата должна быть. Поворачивайся живей, укатим, пока метель не унялась.
Погоди минутку, сказать мне тебе кое-что надо К Фофе не ходи продаст.
Зря беспокоишься: Фофа раньше тебя догадался выехать.
Не может быть! Я с ним недавно, как с тобой
Видно, подстегнул его кто-то, как батожком.
Сволочь.
Не сволочи, может, еще встренетесь, обниматься будете.
Все, Катерина, завязал я дружбу в этой стороне.
Слава богу, ум проклюнулся. Но с кем же тебе дружбу водить, как не с ними? Запрягли тебя, Семен, и будут погонять до той минуты, когда ноги отвалишь.
Ты тоже меня не любишь?
Чего мне тебе говорить про любовь? Сам знаешь, какая у меня к тебе любовь. Собакой ходил по поселку стыдно было в родстве сознаться Давай пошевеливайся, в дороге еще намилуемся.
Они как будто отдалились. Фатех разогнул застывшие ноги.
Кто тут? сразу же вскричал урядник.
Крыса, должно быть.
Чего-то уж больно шумно
Кота бы пустил, ловчей тебя бы справился.
Свет фонаря стал сильнее.
Не дури, Семен, громко сказала Катерина, тебе со страху и домовые привидятся. Ехать пора!
Фатех стиснул зубы, стараясь унять дрожь. В ушах шумело, как будто в конюшню ворвалась и закружилась метель.
Идем, говорю, опять позвала Катерина, некогда с тобой крыс ловить!
Огонь нырнул вниз. А потом удалился.
В степи было пустынно и одиноко. Ни звука, только шум шагов и шорох снега, приглушенный свист ветра и скрип ремней на сырцовых чунях.
Подбадривая себя, Фатех замурлыкал песню. Но песня застыла в пересохшем горле, словно и ей неуютно и страшно показалось в суровой заснеженной степи.
Впереди показалась темная полоса. Он остановился, соображая, что бы это могло быть. Полоса то появлялась, то исчезала, напоминая ровно поставленный частокол. Над ней низко нависала мгла всполошенных ветром снегов. Вблизи выросли два терновых куста. Фатех пошел к ним. Сделав шагов двадцать, он увидел, что стоит возле леса, ныряющего в глубокую балку.
Ля иль лога прошептал молитву Фатех: вблизи Казаринки не было леса, он забрел неизвестно куда.
Прислонившись к корявому дубу, закрыл глаза от усталости и страха перед наступающей снежно-мутной, холодной ночью. Раньше Фатех думал, что только неверные плутают, не зная, куда им идти. Но вера может оказаться бессильной и для него, почитающего аллаха. Может быть, сила ее гаснет в отдалении от земли пророка?
Ему припомнились слова председателя Совета Вишнякова: «Вера глупа, сама не думает и другим запрещает думать. Если она тебя преследует на юге, поезжай на север. От глупости надо бегать, иначе она тебя навеки приласкает».
Он суров. Ему не надо думать о ласке. Все дороги ему известны
На опушке, у подлеска, снег оказался глубже. Фатех еле шел, иногда проваливаясь до пояса. Все вокруг стало серо-синим, разукрашенным малиновыми кругами, мелькающими перед глазами. Он боялся этих ярких кругов и старался отогнать их воспоминаниями. В какие-то мгновения это ему удавалось. К удивлению, он слышал голоса шахтеров:
Подбей стойку, магомет твою душу! Стойку выпрямь!..
Чего замеряешь? Все равно никто ничего не заплатит!..
Уголек на боевые корабли пойдет буржуев на море добивать!..
На добытое всегда собственник найдется!..
Собственник, говорят, теперь один народ!..
А мне какая печаль? Мое дело руби
Правительство новое действует от народа!..
«Коза» летит! Пошуми немцам «коза» летит, как бы не посшибала!..
Эге-ей! Поберегись, ферштейны!..
Пора бы им домой. Почему не уезжают? На наш кусок зарятся!..
Много от тебя получишь
Вишняков тоже сволочь, юлит перед ними, как сучка!..
А чем они тебе кашу испортили?
Всякого иноземца надо взашей!..
На смену шахте пришел казенный, из красного кирпича, дом Трофима Земного, сам Трофим, длиннобородый, в грязной спецовке, пахнущей шпалами, и его дочь Стеша, чернобровая красавица, похожая на Гулчахру. Трофим подбивает каблуки на старых сапогах, а Стеша сидит за шитвом и поет незнакомую песню:
Уж как пал туман на сине море,
А злодей тоска в ретиво сердце
Донская, ведет на нее мохнатой бровью Трофим. Там умеют петь походные, говорит он многозначительно в густую бороду.
Стеша не обращает на него внимания и продолжает:
Не сойдет туман со синя моря,
И не выйдет грусть зла из сердца вон
Вдруг ему послышались слова Джалола:
Замерзающему снятся приятные сны
Фатех тряхнул головой, опустился на колени и начал с ожесточением тереть лицо снегом.
Прости, Джалол. Аллах оставил меня
Он на минуту затих, испугавшись гнева пророка за свои слова. А когда с трудом поднялся и посмотрел вперед, увидел скачущих в тумане всадников. Он услышал храп лошадей, звон сабель и чьи-то приглушенные шумом ветра голоса.
Сель прошептал Фатех страшное для жителей горных селений слово о разливе в ущельях и побежал в сторону от всадников.
2
Фатеха подобрал приехавший в лес за бревнами Кузьма Петрович Ребро.
Замерзшего оттирали снегом и мазали гусиным жиром. Фатех лежал на лавке с закрытыми глазами, бормотал:
Сель сель на конях
Чего он там? спрашивала Варвара, жена Кузьмы, жарко растапливая плиту.
Всю дорогу одно и то же, хмуро отвечал Кузьма, растирая неподвижные ноги Фатеха. Горячка, должно Постели на кровати.
Варвара подбила подушку в ситцевой латаной наволочке, положила мехом вверх мужнин полушубок.
А помнишь, брату Степухе показывалось, будто Иисус проезжал на санях, покрытый ковровой попоной А потом выяснилось, что то сани Аверкия рябого пронеслись мимо
Черт те как оно снится, сказал Кузьма, поднимая щуплого, бормочущего что-то Фатеха и укладывая на кровать. Мог и заметить коней перед этим. Были кони
Наружная дверь открылась, и в клубе пара, как в молочном пузыре, показался Вишняков, казаринский председатель Совета.
Кого привез, Кузьма? спросил он, стягивая башлык и куртку возле порога.
Фатеха-персиянина. Замерзал уже На выходе из Чернухинского леса нашел. Видать, сбился с дороги.
Вишняков достал кожаный кисет с красным шнурком давнюю армейскую вещь. Закурили, не глядя друг на друга.
Фатех тихонько застонал. Все посмотрели в его сторону.
Чего ж он в лесу оказался? спросил Вишняков.
Заплутал, видать. Погода не походная.
Заторопился что-то от нас.
А чего у вас тут жить? отозвалась от плиты Варвара. Свою власть развели совсем ералаш пойдет.
Верно ты говоришь, Варвара, согласился Вишняков, как будто дразня. А ты бы пришла помогла.
Видно, без баб вам и шагу не ступить.
Вишняков сощурился:
Для них только и стараемся. Равноправие вводим.
Для Катерины стараешься? с ухмылкой сказала Варвара.
Зачем для одной Катерины? Для всех.
Ласково стелете, поди, и в самом деле раи небесные кому-то снятся. А меня не обманешь! Она сердито затянула платок потуже. Мне все по правде нужно.
Кузьма тяжело взглянул на нее.
А чего ж, не умолкала Варвара, жизнь меняться должна. Говоришь, стараетесь, а к Филе в кабак как ходили, так до сих пор и околачиваетесь там, пока не зальете глазищи. Бабы для вашей власти не подходящи они живо закроют заведение.