Герцог уверял и все в столице повторяли, что члены комиссии, судящие Волынского, нарочно избраны из чисто-русских людей, чтобы суд был совершенно беспристрастен. И только немногие умные и дальновидные люди чуяли, что Артемию Петровичу Волынскому не нынче-завтра будет худо и что в лице его будет осрамлен, затоптан в грязь и погублен весь русский лагерь.
IV
В этот вечер дети и Волчок сидели особенно смирно.
Ужин кончился. Дети простились с отцом и собрались спать, а Волчок по обыкновению отправился за ними наверх по лестнице. Он почему-то всегда присутствовал при их туалете вечером. Когда же они улягутся по постелям, Волчок осмотрит всех, как надзиратель в училище, повернет направо и налево свою умную, серьезную морду и затем, как то важно махнув хвостом, отправится вниз и ляжет около письменного стола своего барина.
Когда Волчок возвращался сверху, то Сонцев знал, как-бы по докладу, что дети уже в постели.
Что? Уложил? спрашивает он иногда в шутку.
Волчок тяфкал в ответ, будто понимал вопрос.
Вообще присутствие Волчка в доме было настолько разумно, он был так умен и точен в своих простых действиях, что по ним можно было узнавать многое.
На этот раз не прошло часу, как Волчок вдруг чуть-чуть взвизгнул, не жалобно, а весело, и поднял голову к растворенному окну. Вскочив с места, он положил передние лапы на окошко и начал лаять, поглядывая то в окно, то на Сонцева. И тотчас Сонцев опять понял доклад Волчка. Он догадался, что кто-нибудь из очень близких людей идет мимо дома или же остановился на подъезде. Так как было уже поздно, то посещение, нежданное и негаданное, близкого человека должно было означать что-нибудь особенно важное.
Сонцев поднялся с места, вышел в переднюю, сопутствуемый прыгающим Волчком и, действительно, увидел, что на подъезд входит человек, тщательно уткнувший лицо в воротник шинели, несмотря на то, что на дворе стояла теплынь.
Григорий Николаевич, воскликнул Сонцев, узнав Теплова. Чего это ты так поздно? Иль беда какая?
Теплов сбросил шинель, молча и быстро подошел к приятелю и, взяв его за руку, также молча потянул в кабинет. Он был бледен, как снег, и глаза особенно сверкали от чрезмерного волнения.
Что такое? воскликнул Сонцев.
Теплов хотел заговорить, но губы его дрожали, он едва мог только вымолвить одно слово:
Осужден!
Кто? Артемий Петрович? воскликнул Сонцев.
Осужден на смерть! На казнь!
И оба друга замолчали. Теплов начал ходить по горнице, ничего не говоря, но шевеля губами и размахивая руками. Очевидно, что целые речи, горячие и сердечные, просились ему на язык, но он не сообщал ничего другу, так как все это тот знал, чувствовал и думал то же в эту минуту.
Эти два человека, как и многие люди в Петербурге, были просто обмануты. Они ожидали, что комиссия и суд над бывшим кабинет-министром кончится только его смещением и опалой, быть может, ссылкой временной, не в дальний город, но никто не мог предвидеть и поверит, чтобы любимец государыни, ни в чем важном невиновный, был бы неизвестно за что, несправедливо и предательски, приговорен к смерти и к позорной смерти разбойника и убийцы.
Да это, может быть, так, только острастка, выговорил, наконец, Сонцев. Попугают, а потом помилуют и сошлют, ну хоть в Пелым.
Нет, выговорил Теплов, государыня на днях должна подписать его безвинную погибель. Так говорят.
Покуда два друга, оба пораженные и встревоженные, говорили, Волчок сидел на задних лапах около них и глядел своими умными глазами в лица, то хозяина, то его друга.
Из всех друзей своего владельца он наиболее любил Теплова, быть может потому, что Теплов чаще других бывал, дольше засиживался, иногда даже оставался ночевать, или же Волчок чуял, что это самое близкое лицо Сонцеву.
За последнее время, Теплов, из опасности, чтобы не навлечь на друга беды, заходил гораздо реже и всегда тайком. Он был почти единственный человек, оставшийся на свободе из всей канцелярии Волынского, и это случилось, главным образом, благодаря тонкому и умному вмешательству за него Сонцева. Когда герцогу была подана записка, где были перечислены все сослуживцы, все чиновники, до последнего писаря, бывшие при Волынском, то Сонцев, конечно, не от себя лично, а через своих приятелей, постарался очень хитро выгородить своего друга. Наконец, и сам Теплов был на столько ловкий и увертливый человек, что, когда всех бывших при Волынском перебрали, некоторых арестовали и судили, других уже выслали из города, он один остался на свободе.
Хотя Теплов любил Волынского, но сам был человек в высшей степени хитрый и себялюбивый, и, конечно, всячески позаботился о личном своем спасении. Теперь, переговорив с приятелем, Сонцев тотчас же решился отправиться, несмотря на позднее время, к одному из любимейших секретарей герцога, с которым он был в хороших отношениях, и узнать наверное о судьбе Волынского. Секретарь этот жил недалеко и Сонцев отправился к нему пешком. Теплов остался дожидаться его возвращения в кабинете, наедине с Волчком. Собака, будто понимавшая горе и заботы своего хозяина и Теплова, подсела теперь поближе к гостю, ласково глядела ему в лицо и лизала его руки, будто утешая в горе. Теплов понял ласки собаки, положил руку на лохматую голову Волчка и невольно выговорил:
Да, Волчок, тяжелые времена!
Затем, он замолчал и около часу неподвижно просидел в кресле, дожидаясь друга и вестей. Сонцев вернулся еще более грустный. Вести Теплова оказались вполне верны! Действительно, Волынский был осужден безжалостно на позорную смерть чрез палача, на отсечение руки и головы!..
V
Двадцать седьмого июня 1740 года вся столица была на ногах с утра. И вельможи придворные; и гвардия, и простолюдинывсе волновались, у всех на устах было имя «Артемий Петрович».
В этот день на большой площади густые толпы народа сбежались со всего Петербурга поглазеть, молча и с тайным трепетом, как палач на высоком помосте отсек несчастному Волынскому сначала руку, а потом и голову.
После казни тело было отвезено на кладбище церкви Самсония, на Выборгской стороне, и похоронено без отпевания.
Народ, молча, угрюмо разошелся с площади по домам. Всякий понимал, что злодей Бирон теперь будет могущественнее, чем когда либо. Кто посмеет теперь идти и тягаться с Курляндским герцогом, когда даже любимец царицы сложил за это голову на плахе.
Вместе с другими приходил грустно поглядеть на гибель русского вельможи и Сонцев. Он тоже стоял в толпе, а около него и Волчок. И оба вернулись домой сумрачные. Волчок никогда не прыгал и не шалил, если хозяин его был печален и задумчив.
Когда они были уже только за несколько шагов от дома, на Волчка вдруг наскочила какая-то огромная собака, повалила его и начала грызть. Бедный Волчок завыл страшно. Сонцев тотчас бросился спасать своего любимца и ударил палкой чужую собаку!
В ту же минуту за ним раздался голос и вельможа, пунцовый от гнева, крикнул наступая:
Как ти смейт мой сопак пить! Я тепя, как Волински, колов отрешу! Колóв чик-чик!
Сонцев поневоле промолчал, скрепя сердце, и только вернувшись домой, рассказал жене и детям приключение.
Вот до чего дожили мы, прибавил он. Немецкие собаки грызут русских, а если кто заступится, то немец грозится за своего пса русскому человеку голову отрезать. Что, братец, Волчок, задали нам сегодня трепку?
Волчок сердито рыкнул и ушел лечь под стол.
VI
Прошел месяц после погибели Волынского, и в Петербурге уже перестали даже и говорить о прежнем кабинет-министре, перестали даже и втихомолку ужасаться страшному преступлению, взятому на себя несколькими чисто-русскими людьми в угоду всесильному немцу. Все, что было у Волынского близких людей или простых служащих при нем, все исчезли. Одни были сосланы, другие добровольно уехали из столицы из боязни безвинно пострадать.
Один Теплов оставался в Петербурге, и многие удивлялись, что он был цел и невредим. Многие и отчасти справедливо объясняли его спасение двоедушием, а другие даже более: обвиняли его напрасно в том, что он спас себя ценою доноса и оклеветания своего покровителя.