Такое странное безлюдье заставляло невольно сжиматься сердце, в груди делалось холодно, люди старались прикрыться железным бортом, встать за рубку, за трубу, пышущую искрамив этом безлюдье невольно возникало ощущение, что с берега обязательно должны раздаться выстрелы.
Но выстрелов не было.
Из-под миноноски, из-под косо срезанного форштевня неожиданно выскочила крупная рыбина, блеснула широкой горбатой спиной и, будто дельфин, снова врезалась в воду.
Арсюха охнул и с перекошенным от азарта ртом схватился за сердце.
Это же семга! Килограммов на тридцать.
Семгу Арсюха любил больше английских консервированных ананасов и «гарден строберри» клубники в сиропе, захлопал руками, залопотал что-то азартно, по-ребячьи невнятно засуетился, ища рядом с собою что-нибудь такое, чем можно было подцепить наглого самца, не нашел и вновь завзмахивал, захлопал руками.
Люди, вы видели, какой баран вымахнул из воды? прокричал он на всю миноноску: истончившийся до визга пилы возбужденный голос Арсюхи услышали даже в машинном отделенииоттуда высунулся чумазый, с блестящими белками глаз и крупными чистыми зубами моторист Потрохов, взметнул над собой руку с согнутыми пальцами, похожую на большой багор.
Где рыба? вскричал он азартно. Где?
Арсюха, жадно вглядывающийся в воду, с досадой отмахнулся от моториста. Не увидев больше семгу, он произнес со слезным стоном:
Нету рыбы! Была исплыла!
Миноноска продолжала двигаться на юг, за ней, то отставая, то приближаясь, полудырявые мониторы, набитые солдатами.
Солдатам в армии Миллера жилось хорошо, они в отличие, скажем, от солдат Колчака и деньгами были обеспечены, и продуктами, и оружием, и патронами, и одежда с обувью была у них справная. Адмирал платил большие деньги за поставку патронов, оружия и амуниции японцам, французам, американцам, но при рублевом замахе удар получался копеечный: все, что поступало в Россию, а потом по железной дороге двигалось на колчаковский фронт, подвергалось жестокому разграблению чехословакамиэти ребята за счет адмирала упаковали себя по первому разряду, при случае даже лошадям своим могли вставить золотые зубы.
Миллер с такими проблемами не сталкивался.
Монитор, замыкавший строй судов, тяжело вскарабкался на длинную волну, приподнял округлый черный нос и со всего маху, со стоном, опустился на воду. В обе стороны полетели темные блестящие брызги. Замыкающий монитор явно рыскалуходил то влево, то вправо.
На «сигналах» стоял Андрюха Котлов, освоивший на миноноске кучу профессий, в том числе и эту:
Дежурный, спросите у монитора, замыкающего строй, что происходит, почему он прыгает? велел сигнальщику лейтенант Лебедев. То в лес норовит забраться, то по дрова, то корове под титьку
Андрюха расправил влажные от речной мороси флажки и проворно, с тугим хлопаньем заработал ими.
Ну, чего там? нетерпеливо спросил Лебедев.
На этом мониторе нет сигнальщика. Ответить не могут.
Тьфу! с досадой отплюнулся Лебедев. Хорошо, что хоть есть капитан. Только кривоглазый какой-то То в одну сторону правит, то в другую. Строй потерял.
Мимо судов продолжали тянуться угрюмые безлюдные берега.
Неожиданно впереди, в ровном живописном распадке, мелькнули три чистых белых пятнышка. Дома. С миноноски, с высоты командного мостика, было видно, как из дверей одного из домиков выскочили три гибкие темные фигуры и устремились в лес.
Дураки, равнодушно проговорил Лебедев, боятся, что их мобилизуют Но такие солдаты на фронте не нужны.
Он потянулся к стальной петле ревуна, потянул ее. Над рекой повис тревожный, вышибающий мурашки гудок. Мониторы поддержали миноноску своим ревом.
Неожиданно с берега ударил пулемет, он бил с пристрелянной позиции, кажется, каждый сантиметр темной водной глади заранее прощупан очередями; очередь хлестнула по бронированному боку миноноски, вышибла искры и ушла в сторону. Река покрылась рябью.
Этого нам еще не хватало. Лебедев недовольно щелкнул кнопками своих роскошных перчаток. Носовое орудие, дайте три беглых по этим дуракам!
У нас поворотный круг маленький. Не дотянемся.
А мы развернемся.
Миноноска затормозила ход, из-под кормы у нее вырвался высокий белый бурун, рулевой подвернул нос корабля к берегу, и в то же мгновение ахнуло носовое орудие.
Снаряд, оставляя в воздухе белый, быстро растворяющийся след, ушел к берегу, всадился в землю метрах в тридцати от пулемета и поднял в воздух несколько выдранных с корнем березок.
Перелет! констатировал лейтенант. Поправить прицел!
Есть поправить прицел, эхом донеслось с носовой палубы.
Снова рявкнула пушка. Снаряд со знакомым шипением разрезал плотный, наполненный медовыми запахами летний воздух; будто лопатой шваркнув, срыл небольшой бугор, поросший густой зеленой травой, в воздух полетели тяжелые черные комья земли, толстые, спутавшиеся друг с другом коренья деревьев и кустов. Пулемет вновь достал до миноноски, полоснул по орудию, по щитку, выбил густое сеево искр, от резкого грохота люди, стоявшие в рубке, невольно зажмурились, корабль, приподнявшийся было на волне, соскользнул с нее, и пули ушли в воздух.
Орудиеогонь! прокричал в жестяный рупор Лебедев.
Пушка рявкнула в третий раз. Сейчас пушкари сработали точно, снаряд лег в пулеметное гнездо. В воздух взлетел искореженный, с раскоряченными колесами «максим», рядом взметнулось несколько скомканных бесформенных тряпоквсе, что осталось от расчетадвух угрюмых поморов, несколько дней назад оставленных здесь в засаде красным партизанским командиром.
Молодцы, канониры! похвалил артиллеристов Лебедев, щелкнул перчаточными кнопками, будто ударил дуплетом по невидимой цели.
Монитор, шедший последним, начал подворачивать к берегу, плицы огромного гребного колеса с шумом всаживались в воду, отпихивали ее от себя, пароход разворачивался медленно, неохотно. Лебедев прижал к губам раструб рупора. Поскольку на мониторе не было сигнальщика, общаться с мониторов приходилось с помощью рупора.
Второй монитор, вы куда?
Через полминуты послышался жестяный, переданный в такой же рупор ответ:
Необходимо проверить берег и навести на нем порядок.
Чье это приказание?
Командира десанта капитана Слепцова.
Даю на проверку тридцать минут, недовольно прокричал в рупор Лебедев, больше дать не могу. Отложил рупор в сторону и выглянул из рубки. Канониры! Носовая пушка!
Двое матросов, стоявших у носовой пушки, вытянули головы, глянули вверх, на уменьшившуюся, ставшую похожей на птичью, фигурку лейтенанта.
Орудиезарядить! скомандовал Лебедев. Держите его готовым к стрельбе.
Монитор с десантом, погромыхивая плицами, пуская из трубы густой вонючий дым, подгреб к берегу, подработал кормой, потом снова подработалсильное течение волокло судно назад, раздраженно рявкнул гудком и в конце концов ткнулся носом в сырой земляной срез.
Первым с борта монитора спрыгнул Слепцов, держа в руках стек, следомплечистый малый, наряженный, несмотря на летнюю жару, в длиннополую кавалерийскую шинель. Перед собой десантник грозно выставил, будто полено, пулемет «шоша».
Следом с борта монитора на землю скатилось еще несколько десантников.
Ур-ра-а-а! голосисто завыл один из них, но никто этого «соловья» не поддержал.
Арсюха с завистью поглядел на десантников и смело шагнул в рубку. Остановился перед Лебедевым.
Господин командир, разрешите обратиться! Арсюха вскинул руку к околышу бескозырки.
Разрешаю.
Дозвольте участвовать в высадке десанта на берег.
Не разрешаю, зычно проговорил в ответ Лебедев. Десант обойдется без участия посторонних лиц.
По лицу Арсюхи проползла недовольная тень, лейтенант ее заметил, полюбопытствовал:
А что, собственно, вы хотите там делать? В чем заключалась бы ваша помощь?
Я умею хорошо стрелять из винтовки.
С берега в это время донеслось несколько выстрелов, они всколыхнули застойный медовый воздух.
Как вы поняли, там есть мастера популять из винтовки и без вас. Слышите, как лупят?