За первые три года от рождества моего (и только моего!) Мити я не написал и трех строк.
Три года мы с ним были неразлучны.
Я перестал путешествовать и почти не отлучался из дому, забросил все прежние обязательства, не исполнял контракты, бегал от издателей и переводчиков, не отвечал на телефонные звонки, не виделся с друзьями, не встречался с читателямиможно сказать, все свое время и душевные силы отдавал сыну.
Я по сто раз вставал к нему по ночам, я с ним гулял, играл, разговаривал, я ему исповедовался, делился сокровенным, мы слушали Моцарта и Гайдна, я его купал, одевал, менял подгузники, разве что грудью не кормил.
Впрочем, когда Мите было три месяца, Машенька заболела, пришлось перевести нашего малыша на искусственное вскармливание, и уже я готовил для него молочные смеси, давил соки и заваривал чай.
Я сам этого хотел и никто меня не заставлял.
Мне самому всякую минуту было необходимо видеть, как мой сын из крохотного человечка постепенно превращается в человека.
Я всему хотел быть свидетелем, и меня действительно занимало любое, пусть неприметное, событие, как-то связанное с моим сыном.
Любой чих, им изданный, представлялся мне исполненным особого содержания.
Одним своим появлением он разрешил для меня мучительную загадку: чего я, собственно, тут, на земле, делаю?
Оказалось, не стоило сильно мудрить, меня попросту милостиво допустили к участию в процессе: меня родил Константин, я родил Дмитрия, Дмитрий, когда придет его очередь
Божьи дела!
7
Так я тогда и не успел (не сумел!) рассказать моему мальчику, как сильно его люблю.
Заслышав слезы в моем голосе, Машенька стала щипаться, Митя немедленно захохотал и задергался, мы с ним столкнулись лбами, и мне тоже вдруг сделалось весело и смешно.
Я обнял их обоих, и мы вместе, крича и повизгивая, сползли с дивана и кучей-малой покатились по ковру
Потом мы завтракали, потом, крепко держась за руки, гуляли в парке на другом конце Москвы, где у Мити была знакомая белочка, потом обедали в ресторане, потом ходили в кино, где Машенька, улучив минуту, прижалась ко мне и шепнула, что сегодня она счастлива, как никогда прежде.
Сильно смутившись, я попытался перевести ее внимание на экран, торопливо поцеловал в шею и обнял, чтобы она не увидела моего лица, и тут как нарочно, взглядом скользнул по зеленовато светящемуся в темноте циферблату часов.
Она меня ждет, вспомнил я, Онаждет!
Я было поднялся, но, опомнившись, сел снова: куда я собрался, ведь то мне приснилось!..
Любимый, ты что? прошептала жена, надежно держа меня за руку.
А-а, просто вспомнил, что должен бежатьпринужденно рассмеялся я. сам эту встречу назначил и сам же, представь, позабыл
Неведомой силой меня влекло к месту назначенного свидания!
Я ощутил на себе ее удивленный взглядоднако остановиться уже не мог.
Митя, сынокласково обнял я своего малыша. Я тебя очень люблю, увидимся дома
Обычно при встречах или расставаниях он вис на мне и кричал, как меня любит, а тут отчего-то сидел неподвижно, уставившись на экран и не реагируя.
Митенька, детка, ты меня слышишь? встревожено переспросил я и несильно тряхнул его за руку.
И тогда (не забуду!) мой сын на меня посмотрел не по-детски тревожно, как будто о чем-то моля или предупреждая.
Папа, я тоже тебя люблю, произнес он ровным голосом, необычайно серьезно
И сегодня еще, после стольких событий, решительно изменивших течение моей жизни, я с волнением вспоминаю глаза моего дитя, полные необъяснимой тревоги.
Но, впрочем, тогда я спешил и не придал значения тому безмолвному Митиному посланию
8
Всю дорогу до Свято-Данилова монастыря, сидя на заднем сидении такси, я мысленно поносил себя последними словами.
«Куда и к кому я понесся на свидание, сломя голову? допытывался я сам у себя. И кого ради бросил фактически на дороге жену и сына? И чего, собственно, стоят мои предпочтения, если я так легко через них преступаю?..»
Томясь и терзаясь, я мчался как одержимый на свидание к прекрасному призраку
9
Как я и предполагал, моей ночной гостьи на месте, назначенном ею же, не оказалось!
Тем не менее я дважды обежал вокруг часовни и четырежды с четырех разных входов заглянул внутрь.
«Опоздал всего на тринадцать минут, могла бы и подождать!» разочарованно подумал я, поглядев на часы.
«За кого, любопытно, меня принимают!» взыграло во мне и ударило в мозг.
«Пусть только явится, пусть, говорил я себе, то и дело с надеждой оглядываясь по сторонам, и я ей скажу всю правду!»
Уж куда как смешно было обижаться на тень, существо из сна: с таким же успехом я мог бы негодовать на простуду или болезнь
Но, поразмыслив, я, кажется, повеселел: не случилось того, чего я опасался больше всего на свете, предательства любимых!
«Пугай, Господи, но не наказывай!» вспомнились к месту слова из молитвы грешника.
На блестящем кресте восседала ворона и сверху, как будто надменно, глядела прямо на меня.
Не ты ли, подруга, назначила мне свидание? весело крикнул я и демонстративно постучал себя костяшками пальцев по темечку.
Ка-ар, ка-ар! с издевкой, как мне послышалось, отозвалась птица.
Ну-ну, ты звалая явился! воскликнул я театрально (припомнив Эдгара По).
Ка-ар, ка-ар! немедленно откликнулась ворона, почти в режиме диалога.
Как, это все, что ты можешь произнести? шутливо возмутился я.
Ка-ар, ка-ар! подтвердила пернатая тварь в той же возмутительной манере.
Мне было приятно! чопорно склонился я и, неуклюже пританцовывая, направился прямиком через площадь к высоким монастырским воротам.
То, значит, был сон, сон и ничего больше!
Мне только приснилось, мне это пригрезилось!
Чист!
И нашу с Машенькой любовь, получается, не замарал, и сына не предал!
Ивообще!..
Поистине, я испытывал чувство подлинного освобождениякак гора с плеч
Будь у меня крылья за спиной, наверняка полетел быдо такой степени свободно и легко я себя ощущал.
Я готов был обнять и расцеловать случайного прохожего, мне живо представился стареющий грузный мужчина, лихо приплясывающий в самом центре молельного двора.
Хорошо, если никто, кроме вороны, меня в ту минуту не видел
Наконец, перед тем как покинуть обитель, я решил попрощаться с воронойи вдруг, обернувшись назад, вдалеке, у восточного входа в часовню увидел ее
10
Ты! так и выдохнул я.
Я! отозвалось вдали едва слышно.
Странно, что мы слышали друг друга, хотя расстояние между нами было не менее сотни шагов.
Я мгновенно при виде ее позабыл, кто я, и чего мне хотелось, и тех, кого я любил, за кого отвечал, и даже не вспомнил об угрызениях совести, еще минуту назад изводивших меня.
Я так по тебе тосковал! прошептал я одними губами.
И я! долетело издали.
Мы бежалиточнее, летели! навстречу друг другу, как будто на крыльях, как будто несомые ветром.
Меня распирало от радости, я ликовал, я не чувствовал ног, я кричал на бегу, как она прекрасна и желанна, и она, до меня доносилось, кричала в ответ мне слова, полные любви!
Однако расстояние между нами совсем не сокращалось, а, напротив, как будто увеличивалось, и чем сильнее мы устремлялись друг к другу, тем, казалось, неизбежнее отдалялись.
Куда же ты, звал я в отчаянии, вот же я!
Она тоже кричала и тоже как будто пыталась что-то мне сообщитьтолько я не различал слов.
Неведомой силой ее уносило все дальше от меня, и все слабее в нахлынувшей мгле светились ее удивительные глаза, пока не погасли совсем.
Ка-ар, ка-ар! громко и раскатисто прокатилось над площадью.
«Что это со мной? опомнился я и застопорил бег. Куда меня понесло?»
Ситуация явно выходила из-под контроля.
Я схватился руками за голову, пытаясь унять стук в висках.
Опять я погнался за ветром, за призраком!
«Попался-попался, который кусался! подумалось не без злорадства. Вот так, незаметно впадают в депрессию, сходят с ума и сводят последние счеты с жизнью».
Покуда тебе хорошоневозможно представить, как может быть плохо, тем более допустить, что и сам способен однажды превратиться в беззащитного, ранимого, бедного и несчастливого