Женщины рано утром выгоняли скот на луга или на опушку леса, где было посуше, ухаживали дома за телятами, носили мужчинам еду на поле, прибирали в хлевах и во дворе.
Велло выходил в поле вместе со своими работниками, брался за соху, если надо было проложить борозду поглубже, правил лошадью, когда она тянула борону меж камней и пней, сам сеял и следил за тем, чтоб земля как следует покрыла семена. Управившись с неотложной работой, он поспешно шел домой. Вспашут и посеют и без него, думал он, поля вскоре зазеленеют, подрастут жеребята, зарезвятся телята подле стада, днем из лесу, а ночью из хлева станет доноситься блеяние ягнят. Когда наступит лето, из Пскова прибудут купцы с серебром, монетами, украшениями, мечами и ножами. В Мягисте же у всех есть для продажи шкуры, а кое у кого мед и даже воск, оставшиеся с прошлого года. Все это повезут в Ригу: ни у немцев, ни у латгалов нет сейчас большой охоты показываться здесь. Богатство Мягисте растет с каждым днем. Но оно может и улетучиться за одну ночь. Чем зажиточнее становится Мягисте, тем большая опасность угрожает ему с юга. Об этом в первую очередь и должен думать старейшина.
Это постоянно тревожило отца, и заботы его с каждым годом росли. Теперь же, после набега на Уганди, когда немцы из кожи вон лезли, чтоб подстрекнуть латгалов и помочь им, не оставалось сомнения в том, что опасность стала во много раз больше, чем была когда-то. Каждый псковский купец, побывавший прошлым летом или зимой в городах на берегу Вяйны, рассказывал о рыцарях. Из-за моря к ним все время прибывает подкрепление, они учат латгалов драться пешими и на конях, в чистом поле и под стенами крепости. То же утверждали и ливы, которые приходили сюда с товарами из Уреле или Летегоре.
Порой, поздними вечерами, когда проселок пустел и псы во дворах уже дремали, Велло полями спускался с косогора, переходил по жердочкам через ручей и по крутому склону поднимался в рощу. Он садился в глубине ее на сломанное дерево близ большого камня и прислушивался. В лесу стояла тишина, лишь изредка в ветвях хлопала крыльями какая-нибудь птица, жужжа, пролетало насекомое и доносился суховатый смех бекаса.
Здесь, в священной роще, объятой ночной тишиной, в окружении высоких берез, поблизости от душ предков, Велло ощущал, как в нем зреет решение.
Придется скрестить мечи с рыцарями и оскверненными крестильной водой латгалами, и пусть сами боги решат, кому даровать победу. Тогда будет ясно, могуч ли их бог со своим распятым сыном. Надо же когда-то положить конец этому вечному страху за южную границу Мягисте. Если старейшины Сакалы не примкнут, придется разослать гонцов по всей стране, собрать всех, кто храбр, пообещав им добычу и славу победителей.
Однажды, возвращаясь ночью домой, Велло повстречал закутанную в шаль женщину; она попыталась быстро и незаметно пройти мимо, но старейшина шагнул к ней, остановился, слегка наклонился и удивленно воскликнул:
Вайке! Куда ты так поздно?
В рощу.
В рощу? В полночь?! По жердочкам опасно переходить ручей.
Я иду туда молиться.
Молиться?.. Ты выбрала правильное место, но... Ты и раньше ходила туда ночью?
Зимойнет. Зимой сразу заметили бы, что меня долго нет. А летом... Летом все ходят на качели ...
Велло по-дружески обнял Вайке за плечи и наставительно произнес:
Сегодня пойдем все же домой. Я как раз иду из рощи. В другой раз сходишь и помолишься.
Некоторое время они шли молча, направляясь к селению, а затем Велло снова стал расспрашивать девушку:
О чем ты просишь богов?
Чтоб они уберегли тебя от несчастья... И всех нас.
Разве несчастье подстерегает меня? И всех нас?
Этот Рахи ...
Ничего он не сделает, не осмелится... А для себя ты ничего не просишь?
Прошу... чтобы боги послали тебе хорошую жену.
Мнехорошую жену?.. А что тебе до этого?!
Чтобы она была добра ко мне и к другим. Не спесива и не зла,проговорила Вайке и, осмелев, с благоговением взглянула из-под шали на старейшину.
Хорошая моя Вайке! Я запомню это... Дай, я перенесу тебя через ручей.
Велло взял девушку на руки, она крепко обвила руками его шею и дала перенести себя через журчащий ручей. Велло чувствовал губы Вайке на своей щеке. Опустив девушку, он поцеловал ее. Они пошли дальше, к деревне, прижавшись друг к другу, рука старейшины обнимала гибкий стан девушки.
Тебе не следует ночью ходить одному,молвила Вайке.
Ты ходишь, а я должен бояться!ответил Велло.
Ко мне ни у кого нет злобы или вражды. А если б даже и была, кому нужна моя жизнь?
Коли бояться вражды, то и со двора не выйдешь ...
Кто-то из слуг Рыжеголового говорил, что скоро в Мягисте будет новый старейшина.
Поэтому-то ты и идешь в рощу молиться?шутливо спросил Велло.Знаем мы этого нового старейшину.
О ком ты?
Как будто много тех, кто мечтает об этой чести!
Ты, верно, ошибаешься. ДумаешьРахи?
А кто же еще?
Ты жестоко ошибаешься,покачала головой Вайке.Новым старейшиной стал бы Ассо, отец Лемби, твоей невесты.
Ассо, отец Лемби!доскликнул старейшина и остановился. Он схватил девушку за плечи и посмотрел ей в глаза.Кто сказал тебе это? Духи, обитающие в роще?
В деревне уже не таясь говорят об этом. Кто победнее, те будто бы за Ассо. При нем, мол, не станут строить укрепления, он отдаст тем, кто нуждается, всю добычу, что захватили в Саарде...
Вот как!произнес Велло и его руки, обнимавшие плечи девушки, упали.
Дальше они шли молча.
"Хитро задумал Рахи: подсовывает самого старого и во всех отношениях честного сельского старейшинувыбирайте его старейшиной Мягисте. Сам Рахи, дескать, ничего не хочет, разве что красть силки и грабить торговцев. Ему достаточно, что меня отстранят, а кто-то другой, при его, Рахи, поддержке, займет мое место. А коль скоро он поможет Ассо стать старейшиной, то обязательно протянет руку за Лемби..."
Так думал Велло, возвращаясь ночью домой. Он не замечал уже рядом с собой Вайке, не видел зари, пламенеющей на северном небосклоне.
В последующие дни он несколько раз порывался пойти к Ассо, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, как мужчина с мужчиной. Ведь завещал же ему покойный отец советоваться с этим пожилым и умным сельским старейшиной. Мудреца в Мягисте так и так нет, с кем же еще поговорить! У кого спросить совета!
Но к Ассо он все же не пошел, решил обойтись своим умом.
***
Однажды, идя кустарником, Велло встретил на узкой тропке сына покойного, всеми уважаемого мудреца. Этот человек, одних с Велло лет, избегал проселочных дорог и не бывал там, где многолюдно. Он предпочитал сделать круг в несколько миль, лишь бы не встретить кого-либо из селения. Он притворялся, что живет отшельником, так как слыхал, будто мудреца не должны видеть там, где видят всех. Он усердно создавал себе ореол отшельника, но от Малле Велло знал, что Лейкотак звали молодого "мудреца"под покровом ночи тайком посещает семьи, где можно узнать новости со всех семи селений, и жадно, с большим интересом, впитывает в себя всякие слухи. Известно было также, что язык его во время этих посещений работает с исключительной быстротою и что по болтовне равного ему в Мягисте не сыскать...
Его кормила жена, которая только и делала, что ходила и твердила про "мудрость" своего мужа, про то, что он сказал вчера и что изрек третьего дня. Куда бы она ни пришла, ее никогда не отпускали с пустыми руками: не может же "мудрец" сам работать. Как только он начнет работать, так сразу же уподобится остальным смертным.
Если ты не очень спешишь, посидим здесь, в ольшанике, на камне,сказал Велло приветливее, чем ему хотелось бы, и даже в несколько шутливом тоне, так как не допускал, что с Лейко можно разговаривать как с мужчиной.
Лейко слегка усмехнулся, показывая этим, что не чувствует себя задетым, и ответил, опираясь на камень.
А старейшине не жалко средь бела дня тратить свое дорогое время?
Отчего жтратить? Ведь я беседую с сыном старого мудреца Мягисте. Может, приберег он для меня что-либо из отцовского наследства?
Мудрецы бедны. Мудрецы всегда бедны,поспешно ответил Лейко, выражением лица стараясь подчеркнуть значительность сказанного.