Ой-ой, сказала она. У меня могут быть неприятности.
Почему?
Раздел 3.6: «Ревность и подозрительность».
Не секрет, что Элис немного ревнива. Причина тому целый клубок комплексов, который я пытаюсь распутать с тех пор, как мы начали встречаться.
Да-да, берегись, пошутил я в ответ.
Рано радуешься. Тут есть глава 3.12: «Здоровье и спорт».
Хватит читать, проворчал я.
Элис положила «Кодекс» на тумбочку и прижалась ко мне.
12
Мой кабинет завален книгами и статьями о браке.
Ученые из Ратгерского университета, штат Нью-Джерси, установили, что у довольных своим браком женщин мужья тоже счастливы, а вот счастье жены, похоже, не зависит от того, насколько доволен муж.
Невысокие мужчины разводятся с женами реже, чем высокие.
Кредитоспособность супругов залог устойчивого брака.
По вавилонским законам муж мог утопить неверную жену.
Если говорить о научном подходе, то для того, чтобы исследование было объективным, а выводы истинными, необходимо собрать и обработать очень много данных. Чем их больше, тем меньше статистическая погрешность, а следовательно достовернее результат. Однако если информации слишком много, это тоже плохо существует вероятность упустить что-то важное. Не знаю, правда, насколько этот принцип применим к браку. Конечно, можно сделать какие-то выводы на основе предыдущего опыта, но ведь каждый брак уникален.
Лиза и Джон моя первая супружеская пара. К их приходу я стараюсь подготовиться самым тщательным образом, по-другому я работать не умею. Сегодня идет дождь, а в такую погоду наш район, Ричмонд, выглядит еще мрачнее. Джон программист-фрилансер, Лиза маркетолог. Поженились пять лет назад в гольф-клубе городка Милбро.
Мне они сразу же понравились. На Лизе разноцветная шляпка, которую она связала сама, а Джон очень похож на парня, с которым я дружил в старших классах школы, только умнее. Пожалуй, консультирование семейных пар действительно внесет необходимое разнообразие в мою работу. Приятно иногда пообщаться с кем-то на взрослые темы, а не рассуждать о Ницше, Пассенджере и научно доказанной пользе марихуаны. Нет, не поймите меня превратно, мне нравится работать с подростками. Но их всех объединяет ранимость, жажда нового, сопряженная с первыми разочарованиями, и наивная вера в то, что они-то точно додумались до чего-то гениального, и от этого иногда устаешь. Порой хочется повесить на дверь кабинета таблички «Да, я читал «Фрэнни и Зуи»» и «Нет, анархия и государство вещи несовместимые». А Лиза и Джон неизведанная для меня территория. Мне нравится помогать людям решать проблемы, больше похожие на мои. Я даже думаю, что если бы наша встреча состоялась при других обстоятельствах, мы, возможно, стали бы дружить семьями.
Джон день и ночь работает над созданием какого-то революционно нового мобильного приложения. Лиза устала писать рекламные буклеты для больницы, которую считает чем-то вроде конвейера для пациентов.
Я чувствую себя так, будто я людей обманываю, признается Лиза, поправляя вязаную шляпку. По друзьям скучаю. Хочу обратно в Вашингтон.
Не по друзьям, а по другу, поправляет ее Джон. Признайся уж честно. Затем обращается ко мне: По одному конкретному другу.
В столице так хорошо, продолжает Лиза, не обращая внимания на его слова.
Да что там хорошего? ухмыляется Джон. На природу не поедешь даже в нормальную погоду. Один приличный ресторан на девять пивнушек. Только не говори, что снова хочешь сидеть на жареных луковых кольцах с пивом.
«Наверное, Лизе действует на нервы его негативный настрой», отмечаю я про себя.
Лиза рассказывает, что полгода назад ей написал в фейсбуке приятель, с которым она встречалась в старших классах.
Он политик. Пытается изменить мир.
Не знаю, что хуже, возмущается Джон. То, что мне изменяют в принципе, или то, что с каким-то политиканом.
Лиза, говорю я, Джон считает, что вы ему изменяете. Вы признаете, что ваши отношения с бывшим бойфрендом выходят за рамки дружеских?
Иногда лучше спросить напрямую, иногда пойти обходным путем.
Лиза бросает злой взгляд на Джона и продолжает, игнорируя мой вопрос:
Мы ходили пить кофе, когда он приезжал сюда по работе. А потом еще один раз поужинали. Она начинает восторженно-удивленным тоном рассказывать о каком-то до неприличия дорогом ресторане.
Мне хочется сказать ей, что это случается, в общем-то, довольно часто, когда один из супругов бросает другого ради старой любви, вспыхнувшей с новой силой после переписки в социальных сетях. Она и ее бывший бойфренд не изобретают велосипед, а лишь идут проторенной дорогой, которая не приведет ни к чему хорошему. Однако ничего такого я не говорю. Это не мое дело. Да и Джону, по-моему, без нее будет лучше. Через несколько месяцев Лиза его бросит, а он найдет себе симпатичную девушку-программиста, и, счастливые, они умчатся на мотоцикле в рассвет, как показывают в фильмах.
Лиза говорит что-то про «психологическую и сексуальную совместимость», будто цитируя какой-то учебник. Еще упоминает слово «самореализация», в котором так-то нет ничего плохого, просто им часто прикрываются те, кому наплевать на других. Ее высказывания становятся все неприятней, а Джон сникает. И тут я понимаю, что я всего лишь краткая остановка на их пути к разводу. Через две недели Джон звонит и говорит, что они больше не придут. Мне грустно за него и обидно, что я не сумел им помочь, но я совсем не удивлен.
13
Через три дня после визита Вивиан нас приглашают на ежегодный корпоратив в фирму Элис. Правда, «приглашают» не совсем верное слово. Для младших юристов явка обязательна. Вечеринка будет в ресторане помпезного отеля «Марк Хопкинс» на вершине холма в Ноб-Хилле. Я в списке приглашенных впервые. Элис работает в престижной, но очень консервативной фирме. Бойфрендов на вечеринки не приглашают, а вот мужей, наоборот, приводить обязательно.
Я надеваю свой лучший костюм, тот, в котором был на свадьбе. Пытаюсь разбавить слишком официальный вид рубашкой в мелкую зеленую клетку и красным галстуком. Элис смотрит на меня и хмурится, потом кладет на кровать коробку из универмага «Нордстром».
Лучше это. Вчера купила.
В коробке дорогая голубая рубашка. К ней галстук, тоже из «Нордстрома» шелковый, синий, с тонкими фиолетовыми полосками. Жесткий воротник трет шею, я безуспешно вожусь с галстуком. До тридцати одного года я вообще не умел завязывать галстуки. Уж не знаю, стоит этим гордиться или нет.
Вот бы Элис подошла и помогла мне завязать галстук, ну, как обычно делают жены по телевизору. Однако Элис совсем не похожа на киношных жен тех, которые умеют гладить белье и завязывать галстуки, а потом соблазняюще глядеть на тебя в зеркале. Она сексуальна, но не по-домашнему. И мне это нравится, даже очень.
На Элис сшитое на заказ черное платье и черные туфли из змеиной кожи. Из украшений жемчужные серьги, золотой браслет, никаких ожерелий или колец. На старых фотографиях руки у нее унизаны браслетами, на шее кулоны, а в ушах по нескольку серег. Те времена давно прошли, теперь Элис как Жаклин Кеннеди: два украшения идеально, три на грани, четыре перебор. Интересно, когда именно она сменила стимпанк-рок девяностых на офисный шик? Выглядит она превосходно.
Мы оставляем машину на задворках отеля. У нас еще несколько минут в запасе, но Элис ненавидит приходить раньше времени, и мы решаем прогуляться. Элис не очень любит краситься, считает, что достаточно здорового цвета лица и немного красной помады; раскрасневшаяся от ходьбы, она выглядит очень мило.
Выдержишь? Элис берет меня за руку.
Она знает, что я терпеть не могу подобные мероприятия.
Если про деликтное право спрашивать не будут
Обещать ничего не могу. Это же работа.
Мы входим в ресторан. Официант разносит шампанское.
Для «Бейлиса» со льдом, наверное, еще рановато, шепчу я Элис.
Она представляет меня каким-то людям, я улыбаюсь, киваю, пожимаю руки, говоря: «Приятно познакомиться». Некоторые выдают обычные шуточки на тему психотерапии в духе: «Что бы сказал Фрейд об этом коктейле?» Или «А вы можете по одному взгляду на человека определить, есть ли у него какие-нибудь темные тайны?»