Конечно, какая-никакая, а работа Но гарпунери вдруг коком, ха! Да еще к такому щеголю. Ему небось подавай разносолы и при этом еще ножкой шаркай
Капитан Гольминг с непроницаемым лицом слушал реплики, несущиеся к нему со всех сторон, но когда какой-то упившийся бродяга начал со смехом обсуждать его костюм, который годился якобы лишь для обольщения богатых вдовушек, капитан спокойно подошел к нему, взял за ворот и на вытянутой руке понес к выходу. Там он наподдал бродяге ногой под зад, и тот вылетел на улицу. После этого вынул из-за обшлага белоснежный платок с кружевами, отер руку.
Итак, повторил он, кто желает пойти со мной в рейс?
Я, черт меня побери! вскочил с места Антти.
Ваше имя?
Антти Нурдарен, геррэ капитан!
Вы повар?
Могу и поваром, где наша не пропадала. Только готовить всякие там деликатесы я не обучен, так что
Это не потребуется, остановил его Гольминг. Готовить будете обычную морскую пищу, причем как для матросов, так и для офицеров. Согласны?
Да, геррэ капитан.
Тогда заключим контракт.
Капитан подозвал нотариуса, который постоянно ошивался при таверне. Тот, зная, что от него требуется, ловко выдернул из-за уха гусиное перо, обмакнул его в чернильницу, висевшую на поясе, и быстро накатал текст договора. Он почтительно протянул перо Гольмингу, а когда капитан расписался, нотариус, даже, не спрашивая, грамотен ли матрос, буркнул:
Давай сюда палец.
Чтобы ты его чернилами вымазал? усмехнулся Антти. Э, нет, так я на тебя стану похож, ха! Я лучше по-нашему, по-матросски
Он поднял оловянную кружку над горящей свечой, и когда донышко закоптилось, прислонил к нему большой палец и тут же оттиснул его на бумаге. Контракт был заключен.
Фабиан наблюдал за этой сценой со смешанным чувством. Мальчик радовался, что старый моряк нашел наконец работу, хотя и не совсем такую, какую хотел, и в то же время ему было грустно, что его-то надежды не сбылись, что вот сейчас, через минуту, он останется один и ему придется возвращаться в постылый Тенала-приход Гельсингфорса, где ждут его слезы матери и побои отца. А море Оно было рядом, за окном, и так далеко.
Мальчик невидяще смотрел в крышку бочки, заменяющую столешницу, чувствуя, как слезы вновь накапливаются в глазах. Антти, искоса посматривая на него, догадывался, что происходит в душе мальчугана, и, хотя капитан уже дал знак следовать за ним, мешкал. Потом, глубоко вздохнув, решился:
Геррэ капитан! Может, и малыша возьмете? Шустрый паренек, смышленый
Какого малыша? Гольминг, похоже, только сейчас заметил Фабиана, скорчившегося на табурете, поджавшего под него ноги. Это ваш сын? Внук?
Да нет. Так, прибился тут, в сатама Возьмите его? О море мечтает, ха! А жалованья ему не надо, за хлеб и науку служить будет. Так, малыш?
Так, прошептал Фабиан и поднял голову. Глаза его, устремленные на капитана, блестели от слез и надежды.
Гольминг пристально посмотрел на него, потом едва заметно, краешком губ улыбнулся.
Ну что ж. Может, из него получится второй Джеймс Кук. Тот, помнится, тоже начинал in besten Jahren Как тебя звать?
Фабиан Хук.
Ну вот, даже фамилия почти как у знаменитого англичанина. Хорошо, будешь кают-юнгой. Пошли.
Минутку, геррэ капитан! остановил Гольминга Антти. Поскольку я уже у вас на службе, то может быть, вы заплатите за мою выпивку, ха!
Капитан усмехнулся и вынул кошелек.
Бриг «Орел», видный издалека, чем-то походил на своего капитана: легкий, стройный, опрятный; обе его мачты с аккуратно зарифленными парусами отражались, извиваясь, в воде, бушприт с утлегарем, словно выставленный палец, указывал на выход в открытое море.
Оказавшись на палубе брига, Антти счастливо, всей грудью вдохнул соленый ветер, особенно ощутимый на рейде, и сказал Фабиану:
Знаешь, малыш, я так от грога не хмелею, как от вида корабля, который собирается в плавание. Понимаешь?
Еще бы! Мальчик и сам опьянел от запаха смолы и просоленной парусины, от скрипа блоков, криков чаек, покачивающейся палубы Сбывалось то, о чем грезилось по ночам, мечталось днем, когда он помогал матери подавать гостям еду-питье и мыть грязные тарелки.
Собственно говоря, его работа на «Орле» была почти такой же: он приносил с камбуза, где воцарился старина Антти, тарелки с едой в капитанскую каюту, прислуживал за столом Гольмингу и его офицерам. Но ведь здесь не скучная сушаморе, суровая Балтика, и не прогорающий, всегда пустой отцовский трактиркорабль с гордым именем «Орел»!
Распустив крылья-паруса, несся он по волнам, разбивая их острым форштевнем, украшенным деревянной статуей Девы с распущенными золотыми волосами. Впереди английский порт Гулль, новые города и страны, вперединовая интересная жизнь!
Кают-юнгой Фабиан пробыл недолго и уже в следующий рейск берегам далекой и загадочной Бразилиипошел палубным юнгой. Матросы, наравне с которыми он делал всю тяжелую работу на суднедраил палубу, налегал узкой грудью на вымбовкупри вываживании якоря и швартовке, лазал по вантам к реям, ставя и убирая паруса, матросы недоумевали:
За что тебя сюда к нам? Или не угодил чем господам?
Я сам, отвечал несловоохотливый Фабиан.
О, перкеле! Вот ненормальный! А может, ты врешь? Небось просто выгнали?
Юнга сжимал кулаки и, набычившись, смотрел на обидчика. Тот торопливо отходил в сторону, бормоча:
Это не Хук, а хукка! Пошутить нельзя
Фабиан не лгал. Он действительно сам попросился работать на палубу. Так посоветовал ему Антти.
Если море для тебя не временная блажь, а дело на всю жизнь, тогда бросай ты это лакейство и берись за матросскую науку.
Мальчишка и сам подумывал об этом, но, благодарный Гольмингу, стеснялся просить его о переводе в палубную команду. Догадавшись о его колебаниях, Антти добавил:
Капитан Гольминг настоящий моряк; он тебя поймет.
Так оно и случилось. Гольминг внимательно выслушал Фабиана, как всегда пристально посмотрел ему в глаза и после некоторого раздумья сказал:
Хорошо. Я согласен. Тебя заменит Вилле Кахилайнен. Но если передумаешь или будет трудно, можешь вернуться на это место.
Я не вернусь, геррэ капитан!
Гольминг едва заметно улыбнулся.
Достойный ответ. Кажется, из тебя и в самом деле получится моряк. Грамоту знаешь?
Немного.
Вечерами, когда буду свободен, заходи. Будем заниматься.
Спасибо, геррэ капитан.
Бывший гарпунер, а ныне кок Антти Нурдарен тоже был недоволен жизнью и жаловался забегавшему иногда на камбуз Фабиану. Однажды он выпил несколько больше обычного и был особенно разговорчив.
Понимаешь, малыш, вроде бы и неплохо я устроился: и жратвы сколько хочешь, и глотку есть чем промочить, ха! И все-таки не то
Сам же говорил: главноеэто сытая жизнь! укоризненно напомнил ему юнга.
Гм Не помню. Дело не в этом. Я не стряпуха, чтобы только харчи готовить, и не ломовой извозчик, чтобы возить шерсть или пеньку. Я китолов! Знаешь ли ты, малыш, что такое кит? Это самая громадная животина на земле. То есть я хотел сказать: на воде В общем, и на земле, и на воде. Человек против китамуравей, но вступает с ним в схватку и побеждает!
Всегда побеждает?
Ха, конечно, нет! Во-первых, если ты смел и умел, а во-вторых, если повезет. Ведь кит может одним ударом хвоста разнести в щепки шлюпку с гарпунером и гребцами. Да что шлюпку! Корабль может запросто на дно пустить. Силища!
Дядя Антти! Я тоже хочу стать китоловом! выпалил Фабиан и насупился заранее, ожидая насмешек. Но они не последовали.
Добро, малыш! грянул старый моряк. Так оно и будет, верю! Он вдруг затуманился и начал с клекотом сосать потухшую трубку. А меня, видать, уже никто не возьмет на китоловный промысел: стар стал
Я возьму. Стану шкипером и возьму тебя к себе гарпунером.
Да я уже к тому времени помру.
А я быстро выучусь, дядя Антти!
Ну, ну, обронил Нурдарен, нимало не веря. Ты славный малыш. Спасибо тебе Ну, ступай, а то боцман линьков задаст