Яновский-старший посмотрел на море. По бухте Наездник бесконечной чередой бежали белые пенистые барашки. Волны с такой силой ударяли в скалы острова, словно хотели снести эту преграду на своем пути к материку. Грохот разбиваемых о камни черных с прозеленью валов был похож на артиллерийскую канонаду и слышен далеко окрест.
Тебе, наверное, лучше побыть на берегу, сказал старший Яновскому-младшему.
Это еще почему?
Посмотри, какие волны.
Но ведь ты же пойдешь?
Ну то я, а то ты
Значит, я хуже? с обидой спросил Андрейка. Чуть выше отцова пояса, он смотрел снизу вверх, и его глаза полнились слезами. Ты хочешь сказать, что ты большой и сильный, а я маленький и хилый, да? А ты знаешь, как я умею плавать, знаешь?!
Да знаю, отмахнулся Мирослав, досадуя на себя оттого, что и нынче, как всегда, пойдет на уступки. Отлично плаваешь. Только я как раз и боюсь, что нам придется поплавать Если шлюпку опрокинет.
Ты боишься?! Неужели было на свете что-то, чего мог бояться его отец!
Ладно. Бог не выдаст, свинья не съест. Сегодня не сделаем промеры, потом некогда будет. Садись уж, пловец, только крепче держись и не дергайся Готово, ребята? Весла на воду!
Морской лев, могучий красавец Ры-рык блаженствовал, лежа на мокрых камнях, на уступе скалы высотой десять саженей над поверхностью воды. Блаженством было ловить всем телом теплые лучи солнца, ощущать соленые брызги и слушать шум родной стихии. Иногда Ры-рык, опершись на длинные передние ласты, оглядывал свое семействооколо двух десятков сивучих и сивучати, убедившись, что все в порядке, издавал горделивый рев, перекрывающий грохот волн.
Сорокапятипудовый самец осознавал свою силу и, очевидно, догадывался, что здесь, на острове, и на многие мили вокруг нет ему равных, а тем более врагов, но инстинкт все-таки заставлял его держаться поближе к краю уступа, к спасительной воде. И этот инстинкт сработал, когда раздался почти не слышный в шуме моря выстрел, и пуля, ударившись о камень рядом с сивучами, с противным воем срикошетила в сторону. Ры-рык взревел, и все стадо, повинуясь команде, головами вниз кинулось в море
Двое дюжих каменотесов, сидевшие на веслах, с трудом удерживали шлюпку против волны. Качка и ветер усиливались, но не в правилах Яновского было бросать начатое, промеры глубин продолжались. Андрейка сидел на мокрой кормовой банке, изо всех сил вцепившись обеими руками в планширь, но когда встречался с беспокойным, озабоченным взглядом отца, безмятежно улыбался, показывая, что ему нисколечко не страшно.
Мирослав, разместившийся в носу, время от времени бросал в воду по ходу движения шлюпки ручной лотдлинную веревку с разноцветными метками и свинцовой пирамидкой на конце, потом вытаскивал его и отмечал результаты промеров в своей записной книжке. Громкий всплеск воды от бросившихся в море сивучей заставил всех обернуться.
Что случилось?
Едва звери показались на поверхности, как вновь раздались выстрелы. Их по-прежнему не было слышно, только из расселины между скалами взлетал дымок. Несколько самок с раздробленными черепами пошли на дно. Детеныши, также пораженные пулями, оставались на плаву, их круглые глаза, еще недавно смотревшие на мир с любопытством и доверчивостью, стекленели. Вода в бухте розовела от крови.
Мирослав вскочил в шлюпке и, рискуя ее перевернуть, выпрямился во весь свой гигантский рост, потрясая кулаками. Закричал, оборотясь к скалам, пытаясь отыскать взглядом невидимого убийцу:
Прекратите! Я приказываю: немедленно прекратите!
Вряд ли его голос был услышан, но, возможно, замечена внушительная фигура и грозная поза; как бы там ни было, однако выстрелы смолкли, жестокая бессмысленная бойня прекратилась. А дальше Дальше произошло нечто странное.
Во время стрельбы морской лев Ры-рык, выпрастывая из пенящихся волн голову, с недоумением и тоской оглядывал редеющее стадо; он мог и должен был защитить своих жен и детей, но для этого требовалось найти, увидеть врага и сразиться с ним. Крики Яновского привлекли его внимание и он решил, что именно оттуда, из шлюпки, и пришла смерть в его семью. Гневно взревев, Ры-рык бросился в атаку. Сивучихи последовали за ним.
Они окружили лодку сплошной массой и, высунувшись из воды почти по грудь, стали напирать на нее со страшным ревом. Отпугивающие крики не производили на разъяренных животных никакого эффекта. Людям оставалось только одно: спасаться бегством.
Навались на весла, ребята! крикнул Мирослав. Андрейка, держись!
Греби затрещали и выгнулись в руках здоровенных каменотесов, шлюпка рванулась к берегу. Но Андрейке казалось, что она, наоборот, совсем не движется. Это потому, что стена стоявших в воде сивучей без всякого видимого усилия с их стороны подвигалась вместе с лодкой. Некоторые звери заныривали под шлюпку, а потом выпрыгивали между веслами и раскрывали красные пасти у самых бортов. Мальчик в ужасе сполз с банки и съежился на днище. Он не видел, как Ры-рык схватил острыми, конической формы зубами лопасть одного из весел, пытаясь изгрызть его, но не удержал в пасти
Почти две мили, до самого пирса, семья Ры-рыка преследовала и атаковала шлюпку и потом, выражая свою дикую ненависть к человеку, ревела и бесновалась в бухте до вечера и всю ночь
Отец, зачем этот человек убивал сивучей? спросил Андрейка, когда они возвращались домой.
Это не человек, а злобный и трусливый негодяй! Что можно взять с сивуча? Только жир, да и тот годен лишь на смазку конской упряжи или сапог Убить сивуча можно, только поразив его головной мозг, но, получив, пулю в голову, они сразу же тонут. Вот почему эта «охота» бессмысленна во всех отношениях. Скорее всего каналья просто развлекался или тренировался в стрельбе по живым мишеням. Нет, это не homo sapiens, это homo ferus! Пока живой, буду драться с ними!
Я тоже! сказал Андрейка.
Накануне ильина дня в бухте Наездник ошвартовалась шхуна «Морская корова». Капитан Хук доставил на остров продовольствие, оборудование для строящегося маяка и новую партию рабочих для приисковрусских, китайцев, корейцев.
Капитан приехал не один: с ним был сын Сергунька. Это очень обрадовало единственного на Аскольде мальчишкуАндрейку Яновского. Ему, конечно, интересно было и с отцом, но тот целыми днями пропадал на приисках и только иногда вырывался побродить с сыном по острову. Закончив описаниегеографическое и геологическоеАскольда, Мирослав занялся ловлей бабочек, пополняя свою и без того громадную коллекцию. На все просьбы сына начать наконец поиски клада он постоянно отшучивался.
Яновские встретили Хуков на пирсе, старшие познакомили младших, потом все пошли на прииск Линдгольма. Мальчики шагали впереди, приглядываясь друг к другу. Сергунька был младше Андрейки, впервые оказался на Аскольде и ничего не слышал о кладевсе это давало юному Яновскому большие преимущества, и он не преминул ими воспользоваться, короче говоря, заважничал:
А мы с отцом на днях пойдем искать клад! небрежно и как о давно решенном деле сообщил он.
Какой клад?
Сокровища, зарытые здесь, на острове, малайскими пиратами!
А карта у вас есть?
Какая карта?
Ну, карта острова, на которой отмечено место, где спрятаны сокровища.
Есть, сказал полуправду Андрейка. Карта острова у них действительно была, и даже с отметками, только не с теми, которые интересовали Сергуньку.
Тогда другое дело, сказал он. Тогда и я пойду с вами.
Да кто тебя возьмет! воскликнул Андрейка, возмущенный такой бесцеремонностью. Вот отца твоего, может быть, возьмем Я ему обещал. А ты еще мал для таких дел!
Ты больно велик! Возьмуттебя не спросят!
А я говорюнет!
Да кто ты такой!
Я здесь живу Это мой остров!
Подумаешь, его остров! Скажи, что тебе просто жалко сокровищ, делиться не хочешь.
Значит, по-твоему, я жадюга?!
А взрослые тем временем говорили о своем. Мирослав передал другу результаты промеров бухты Наездник и рассказал о случае с морским львом, Ры-рыком. Закончил мрачно:
Не хвастаясь, скажу: не ведаю иного страха, кроме божьего А тут стало страшно. За чужие грехи погибнуть