Я размышлял над её словами, в то время как Йоханнес добавлял новых деталей в свою возбужденную речь. Тогда-то я и увидел её снова, ту девочку, которая и была причиной всему случившемуся. Она стояла неподалеку с двумя её подружками и улыбалась мне. Я улыбнулся в ответ и, после секундного раздумья, направился к ней, немедленно вызвав шепотки и хихиканье её одноклассниц.
Привет. Это было все, что пришло мне в голову, принимая во внимание, что я рос с двумя братьями и без единой сестры, и соответственно понятия не имел, о чем вообще нужно разговаривать с девочками. Когда тебе всего десять, ты не общаешься с девчонками, это что-то вроде неписанного правила. Мальчишки дружат с мальчишками, а девочки с девочками, и мы с моими друзьями однажды даже заключили пакт о том, что никогда не женимся.
Девчонки бестолковые, Ханнес любил ворчать, бросая очередной взгляд через плечо в направлении учениц соседней школы для девочек, сидевших в кругу на заднем дворе, который делили наши школы, и хихикающих над чем-то. Все, что они делают, это сплетничают и смеются все время.
Ага, а еще постоянно меняются этими своими дурацкими анкетами с дурацкими картинками и вопросами, немедленно согласился Бруно, еще один наш одноклассник.
И песни они глупые поют все время, и рифмовки всякие придумывают! Петер, который страдал больше всех нас из-за этих самых рифмовок, так как был самым толстым в классе, также скорчил рожу в сторону девочек.
Представляете, когда вырастем, нам придется жениться на одной из них и жить с ней в одном доме! Ханнес сказал громким шепотом, сделав такие огромные глаза, как будто это было самым страшным, что могло с кем бы то ни было случиться.
Не собираюсь я жить в одном доме с девчонкой! Петер запротестовал.
Не только жить, тебе еще и спать с ней придется в одной постели! Бруно поддразнил его, и мы все захихикали.
Ффу! Не собираюсь я никакую девчонку к себе в постель класть! Может на полу спать, если хочет, мне дела нет.
Слишком много проблем с ними, Петер заключил. Предлагаю всем здесь и сейчас согласиться, что мы никогда не женимся.
Яза! Ханнес пожал плечами.
Я тоже, Бруно согласился, и все они повернулись ко мне.
Ладно. Я последовал примеру Ханнеса и тоже пожал плечами.
А теперь вот я стоял перед девочкой, которая к тому же была старше меня, и ждал её ответа.
Привет, наконец-то сказала она, пока её подружки обменивались подмигиваниями и смешками за её спиной. Ты Эрнст, верно?
Верно.
А я Далия.
Далия Никогда раньше я не слышал такого имени, и уж тем более не встречал девочку, которую я мог бы назвать красивой. Но Далия была очень даже красивой, хотя и довольно необычной красотой. Её миндалевидные глаза были почти черными, как и волосы, которые она носила в густой косе, забранной в пучок над шеей. Она носила ту же длинную черную юбку, в которой я её и увидел впервые, и белую блузку с кружевом вокруг плеч, застегнутую на все перламутровые пуговицы до самой шеи, которая только оттеняла её оливковую кожу, все еще носящую тень летнего загара. Далия заправила непослушную прядь волос за ухо и снова улыбнулась.
Я так и не поблагодарила тебя за помощь. Прости, что так поспешно убежала, я всего лишь хотела поскорее убраться подальше от Барни и его дружков. Они никогда не дают мне покоя. Надеюсь, у тебя не было из-за меня неприятностей?
Нет, никаких, соврал я, инстинктивно бросив взгляд на мои исцарапанные костяшки.
Далия это тоже заметила, прежде чем я успел спрятать руки в карманы.
Ты очень сильный для своего возраста. Даже одноклассники Барни его боятся, но ты Она кивнула с одобрением. Спасибо.
Не за что. Я ответил, внезапно наполнившись гордостью даже больше, чем когда Ханнес расхваливал меня перед ребятами. Может, до дома тебя проводить?
После того, как я «спас» её, я взял на себя своего рода ответственность за Далию, ну или как мне тогда казалось, и чувствовал себя обязанным продолжать её оберегать. Возможность того, что она могла мне понравиться, я отмел, как нечто крайне абсурдное.
Было бы здорово, если тебя не затруднит.
Под изумленными взглядами моих друзей и слыша еще больше хихиканья за спиной, мы вышли со школьного двора рука об руку. Мы шли молча в течение некоторого времени, пока я наконец не решился задать вопрос, который не давал мне покоя со вчерашнего дня.
Ты сказала, что те ребята тебя постоянно достают. Почему?
А, они одержимы этой дурацкой идеей, что я прячу на себе золото.
Да, я помню, они говорили что-то подобное. Только я не понял, что они имели в виду. Драгоценности?
Да нет же, еврейское золото. Знаешь тот дурацкий стереотип, что все евреи прячут на себе золото?
Никогда ничего подобного не слышал, признался я.
Ты здесь недавно, да?
Да, мы переехали в Линц пару лет назад.
Ну, тогда все понятно. Ты много подобного будешь слышать в будущем. Постарайся держаться подальше от таких, как Барни. От них всегда одни неприятности.
Хорошо.
Мы перешли на другую сторону улицы в молчании. Я надеялся, что Далия не слишком далеко жила, потому как не хотел опоздать домой: сегодня был мой день рождения, и я не мог дождаться получить свой яблочный пирог, который мама обещала мне испечь.
Ты где живешь? спросила Далия, как будто прочитав мои мысли. Я надеюсь, я не слишком тебя беспокою тем, что тебе приходится меня провожать. Хотя, я почти уверена, что теперь-то Барни и его дружки наконец оставят меня в покое.
Я живу вон там, рядом с университетом. Я указал в направлении моего дома, хотя его отсюда и не было видно.
Правда? У моего отца в том районе контора.
У моего тоже. Я ухмыльнулся. А чем твой отец занимается?
Он адвокат.
Мой тоже!
Не может быть! Ты просто шутишь надо мной!
Клянусь! У него над конторой большая белая вывеска «Юридические услуги», и под ней имя моего отцаХьюго Кальтенбруннер, доктор юриспруденции, гордо ответил я.
Я знаю эту контору! воскликнула Далия. Она прямо напротив конторы моего отца! Франц Кацман его зовут.
Мы оба рассмеялись над совпадением, что наши отцы не только работали в одной сфере, но еще и конторы имели через дорогу друг от друга.
Интересно, почему они до сих пор не подружились, сказал я. Мой отец знает почти всех адвокатов в Линце.
В Линце их немного, Далия усмехнулась.
Да, ты права. Может, надо им сказать?
Думаю, надо.
Болтая о наших семьях, братьях и сестрах, я и не заметил, как мы остановились у большого и со вкусом отделанного дома, по размерам дважды превосходящего мой собственный.
Вот и все, пришли. Далия повернулась ко мне и протянула свою маленькую руку. Я пожал её с улыбкой и кивнул на её дом.
Ты здесь живешь?
Да, а что?
Красивый дом.
Спасибо. Приходи на ужин как-нибудь. Может, когда наши отцы познакомятся.
Было бы здорово, ответил я. Мы постояли у её переднего крыльца в неловком молчании еще немного, а затем Далия снова кивнула мне и взбежала по ступенькам наверх.
Увидимся завтра после школы? она спросила после того, как постучала в дверь.
Обязательно! Прощай, Далия!
Прощай, Эрнст!
Глава 3
Нюрнбергская тюрьма, октябрь 1945
Здравствуй, Аннализа, прошептал я, вынимая самое драгоценное, что было в моем владении, из внутреннего кармана пиджака: ничем не примечательную, черно-белую фотографию, из-за которой я разрыдался, когда агент Фостер передал мне её два месяца назад.
Я всегда любил его неожиданные визиты и, честно говоря, всегда с нетерпением ждал наших долгих бесед, хотя вопрос, за которым он возвращался все это время, был все тем же: где Борманн и Мюллер? Американец знал, что я владел этой информацией, он чувствовал это нутром, как любой хороший агент разведки, но всё равно никак не мог из меня достать правду.
Другой причиной, из-за которой я с таким волнением ждал его прихода, было то, что муж Аннализы, Генрих, работал в Нью Йоркском головном офисе ОСС и, следовательно, агент Фостер находился в постоянном контакте с их семьей. Он всегда терпеливо отвечал на все мои вопросы об Аннализе и нашем сыне, Эрни, как она его ласково называла, но одним душным августовским вечером американец принес мне подарок.