Не сделаю.
Значит, откажитесь от брака. Этим браком вы оскорбляете нас. Не только живущих в Италии, но и всех греков, страдающих под турецким гнетом. Там тоже наслышаны о вашей помолвке. Поймите, у вас все равно ничего не получится. Вы можете убить меня, другого, третьего, десятого, но вы не убьете всех нас. Все равно мы вас устраним, найдем возможность. А кроме того, подумайте о Зое, если она вам хоть немного дорога.
Молодой человек заметно встрепенулся. Голос его опять повысился.
Что вы собираетесь с ней делать?
Не волнуйтесь, князь, тише, тише. Ничего, если Вы не будете глупить, если вы оставите ее в покое. Мы с ней ничего не сделаем. Она наша деспина. Братья не в счет. Мануил не скрывает, что хочет переметнуться к Мухаммеду. Андрей же ведет настолько беспутный образ жизни, что позорит нашу веру и свой великий род.
Но что вы с ней собираетесь делать, я спрашиваю?
Если вы женитесь на ней, мы убьем вас обоих.
А что будет с Зоей, если я расторгну помолвку?
Ничего. Мы не оставим ее. Она может продолжать жить в уединении при Святом престоле. Может уйти в монастырь. Может выйти замуж при условии, что ее муж будет принадлежать к истинной вере. Но она никогда не достанется латинянину.
Она об этом знает?
Нет, конечно.
А какие вы мне дадите гарантии?
Князь, не будем торговаться. Какие гарантии? Мы вам сохраним жизнь. Что вам еще нужно? До конца службы не так уж много времени. Решайтесь.
Мне нужно подумать.
Хорошо, думайте. Но если завтра вы не отмените свадьбу, вы оба будете убиты. Если вам не жалко себя, пожалейте девушку. Она-то ни в чем не виновата. Она пострадала больше кого бы то ни было. Пощадите ее.
Наступила тягостная пауза. Н. чувствовал, что чего-то не хватало, что он не убедил Караччоло.
Да, кстати, имейте в виду, мы предупреждали Павла, что убьем девушку, если он выдаст ее за латинянина. Видимо, его это вполне устраивает. Прощайте, князь. И не оглядывайтесь.
Но надеяться на благоразумие молодого человека Н. не стал. Вставая, он что было силы ударил молодого Караччоло эфесом кинжала по тому самому месту, куда он только что вонзал острие клинка. Как Н. и рассчитывал, у князя перехватило дыхание. Он захрипел. Этих нескольких секунд Н. хватило, чтобы быстрым шагом выйти из церкви. Еще мгновениеон прошмыгнул на соседнюю улицу. Там его ждал слуга с лошадью.
Вскоре Н. сидел в своей комнате в гостинице и разбирал проведенную операцию. Он расценивал шансы пятьдесят на пятьдесят. Конечно, его самого было вычислить достаточно трудно, поскольку он всегда предпочитал держаться в тени. Благо, колоссальная фигура Виссариона это вполне позволяла. Но поддастся ли Караччоло на шантаж?
Будь Н. на месте князя, он немедленно информировал бы папу о случившемся и постарался бы передвинуть свадьбу, если не на тот же день, то во всяком случае на следующий. Однако представитель старинного рода слишком любил жизнь и комфорт. А впрочем, кто знает, может, он и вправду проникся сопричастностью к борьбе византийских греков.
На следующий день весь Неаполь, включая торговок на базаре и грузчиков в порту, ходил ходуном от новости: молодой Караччоло расторг помолвку с византийской принцессой Зоей. Причину никто не знал. Болтали разное. Высказывались предположения, что Зоя не согласилась венчаться по католическому обряду, что она оказалась не девушкой, что не сошлись в размерах приданого. Рассказывали, что Зоя рыдала и хотела наложить на себя руки.
Н. чувствовал себя прескверно. Но он испытывал удовлетворение. Ему удалось снять еще одно препятствие на пути к заветной цели.
Глава 10
Папа посмеялся над их советом и, приказав римлянам подойти и поднять на плечи его паланкин, сказал: «На аспида и василиска наступишь и попрешь льва и змия». Это пророчество уже сбывалось неоднократно, сбудется и в этот раз. Потому что есть ли зверь более дикий, чем человек? Какое животное совершает худшие поступки? И все же человекэто животное изменчивое, и даже самые жестокие существа иногда смягчаются.
Н. отдавал себе отчет, что перешагнул барьер. Он впервые посмел не просто ослушаться Виссариона. Он, по сути, бросил ему вызов. Ведь брак Караччоло с Зоей готовился в соответствии с волей и замыслом Виссариона. Такое Виссарион не пропускал. А вот какой будет его реакция, Н. не знал.
Виссарион был гибким человеком. Строго говоря, кардинал сам разрешил Н. действовать на свой страх и риск. Н. выполнил все, что от него требовалось, не прося ни у кого помощи. Теперь вопрос о браке Зои с Иоанном можно было ставить в практической плоскости. Н. отнюдь не исключал, что Виссарион мог посмотреть на ситуацию по-новому, поскольку этот брак открыл бы для кардинала немыслимые прежде возможности. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Если Н. замышлял породнение с Москвой ради сохранения византийского наследства, то никто не мешал Виссариону воспользоваться этим союзом для продвижения его заветной мечты об объединении церквей.
При таком сценарии Н. получал бы мощнейшего, хотя и несколько обиженного союзника. А Н. крайне нуждался в помощи кардинала; для выхода на папу Виссарион, даже полуопальный, оставался незаменим. Итак, следовало сделать небольшую паузу, дать старику подумать, чтобы он превозмог первоначальное раздражение, успокоился и понял, что, по сути дела, Н. работает на него, что все укладывается в им, Виссарионом, задуманную схему. А единичное неповиновение можно в порядке исключения и простить.
Н. предпочел бы не доводить до лобового столкновения с Виссарионом. Кардинал, даже старый, больной и опальный, был слишком опасным противником. Н. решил дать Виссариону один месяц.
Правда, Н. не исключал и другой сценарий. Опала и поражение наложили свой отпечаток на характер Виссариона. Подозрительный и злопамятный с молодых лет от природы, Виссарион становился все более мнительным и нетерпимым. Место реальных вещей для него, совсем как для обожаемого им Платона, занимали вещи-призраки, вещи-символы. Лояльность он стал отождествлять с абсолютным, беспрекословным, бездумным повиновением. Поэтому Н. вполне допускал, что Виссарион мог и не простить его. А не прощать старый кардинал умел.
Тогда ни в какой зачет не пошли бы двадцать лет безропотной, беспрекословной службы. Н. слишком много знал. Виссарион наверняка постарался бы убрать его. Но пока Н. рассчитывал, что ему удастся договориться с Виссарионом, убедить его. Но Н. не спешил. Для себя он намечал встречу с кардиналом на неделе перед Пасхой.
На этом этапе Н. ограничился тем, что решил надевать под камзол, выходя из дома, легкую византийскую кольчугу.
Она была на Н. и в ту ночь, в начале марта 1468 года, когда он довольно поздно возвращался домой от подружки. Н. тогда снимал часть старого громоздкого дома на площади Сан Макуто за Санта Мария Сопра Минерва. При всей близости к центру города это были глухие и темные места, слывшие не самыми безопасными.
Общение с женщиной всегда производило на Н. целебное воздействие. Он имел эту возможность далеко не так часто, как ему хотелось бы. Непростая жизнь изгнанника приучила его любить и ценить эти маленькие радости, которые для кого-то другого могли бы показаться чем-то обыденным и нормальным. Пребывая в умиротворенном состоянии духа, Н. не сразу обратил внимание на приближавшийся шум шагов у него за спиной. Потом до него все-таки дошло: опять грабители. В Риме в те годы огромное количество людей промышляло мелким разбоем, но достаточно было обнажить шпагу, чтобы обратить их в бегство. Н. остановился, но выхватить шпагу и обернуться не успел.
Сильнейший удар в спину едва не сбил его с ног. Тем не менее кольчуга выдержала. Н. развернулся и, не раздумывая, вонзил шпагу в оказавшуюся перед ним фигуру. Это был довольно крупный, плотный малый, закутанный в плащ. Шпага пропорола его насквозь. С приглушенным криком он рухнул на землю. Н. обвел взглядом переулок: еще двое, оба с короткими клинками. Но Н. уже не волновался.
«Господи, спасибо тебе, что надоумил меня надеть кольчугу. И спасибо византийским мастерамв Европе такие не делали». Н. встал в позицию, выжидая. Он не знал, стоит ли ему ввязываться в бой, поскольку поблизости у нападавших могли оказаться сообщники. Те, по всей видимости, попросту были ошарашены, что он не убит. Несколько секунд продолжалось замешательство. Затем вдалеке замерцал огонек, и послышалось какое-то движение. Папский ночной дозор совершал обход. Никому встречаться с патрульными не хотелось. Не говоря ни слова, один из бандитов подхватил мертвого товарища, другой прикрыл отступление, и они скрылись за углом. Н. тоже поспешил ретироваться.