С Иосафатом Барбаро Н. познакомился примерно в начале 1465 года.
Иосафат Барбаро в то время находился в самом расцвете сил. Ему поручались ответственные миссии. Перед этим в течение двух лет он занимал должность финансового контролера в Далмации, теперь назначался проведитором в Албанию. Таким образом, Барбаро получал полномочия главнокомандующего венецианскими войсками в Албании. Ему доверялся один из ответственнейших участков войны с Турцией, становившейся все более ожесточенной и тяжелой. Именно в Албании, используя местное сопротивление, руководимое и вдохновляемое династом Георгием Кастриотой, прозванным Скандербегом, венецианцам удалось остановить чурок. Барбаро предстояло развить эти первоначальные успехи.
Барбаро был человек, идеально подходящий для выполнения невыполнимых задач. Выходец из венецианского патрициата, средних лет, прошедший суровую жизненную школу, немногословный, надежный, не ведающий чванства, жесткий, но не жестокий. В глазах Н. Барбаро воплощал национальный характер Венеции, те качества, которые сделали ее владычицей моря. Но что особенно привлекало Н. к немолодому венецианцу, заставляло искать его обществаэто один конкретный факт из биографии Барбаро. На заре своей жизни и карьеры Барбаро в течение 16 лет, вплоть до падения Константинополя, в качестве купца жил в венецианской колонии Тана, в устье Дона. Он прекрасно знал те края, изъездил приазовские и причерноморские степи, Кавказ, Крым, освоил обычаи народов, обитавших там, говорил по-татарски.
В бытность в Тане Барбаро нередко доводилось соприкасаться с купцами, приезжавшими из таинственного Великого княжества Московского.
Об этом государстве, расположенном намного вверх по течению Итиля, в Италии знали мало. Знали только, что где-то на северо-востоке от русских земель, входивших в Великое княжество Литовское, находилась еще одна Русь, по-прежнему остававшаяся под татарами. Что там властвовала жесточайшая междоусобица, люди молились по греческому обряду, промышляли пушнину и варили крепчайшую медовуху, которую употребляли в немереных количествах. Вот, пожалуй, и все.
Лишь от Барбаро Н. впервые услышал, что в жизни все обстояло несколько по-другому. Незаметно для католического Запада на берегах рек Оки и Итиля выросло могучее государство, преодолевшее и кровавые междоусобицы, и тяжелейшее татарское иго и в середине XV века уже встававшее на ноги, расправлявшее плечи и начинавшее поглядывать на запад и на юг.
Барбаро рассказал Н., что к тому времени русские, по существу, уже освободились от господства татар. Это особенно заинтересовало Н., потому что до Италии доходили кое-какие сведения о татарах, об их военной мощи. В Европе в те годы применялся предельно простой критерий оценки военной мощи: силен тот, кто может остановить турок. Как показал хромой старец Тимур, татары не только смогли остановить турок, но и наголову разбили их.
Конечно, это были другие татары в сравнении с теми, чье иго стряхивала с себя Русь. Те уже застоялись, измельчали. После смерти Тимура его империя рассыпалась в прах. Однако Золотая Орда, даже разваливаясь, по-прежнему была очень сильна.
На Н. произвел огромное впечатление рассказ Иосафата о том, как татарский военачальник Науруз вместе с царевичем Кичик-Мехмедом выступили против верховного татарского правителя хана Улуг-Мехмеда. Барбаро имел возможность наблюдать, как татарская конница вместе с семьями, стадами, скарбомпотому что шел весь народпроходила недалеко от Таны. Прохождение орды продолжалось многие дни. Венецианцы, толпившиеся на стенах Таны, к вечеру уставали смотреть. Барбаро божился, что поперечник равнины, занятый массами людей и скота, составлял не меньше 120 миль.
По воспоминаниям Барбаро, среди татар встречалось немало отважных воинов. Общую численность татарской орды Иосафат оценивал в 300 тысяч человек. Эта цифра поразила воображение Н. Даже если предположить, что воины составляли лишь десятую часть от этого числа, это была огромная военная сила. К тому же орда, которую видел Иосафат, представляла собой лишь один из осколков некогда великой единой Золотой Орды.
И тем не менее Русь смогла скинуть с себя татарское иго. Освободилась от пут многочисленных ханств. Это говорило прежде всего о силе самой Руси. И об этом государстве на Западе ничего не знали.
Н. долго не мог переварить эти факты. Однако Иосафат был солидный и надежный человек. К тому же его рассказы подтверждались сообщениями других путешественников. Все сходилоськ северо-востоку от Литвы складывалось могучее русское государство.
Более того, это государство рассматривало себя в качестве наследницы Византии. Религию русские в свое время получили от греков. Письменность тоже. Вплоть до недавнего времени греки занимали основные руководящие посты в русской православной церкви. И исторически, и духовно русское государство тяготело к Византии. Тут было над чем задуматься.
Решение подсказывалось само собой. Нужно постараться втянуть Русь в антитурецкую коалицию и одновременно, что еще важнее, укрепить ее в восприятии самой себя как наследницы и продолжательницы Византии. Укрепить русскую православную церковь. Собрать на Руси греческих эмигрантов, постараться продвинуть их на ключевые должности в государственном аппарате и в церковной иерархии. Называя вещи своими именами, нужно было перенести на Русь, как когда-то в колонии, базу греческой цивилизации. Греки уже проделывали что-то подобное в шестом-пятом веках до Рождества Христова. Потом эту операцию повторил Константин. Нужно было действовать, не теряя времени.
Первое, что приходило в голову, попробовать посадить на московский престол кого-либо из остававшихся царевичей из династии Палеологов. По итальянским меркам это решение казалось самым очевидным. Причем, как свидетельствовали примеры Неаполя и Палермо, при всей внешней хрупкости и искусственности такого решения зачастую оно оказывалось очень долговечным. Однако Н. с глубоким разочарованием отдавал себе отчет в том, что в случае с Русью этот вариант, к сожалению, не срабатывал.
За годы татарского ига Русь слишком далеко отошла от основного русла европейской политики, чтобы так сразу, в один наскок втянуть ее в Европу. К тому же оставались огромные расстояния, разница религии и языка. Не говоря уже о том, что правившая в Москве династия, восходившая к Иоанну Калите, страдала не от недостатка, а от переизбытка наследников. Всех их отстранить или перебить представлялось невозможным. Значит, требовалось искать какое-то другое решение.
Н. был готов пойти на многое ради спасения византийского наследства. Это был отнюдь не тот робкий, стеснительный мальчик, который десять лет тому назад мучилсядавать или не давать Виссариону. Он очень изменился и заматерел. Это был другой человек, взрослый человек.
Ему доводилось переступать через кровь. И в драках, потому что пару раз в узких венецианских переулках, возвращаясь ночью от проститутки, он отбивался, когда его грабили, и чувствовал, как его клинок входит во что-то упруго-податливое. И на войне. После смерти Пия II Н. отпросился у Виссариона, чтобы тот отпустил его к Сигизмондо Малатесте. При жизни Пия это было бы невозможнопапа ненавидел мятежного герцога. Так Н. довелось принять участие в штурме крепости Мистры. Венецианские войска тогда, понеся тяжелейшие потери, оказались вынуждены отойти. А Н. призвал к себе Виссарион, прислав ему письмо, выдержанное в весьма суровых выражениях.
Но Н. навсегда запомнил ощущение человека, лезущего вверх по лестнице, приставленной к крепостной стене, когда на тебя сверху льют расплавленную смолу. Выйти живым из этого похода за опытом он не надеялся. Это было подобно причащению смерти.
Поэтому Н. был готов к жизни. Готов во всех смыслах. Уроки фехтования он брал до сих пор с той же регулярностью и скрупулезностью, как и уроки итальянского. Как человек верующий, хотя и не особенно соблюдающий обряды, конечно, Н. рассчитывал попасть в рай. Но он примирился бы с адом, если бы это потребовалось ради достижения поставленной цели. Ради Византии Н., не колеблясь, убил бы человека, даже невинного. Этим не шутят.
Глава 6
Ты прибыла наконец, о святейшая и благовоннейшая глава святого апостола! Неистовство турок изгнало тебя из твоей обители. В изгнании ты нашла убежище у брата твоегопервоверховного апостола. Брат твой не откажет в помощи тебе. Если на то будет воля Божья, тебя со славой вернут на твой трон и, быть может, однажды ты сможешь сказать: «О счастливое изгнание, что дало мне такое вспомоществование!» Пока же некоторое время ты будешь пребывать близ твоего брата и будешь получать те же почести, которые получает он. Этот город, который ты видишь перед собой, это великий Рим, освященный драгоценной кровью твоего брата. Эти люди, которые окружают тебя, это народ, возвращенный к новой жизни во Христе братом твоим, благочестивейшим апостолом Святым Петром вместе с избранным сосудом Божьим Святым Павлом. Все римляне, племянники твои через брата твоего, почитают тебя, поклоняются тебе, чествуют тебя как дядю и отца и не сомневаются, что могут рассчитывать на твое покровительство перед Богом.