Игорь как раз приближался к своему бараку, когда резкий окрик ударил, будто нагайкой по ребрам. Услышал не присвоенный в лагере личный номер, его окликнули по фамилии.
Ни один подобный окрик ничего хорошего не предвещает. Вовк невольно, кляня себя, втянул голову в плечи, обернулся.
В нескольких шагах стоял, перекатываясь с пятки на носок, молоденький капитан из оперативной части. Это он допрашивал Игоря после того, как тот пришел в себя в БУРе.
Как здоровье, Вовк? Череп не болит?
Вашими молитвами.
Бога нет, Вовк. Религияопиум для народа. А если Бог тебе все же нуженваляй. Кругом, шагом марш! В гости к Богу, сам вызывает. Заодно и познакомитесь.
Вот онаирония судьбы.
Фамилия куманачальника оперативной части отдельного лагерного пункта номер восемьбыла Божич. И кума очень веселило, когда заключенные между собой называли его Богом.
2
Осужденный Вовк Игорь Николаевич, одна тысяча девятьсот шестнадцатый год. Статья 5810.
Сядь.
Божич кивнул на табурет напротив своего стола. Сам только удобнее устроился на стуле с высокой выгнутой спинкой. Игорь удивился, откуда тут, в лагере, такая роскошная мебель. Тем более что сам стул контрастировал с убожеством обстановки: кроме столаобшарпанный сейф, еще одна лавка в углу, рядомжелезная печка-буржуйка, труба выведена через окно на улицу. А на стенепортрет Сталина.
Со стороны могло сложиться впечатление: он является логичным продолжением туловища хозяина кабинета. Или портрет нарочно так повесили, или он случайно разместился над головой Божичакто знает. Но в определенные моменты казалось: вот он, настоящий лик начальника оперативной части.
Вообще сам майор был широким, отдаленно напоминая большой старомодный шкаф или помещика Собакевича, как его описывали в «Мертвых душах»: эту книгу Вовк в юношеские годы почему-то особенно полюбил. Всякий, кто видел Божича впервые и еще не привык, не мог сказать иначе. Вряд ли каждый читал Гоголя. Но сравнение с громоздким шкафом напрашивалось мгновенно.
Природа сотворила этого человека так, что минимальным округлостям не осталось места. Когда на голове сидела форменная фуражка, она была похожа на неправильной формы куб, по краям которого торчали в разные стороны уши. Шея оказалась настолько короткой, что ее почти не было видно, потому голову от прямоугольника плеч отделял только воротничок кителя. И можно предположитьона соединена с плечами этим воротником, лежит на нем и из-за этого плохо крутится. Чтобы оглянуться, Божичу надо было неуклюже поворачиваться всем туловищем. В голову Вовка мгновенно пришла хулиганская мысль: а вот если бы контуры майора зарисовать, вышли бы неплохие иллюстрации для учебника геометрии.
Чего лыбишься? Вместе посмеемся.
Это сравнение невольно вызвало улыбку. Убрав ее, Игорь в ответ промолчал.
А молчишь чего?
Вы ничего не спрашиваете, гражданин майор.
Я тебе задал вопрос: чего такая идиотская лыба на морде? В БУРе понравилось?
Нет, рука коснулась сломанного носа. Представил, как выгляжу.
Плохо выглядишь. И если с такой статьей еще раз рыпнешься на конвойного, я тебе тут, в этом кабинете, оформлю статью. Дорисую срок. А в БУРе пропишу. Веришь?
Верю, гражданин майор, легко согласился Вовк. Там думается лучше. Отдельный номер, одноместные апартаменты. Холодно разве что. Но война же, кому сейчас легко
Весельчак, голова кума дернулась, что, наверное, означало кивок. Весело тебе. Только у нас тут, в Соликамске, не цирк. Хотя все вы у меня клоуны. Угроз в голосе не звучало, Божич говорил довольно дружески, слышался даже интерестак большой хищник, хозяин своего леса, разглядывает новое существо, которое внезапно появилось рядом. У меня на хозяйстве это первый случай, когда доходяга кидается на сержанта. Нападение на конвоира, попытка завладения оружием, попытка бегства. Выбирай, Вовк.
Никто на него не кидался.
Хорошо хоть понимаешь про себя Ты тут никто, Вовк. Не пугаю. Не предупреждаю. Это факт у нас с тобой такой. Хочешь еще посмеяться?
Где-то была ловушка. Игорь опять решил промолчать. Майор спокойно вытащил кисет, бумажку, скрутил цигарку, заклеил языком, закурилсильно, будто после многодневного воздержания, затянулся. Выпустил струю пахучего дыма в сторону, повертел самокрутку в пальцах.
Слышишь, пахнет? Местные деды самосад сушатвкусно. Хоть табак не едят, а другого слова не придумаю. Приносят мне, есть тут добрые люди среди местного населения. Так не хочешь посмеяться?
Можно.
Я попович. Отец у меня был поп. Священник, сельский приход, Тверская губерния. Мамка, значит, попадья. Социальное происхождение не годится для должности, скажи?
Наверное.
А я от родителей отрекся, Вовк. Когда в партию вступил. Я, знаешь, в комсомоле не был. Сразу в партию, после гражданской. И вишь, какая веселая штука: сын попа теперь в лагерене царь, но Бог. Не я это придумал. Ну, рассмешил?
Интересно.
Интересно ему. А вот мне интересно, почему ты, боевой офицер, на конвойного попер?
Потому что боевой офицер, гражданин майор, голос Вовка зазвучал тверже. Терпел все. Только не буду спускать, когда мордатый сержант гнет на меня матом. И лупит прикладом в спину.
Научишься, серьезно произнес Божич, затянулся еще раз, повторил: Вкусно. И потом, без перехода: Думаешь, я ничего не понял? Я твое дело, осужденный Вовк, внимательно прочитал. Потому что такого контингента у меня на хозяйстве не было.
Какого?
С фронта. С войны. Начнешь быковатьрога быстро обломают. Но хочу, чтобы ты знал: с сержантом тут, в этом кабинете, тоже воспитательная работа была. Офицеры бывшими не бывают. У меня белогвардейцы сидели Гляди ж ты, белая кость. Правда, когда по ребрам выгребали, ничо, утирались. Расстреляли их, кстати, а то бы показал их тебе.
Расстреляли?
Ага. Как война началасьвышел специальный приказ. Всех беляков, как потенциально опасный элемент, способный вести антисоветскую агитацию в местах лишения свободы, к высшей мере социальной защиты. Вот я беляков к стенке и поставил. Что ты думаешь? Один, дедок такой, из бригады сучкорубов, «Боже, царя храни» залудил. Да еще красиво так, сука, голосина поставленныйкак у моего отца-батюшки в церковном хоре у певчих. Я аж заслушался. Но не в этом дело. Майор сделал третью затяжку, традиционно повторив при этом: Вкусно. Так к чему это я? Вишь, белая кость все терпела. А наш брат, советский офицер, лезет давать сдачи. Даже если после того получает десять суток БУРа. Вот за это я тебя, Вовк, уважаю Или как это правильно сказать?.. Пусть будет: уважаю. Доверяю тебе. Подпишешь бумажку?
Произнес таким будничным тоном, что Игорь сначала растерялся:
Бумажку? Вы о чем?
Об этом самом. Я, такой-то, осужденный, бывший офицер Красной Армии, даю добровольное согласие сотрудничать с оперативной частью. Казенный документ, по сути. Зато отношение получишь соответствующее. Под моей личной защитой будешь, сечешь? Кто я тут, не забыл?
Нет.
Скажи: кто я тут?
Бог. Заключенный удивился, с каким трудом ему далось это слово, но, похоже, Божич совсем этого не заметил.
Правильно. И Бог тебя тут будет беречь. Я слушаю твое положительное решение.
От дыма у Игоря уже першило в горле. Он прокашлялся. Не помоглогадкий привкус никуда не делся.
Водички? поинтересовался Божич.
Не надо, ответил Вовк. Не сдержался, добавил: Спасибо. Вот так сразу
Чего тянуть? С кем тебе, боевой офицер, еще иметь дело в местах отбывания наказания, как не с администрацией?
Жгучий взгляд майора Игорь сейчас чувствовал физически. Стало неуютно, захотелось отвести глаза, и в то же время Вовк не желал, чтобы это воспринималось как слабость. Но не сдержался, отвел взгляд, перевел его на выгнутую спинку помпезного стула. Внимательный кум мигом это засек, крякнул довольно, произнес с неприкрытой гордостью:
Нравится? Всем нравится. У меня вот целая артель чалится, еще с тридцать седьмого. Контрик из Ленинграда, старенький такой дедуля, когда-то клепал мебель для буржуев. Свое производство, на заказ делали. Поставляли лучшим семьям Санкт-Петербурга, хе-хе. Теперь вот за дополнительную пайку работает на Главное управление лагерей. Я вообще подумываю, как в своем хозяйстве наладить кое-какую кооперацию. Надо ж деньги для страны зарабатывать, да и лагерь содержать, не все ж сидеть на шее у государства. Война, жирно слишком. Когда перебьем фашистов, работы станет еще больше. Нет, паразитами мы не будем! Кум со значением поднял вверх палец. Паразиты по баракам. Первейшиекто по твоей статье, политические. Ты-то человек нормальный, потому я с тобой и говорю, Вовк. Доверяю, а ты оцени.