Петька, как всегда, почуял правильный путь. Золотая эпоха нэпа и патефонных пружин стремительно завершалась. Управленцев, окологосударственных посреднических контор и фиктивных фирм было в разы больше производства. Коррупция, махинации, спекуляциивсе это было далеко и непонятно Петьке и совершенно чуждо очередной политике партии, которая провозгласила «новую революцию». Эксперимент по превращению крестьян в рабочих на поле не удался. Работать без своей земли на новой «панщине» почему-то не хотели. Чтобы отвести внимание недовольных трудовых масс и отвлечь от краха сельского хозяйства, был найден очередной враг. Не далекий, западный, а близкий, осязаемый и почти домашнийхитрый буржуй-нэпман. Это он снова жировал на бедных рабочих, прятал прибыль от государства, не давал развиваться промышленности и угнетал только-только освободившихся пролетариев. Пропаганда сработала блестяще, фокус внимания, как в ярмарочном иллюзионе, моментально сместился. Правда, ненадолго. Но этого времени хватило, чтобы создать из желающих «легкую кавалерию» с ударными бригадами. Проще говоряотряды стукачей, которые собирали информацию и докладывали, у кого жизнь чуть слаще, чем у остальных, ну а ударные бригады принимали участие и в изьятии «не- доимок».
Осоавиахим с ним
К сожалению, расчет Петьки на то, что партийный билет и должность машинистагарантия хорошего продуктового пайка и относительно спокойной жизни, не оправдался.
Выяснилось это совершенно неожиданным способом. В то время Осоавиахим в добровольно-принудительном порядке постоянно набирал на курсы обучения как можно больше людей.
ОсоавиахимОбъединенный Союз обществ друзей обороны и авиационно-химического строительствамногомиллионная общественная организация проводила работу в деле развития политической активности масс и вовлечения их в общественную жизнь страны. Помимо вступления с последующим отчислением ощутимых членских взносов, издания просветительской литературы и строительства самолетов и химических лабораторий, Осоавиахим обучал своих членов всемустрельбе, минному делу, химической защите, рукопашному бою, маршированию и т. д. Но самое массовое движение было связано со стрелковой подготовкой.
Не имели значения возраст, специальность, полвсе должны были уметь стрелять, страна готовилась к войне, и все, как один, должны были быть готовы дать достойный отпор врагу.
Железнодорожное депо не осталось в стороне, и после рейса Петьку направили на стрелковые курсы. Как самому последнему из пришедших, ему досталось место за первым столом, прямо перед трибуной лектора.
Рейс был тяжелый, и уставший, засыпающий Петька даже не сразу услышал, как его стыдит за невнимание к предмету лекторотставник, желчный дядька чахоточного вида.
Петька встал:
Вы не серчайтесмена тяжелая. Даже помыться не успел. Устал как собака Он повторил еще раз: Извиняйте, и сел на стул.
Встать!!! неожиданно зло и громко почти прокричал отставник. Он уже не мог остановиться и, брызгая слюной, стал повторять, повышая голос на каждой фразе, что родина в опасности, враг не дремлет, каждый сознательный гражданин должен и обязан знать устройство винтовки, чтобы в нужный момент выступить на защиту советской родины и дать достойный отпор врагу
Петька опешил и молча слушал эти выкрики. Лектор, в запале, стал орать ему в лицо, потрясая кулаками перед носом, что онПетькапредатель и контрреволюционер, что таких, как он, на фронте враз к стенке ставили что он заявит, куда надо
Вот тут-то молчаливый Петька и не выдержал, вдруг тяжело и громко произнес:
Не знаю, как и когда вы научились стрелять, кого и где расстреливали, а я стреляю с одиннадцати лет. Устройство винтовки, говорите, я должен выучить? Да я ее прямо сейчас с завязанными глазами соберу и разберу!!! Чего мне ее изучать? Когда ближайшие стрельбы? Вот там и посмотрим, кто из нас готов к защите родины, а кто только горлопанить умеет.
Лектор задохнулся от негодованиявсегда послушные вялые слушатели, беспрекословно выполняющие все его команды, сейчас открыто ухмылялись, и их симпатии были явно на стороне этого высокого белобрысого парня
Никто не будет допущен до стрельб без сдачи зачета по материальной частиустройству винтовки!!! А ты, он с бешенством в глазах уставился на Петьку, никогда его не сдашь!!! Слышишь??? Никогда!!!
Петька снова встал. Проклятое воспитание Тогда он еще не мог сидя разговаривать со старшими. Вперил свой немигающий взгляд в отставника, долго молча смотрел на него, страшным усилием давя в себе уже закипающий гнев, и прогудел, перейдя на ты, потому что был уже не в силах сдерживаться:
Давай сюда винтовку и завяжи мне глаза. Я разберу и соберу ее трижды. Потом, если сможешь сделать то же самое, поставишь мне незачет по материальной части и не допустишь в тир.
Это было слишком даже для деповских, среди которых, чего греха таить, всегда было много желающих поскандалить по любому поводу или просто позубоскалить, не особенно выбирая слова.
Но сейчас был особый случай, и в комнате стало очень тихо. В тишине хихикнул женский голос:
Оп-па, кто-то решил, что он хитрей одесского раввина. Правда, кому из дуэлянтов адресовалась реплика, было непонятно. Класс заржал.
Петька оглянулся, и в наступившей тишине снова уставился на лектора. Тот принес к столу мосинскую трехлинейку и дрогнувшим голосом сказал, тоже перейдя на ты: Давай, вылазь на сцену, покажи себя, защитник А вот глаза мне завязать тебе нечемя не баба, платков не ношу.
Аудитория оживилась, загалдела, все обступили Петьку и стол на сцене, та самая языкатая девка из депо передала кумачовую косынку, и, пока ему ее завязывали, он успел один раз разобрать и собрать винтовку.
Не считается, не считается, нечестно!!! завопили активисты. Тебе еще глаза не завязали, ты подглядываешь!
Да чего вы так Конечно не считается Это пробный, чтоб руки вспомнили, я ж с двадцать второго года оружие в руки не брал Вспомнить надо было оправдывался Петька. Он уже почти успокоился, руки помнили все, пришла уверенность, что не опозорится
Лектор с трудом согнал народ со сцены. Петька, как и обещал, трижды быстро собрал-разобрал трехлинейку, потом еще дважды повторил, но только очень медленно, по просьбе сослуживцев, поясняя некоторые мелкие хитрости при сборкетам всегда было неудобно вставлять затвор, и все это с завязанными глазами. Потом он, потный и взъерошенный, снял повязку с глаз и, держа ее в полуопущенной руке, посмотрел на лектора, не зная, как поступить дальшеотдать ему, пусть продемонстрирует свое умение, или вернуть косынку хозяйке.
Лектор, стараясь не встречаться взглядом с Петькой, громко сказал:
Товарищи, давайте поприветствуем вашего сотрудника за хороший доклад и демонстрацию приемов по сборке-разборке оружия вслепую.
И первый зааплодировал. Народ рванул со своих мест и ринулся к трибуне, кто-то даже сделал попытку покачать Петьку на руках, но не случилосьтот дернулся и буркнул: Не трожь, а то руки вырву!
В общей суматохе лектор тихонечко собрал свои бумаги в папку, забрал наглядное пособиевинтовкуи покинул аудиторию. Он понимал, что занятия сорваны, что все его запланированные на полгода лекции в этом депо теперь под вопросом, как и обещанный паек и выторгованные им две тонны угля для печки.
Но сдаваться просто так он не собирался, и назавтра, в законный выходной машиниста после рейса, на Молдаванку прибежал нарочный с запиской из партячейкисрочно явиться для разговора.
В кабинете начальника депо Косько уже ждали обиженный лектор, секретарь партячейки, начальник депо и военкомогромный дядька с запорожскими усами.
Судя по обрывкам слов, что услышал Петька, пока поднимался по лестнице на второй этаж, лектор вовсю боролся за свой паек и обвинял его во всех тяжких грехах.
Вынужденно помолчав несколько минут, пока начальник депо познакомил военкома и Петьку, лектор снова включил пламенного борца и просветителя и стал повторять вчерашние обвинения и лозунги, пока избегая обещаний расстрелять и не переходя границ дозволенного, но сменил тактику и теперь: узнав, что Косько член партии, давил именно на то, что было сорвано занятие, что это политическая незрелость, что это диверсия и вредительство, и он снимает с себя всякую ответственность за подготовку рабочих депо к сдаче нормативов и т. д.