Это потом, сейчас у нас идут две большие операции. Кстати, мне надо связаться с Драконом, напомнить о своем существовании агентов, тем более новых, не полагалось выпускать из поля зрения.
Саша не собирался опять тащиться в Конго, однако Дракону можно и нужно было отправить длинное, теплое письмо:
Он должен привыкнуть ко мне, считать своим другом. Надежда Наумовна, то есть Дора Саша усмехнулся, тоже ко мне привыкнет имя в новом паспорте, выданном в Биробиджане, девушке дали аккуратно, помня о покойной матери маэстро Авербаха. Дора Фейгельман родилась в разгар войны, в сорок третьем году:
Птичка, если на идиш, хмыкнул Саша, соловей, можно сказать. Военная сирота, совершеннолетняя, комар носа не подточит. Моцарт перед ней не устоит, да и кто бы устоял
На белоснежном плече девушки поблескивали капельки воды. Изящно нагнувшись, она взяла с шезлонга шелковое полотенце. Темные волосы скрылись под небрежно намотанным, высоким тюрбаном:
Осанка у нее царская, Саша провел рукой по гладкой коже ее бедра, если бы у нее были фиалковые глаза, она бы как две капли воды походила на Элизабет Тейлор он указал на прислоненную к шезлонгу гитару:
Сыграйте мне, Надежда Наумовна Куколка смотрела на него сверху вниз, у вас хорошо выходит песня из нового фильма
Вчера они с Куколкой смотрели «Завтрак у Тиффани». Надежда Наумовна подхватила мелодию со слуха. Саша помнил низкий голос девушки:
Moon River, wider than a mile,
Im crossing you in style some day.
Oh, dream maker, you heart breaker,
wherever youre going, Im going your way.
Он протянул Куколке гитару:
Это вы споете доктору Эйриксену, Инге, моя дорогая девушка отвела рукой гриф. Темные глаза сверкнули холодом:
Пленившие нас требовали от нас песней, притеснители наши веселья. Как нам петь песнь Господню на земле чужой раздув ноздри, Куколка с треском захлопнула за собой дверь коттеджа.
Институт проблем человеческого организма помещался за уединенным поворотом, почти незаметным с главного шоссе, ведущего из Новосибирска в Академгородок.
Шофер припарковал кремовую «Волгу» у гранитных ступеней, ведущих к стеклянному кубу вестибюля. Здание пахло новизной. Господин Ким, директор института, доктор медицины и член-корреспондент Академии Наук, как значилось на его визитке, извинился перед Генриком за отсутствие табличек. Белый, накрахмаленный халат развевался за облаченными в профессорский твид плечами:
Мы только начали переезд, основные силы еще в пути он заблестел таким же профессорским пенсне, но мы с доктором Алишеровой не могли не поспешить, ради уважаемого гостя их шаги отражались гулким эхом в мраморе полов. Мозаика над главной лестницей переливалась яркими цветами. Генрик хорошо разбирал русские буквы:
Советские ученые, строители коммунизма, вперед, к новым свершениям биологи склонялись над микроскопами, химики держали реторты, физики с инженерами собрались у летательного аппарата, похожего на спутник:
Виден размах, одобрительно подумал Тупица, и все осмотры, анализы, лечение, все бесплатно, потому что я гость Советского Союза
Авербах, разумеется, не знал, что несуществующий институт проблем человеческого организма использовал для операции почти готовое здание Института Биологии Сибирского отделения Академии Наук. В учреждении досрочно сдали первый этаж, с кабинетом директора и лабораторией. Роли лаборантов исполняли сотрудники местного управления Комитета:
Анализы номинальные, Сергей Петрович заваривал для гостя зеленый чай, он действительно страдает неизлечимым бесплодием. Бедняга, он совсем молод. По его лицу видно, что он на все пойдет ради шанса взять на руки своего ребенка товарищ Ким, недавно ставший отцом второго сына, даже сочувствовал музыканту. Усадив гостя в покойное кресло, Сергей Петрович взглянул на часы:
Скоро к нам присоединится доктор Алишерова Светлана Алишеровна выступала перед господином Авербахом с фальшивым именем, а пока что мы познакомимся с составом нашей гордости, стимулирующего тоника для поддержания естественных сил организма господин Ким говорил на отменном английском языке:
Я с Дальнего Востока, объяснил он, из трудовой семьи. Мои родители до революции были бедными крестьянами. Советская власть дала мне образование, развила мои способности Сабуро-сан не думал о своих настоящих родителях, происходивших из мелких самурайских родов, о первой жене, не дождавшейся его с войны, о родившемся перед войной сыне:
Что было, то прошло, твердо сказал себе он, профессор Кардозо тоже стал Мендесом. Он не собирается возвращаться к прежнему имени. В конце концов, я действительно обязан всем Стране Советов Светлана Алишеровна устраивала своего подопечного, 880, в закрытую психиатрическую лечебницу:
Так даже лучше, сказал себе Сергей Петрович, пока ее нет, он оставит в смотровой анализ для музыканта приготовили соответствующие журналы, но товарищ Ким ожидал, что господин Авербах обойдется без фотографий:
Хотя в его досье сказано, что у него вкусы определенного толка. Такие издания нам тоже доставили присутствие в кабинете женщины, пусть и врача, могло помешать будущему пациенту расслабиться. Светлана Алишеровна должна была рассказать господину Авербаху о восточных травах, якобы входящих в состав препарата. Из растений таблетки включали в себя только экстракт корня эврикомы, но об этом музыканту знать было не обязательно. Сергей Петрович опустился в кресло напротив:
Средство поможет вам перенести усиленные нагрузки на организм и нервную систему во время гастролей, да и в обычной жизни тоже он со значением кашлянул, но принимая наши таблетки, не стоит ударяться он пощелкал пальцами, в излишества. Однако мы разрешаем пациентам немного коньяка или хорошего вина
Господин Авербах покачал острым носком изысканно потрепанного, замшевого ботинка. Музыкант носил свитер дорогого кашемира, и потертые Levis. На длинном пальце блестел золотой перстень, часы у него оказались тоже золотыми, швейцарскими. Маэстро откинул назад вьющиеся волосы:
Я не увлекаюсь такими вещами, господин Ким он достал антикварный, инкрустированный перламутром портсигар, музыка требует от исполнителя полной отдачи господин Авербах откровенно лгал, но товарища Кима это не интересовало:
Пусть на западе он что хочет, то и делает, пусть ударяется в любые загулы, холодно подумал врач, я уверен, что здесь его не выпустят из-под присмотра они со Светланой Алишеровной не знали и не стремились узнать подробности операции:
Наше дело подсадить его на препарат. Остальным займутся те, кому это положено по должности господин Авербах выпустил кольцо ароматного дыма:
Значит, никаких побочных эффектов у препарата нет Сергей Петрович вспомнил крыс, не поворачивавших голову на звон колокольчика:
То крысы, а то люди, сказал он себе, это как с пресловутым кроликом из пробирки. У людей пока ничего не получается, но люди и не кролики. В клинических испытаниях на пациентах в психиатрическом отделении препарат такого эффекта не дал, снижения слуха мы не заметили. Правда, мы торопились, проверка была скомканной
Сергей Петрович уверенно ответил: «Никаких побочных эффектов, господин Авербах».
Недавно выстроенное, пахнущее свежей краской аспирантское общежитие университета оборудовали газовыми плитами. Стоя на кухне в старых джинсах и потрепанной майке, Инге варил себе кофе. Не ожидая от Советского Союза свободной продажи зерен, он привез не только несколько пачек, но и старинную ручную мельницу с медным кувшинчиком. Вещицы Сабина купила ему в подарок в Тель-Авиве, в лавке всякого хлама, как смешливо говорил Инге:
Она с детских лет любит такие места, думая о жене, доктор Эйриксен всегда улыбался, она девчонкой таскала меня по лондонским барахолкам. Нет, я сам за ней ходил, носил ее сумки кудрявые волосы защекотали ему губы, он услышал тихий шепот:
Пожалуйста, будь осторожен, милый мой. Если с тобой что-нибудь случится Сабина оборвала себя. Инге поцеловал большие глаза: