Лейла действительно спала. Она привалилась к холодной скале, в месте, где луч солнца падал на карниз, согревая её непроявленное существо. Солнце, обняло девушку и, согревшись, она почувствовала сладкую негу и её сморил сон. Сон был мирным и спокойным, об этом свидетельствовало её ровное дыхание. Но, самое странное, что за многие дни, в её сон вдруг пришло сновидение
Лейла шла по краю скалы, обдуваемая тёплыми дуновениями ветра. Его порывы были ласковы и не настойчивы своей направленной навязчивостью Где-то, снизу скалы, был слышен шум прибойных волн Видимо, волны различной величины, докатывались до скалы и с шумом разбивались о её стойкий хребет, поднимая на различную высоту выброс своих солёных, прохладных брызг От некоторых ударов, разлетавшиеся брызги, долетали до её платья, промокая одну из сторон пеплоса При этом, ей почему-то становилось очевидным, что именно эти три стихии, соединившись, образовали этот мир. Теперь, они будто играли с ней Одна играла её развивающимися волосами и платьем Другая, обдавала её своей солёной влагой Третья грела, теплом впитанных жарких лучей, её ступни, которыми она соприкасалась с неровностями скальной тропинки, по которой шла Лейла, обласканная этими стихиями, подошла к спуску со скалы и увидела, открывшийся перед ней, залив и прилегающую, к нему, прибрежную полосу Она желтела своими россыпями золотого песка, на ровность которого, накатывали голубые, пенящиеся белой шапкой своих гребней, волны Лейла, старалась рассмотреть в этом мареве, искажаемом нагретым, накалённым воздухом, полного испарений, то, что просматривалось за полосой берега. Скала, своими неровностями, колола ей ступни, и Лейла, медленно, на цыпочках, двигалась вниз Она вглядывалась на другую сторону залива, от которого вверх шли розовые ступени Ступени поднимались на верх холма, к видневшемуся за гребнем подъёма портику дома Лейла не отрываясь смотрела на эти ступени И вот, наконец, она увидела его!.. По ступеням, спускаясь, бежал человек! На бегу, он махал её рукой и что-то кричал Проказник ветер, сносил его слова в сторону, куда он сносил и волоса девушки, но ему этого было мало. Он бросал пряди на её глаза, стараясь унести не только слова, но и затуманить видимый образ Неровность выступов скалы, отдавались болью в её ступнях, но она не замечала этого Все её чувства, которые она сейчас переживала, исходили только из сердца, а сердца в груди не было Оно было впереди Лейлы там у подножия розовых ступеней Последним прыжком, она преодолела неровную, спускающуюся тропинку и оказалась в обжигающем, раскалённом песке, погрузившись в него своими, израненными острыми камнями, ступнями! Она, прочувствовав невыносимость обжигающей температуры песка, переместилась на ту прибрежную полосу, на которую накатывались пенящиеся волны и остужая, теперь, и её ступни После этого, она побежала, по неглубокой песчаной отмели, ему навстречу!.. Водная стихия, накатывая на её ступни, смывала с них и, выступившие в проколах, капельки крови, растворяя их, и тем самым роднилась с ней А ветер, вдруг, устав проказничать, переменив направление, стал с усилием толкать её навстречу бегущему человеку, задув в спину, тем самым помогая ей, преодолевать пространство между ними, снимая для неё преграды и ускоряя её бег Лейла, на бегу смотрела только в одну точку Этой точкой был он Её Антоний! Он, сбежав со ступеней, нёсся по мелководью залива, не чувствуя ветра, дующего ему в грудь Он бежал к ней Бежал, чтобы навсегда, заключить её в свои объятия Весь мир, объединился, чтобы ускорить этот миг И наступлению этого мига, уже никто и ничто не могли помешать
Глава 3
Антоний, выказывал крайнее нетерпение, спеша к той части лагеря, где располагалась ставка Гамилькара. Он знал, где-то рядом, был разбит шатёр, где разместили Лейлу и Киферона. Саламбо, едва успевала за широкими, быстрыми шагами Антония, когда они спрыгнули с лошадей у подножия холма. Вместе с ними шли Теоптолем и Сапфон, встретившие их у холма Последний, с безудержной радостью, бросился на встречу Антонию, узнав о прибытии его в лагерь. В своё, время, прослышав, что его друг находится между жизнью и смертью, в «забытом городе», он очень расстроился и всё время пребывал в тревоге за его жизнь, пока в лагерь не пришли известия, что болезнь отступила, а ранение уже не представляет опасность для друга. Испытав облегчение, от этих известий, Сапфон стал ожидать только одного возвращения друга в лагерь. И вот этот миг наступил. Встреча была по-мужски сдержанной, но их лица выдавали окружающим, привыкшим к сухому, воздержанному Сапфону и строгому Антонию, что они испытывают эмоции, которые с трудом им приходиться сдерживать в себе Сапфон и Антоний по-братски обнялись, посмотрев в глаза друг друга Суровый Теоптолем, коснулся рукой плеча Бриана и одобряюще постучал по нему.
Я знаю, Антоний, где твоё сердце! Пойдём! Ты сам всё увидишь. Произнёс он и, повернувшись в другую сторону, улыбнулся, Здравствуй, Царица Саламбо! Царя Нараваса нет в лагере. Но он скоро будет. Я уже послал за ним гонца, как только узнал о вашем въезде в лагерь. Вместе с ним и твой отец. Я рад, что Царица, с нами снова!
Улыбка Теоптолема стала шире.
Ну, пойдёмте! Я знаю и Саламбо, с нетерпением ждёт встречи со своей подругой!..
Спустившись на другую сторону холма, они попали в расположение госпиталя. Саламбо сразу бросился в глаза один его штрих он был полон раненых! Здесь беспрерывно сновали люди, нося подогретую воду для обработки ран и перевязок Но, они, прошли госпиталь насквозь, приближаясь к шатру, расположенному недалеко, но стоящему отдельно от остальных
Теоптолем первым вошёл в узкий проход шатра. Они попали в плохо освещаемый зал его внутреннего расположения. Сумрак, разбавленный попавшим, сквозь полог входа, дневным светом, отступил на время, открыв взору обустройство шатра. Антоний и Саламбо, вошедшие вслед за Теоптолемом, почувствовали ударивший в нос запах терпкого снадобья, сваренного из каких-то трав Антоний озирался по сторонам, пока не увидел в одной из сторон, занавешенные ложа. Он, безошибочно догадавшись, в каком именно лежит та, коя поселилась в его сердце и разуме, бросился туда Через мгновение он мог увидеть её и её бледность резанула Элиота по сердцу. Исхудавшее, осунувшееся лицо и углублённые проёмы её глаз, заставили почувствовать душевное смятение и острую боль Им овладела растерянность от увиденного Лейла лежала укрытая покрывалом, и её дыхание почти не улавливалось.
Антоний припал к её лицу.
Лейла! Лейла, наконец-то, я увидел тебя! Элиот покрыл её лицо поцелуями и взял за руку, прижав её ладонь к своему сердцу.
Саламбо, стояла с другой стороны, и испытывала те же чувства, что и Антоний. Она положила свою ладонь на лоб девушки.
Лоб холодный. Сказала она, Горячка спала давно?
Этот вопрос она адресовала Теоптолему, но тот никак не отреагировал на него.
Горячка преследует, только тех, кто находится ещё в этом мире. Неожиданно, Саламбо услышала эти слова у себя за спиной. Саламбо повернулась
Из-за занавесок вышла женская фигура, завёрнутая в чёрную абу. Лица её, Саламбо не разглядела, сумрак шатра и абы, скрыли её черты. Она подошла к Лейле и поставила у её головы, какой-то, дымящийся паром, отвар.
Это Либу, Саламбо. Именно, она помогла остановить приближение Таната к Лейле! Объяснил Теоптолем, Она же следит за ней и сейчас Здесь, надо заметить, что ни один лекарь не смог, что-либо объяснить о тонкости болезни Лейлы! Все разводят руками и говорят, что она умрёт. Либу с ними не согласна.
Ты хотел сказать, про тяжести её ранения! Поправила сурового грека Саламбо, Она ведь, ранена! очень тяжело!
Ранения? Теоптолем улыбнулся, Покажи, Либу!
Он кивнул знахарке.
Конечно, не согласна! Либу взялась за край покрывала, но не торопилась его открывать, Все лекари смотрят на болезнь. А я смотрю в её корень появления. А болезнь уже побеждена! произнесла она и, резко, откинула покрывало, с тела Лейлы.
Глазам присутствующих, открылась обнажённая по пояс девушка. Фигура её была исхудавшей, но не это бросилось всем в глаза