Фиона, а что такое насиль
Шейми не договорил, ибо на него вдруг налетела молодая женщина. На вид ей было лет двадцать пять. Невысокого роста, блондинка, один глаз который целиком заплыл от здоровенного синяка. Таких отвратительных синяков на женском лице Шейми еще не видел.
Тысячу извинений, смущенно пробормотала блондинка. Это все из-за синяка. Тот глаз заплыл, а этим я вижу хуже.
Она крепко держалась за руку преподобного Уилкотта.
Ничего страшного, успокоил ее Шейми. Вам незачем извиняться.
Мистер Финнеган, познакомьтесь с моей дочерью Дженни Уилкотт, представил ее священник. Дженни, и ты познакомься с Шеймусом Финнеганом, братом Фионы и всемирно известным путешественником. Он отыскал проход к Южному полюсу.
Очень рад знакомству с вами, мисс Уилкотт, сказал Шейми.
Взаимно, мистер Финнеган. Как вас угораздило попасть с Южного полюса в Холлоуэй? Должно быть, вас постигло чудовищное несчастье.
Раньше, чем Шейми сумел ответить, Кейти потянула его за рукав:
Дядя Шейми, мы уходим. Ты с нами?
Шейми ответил, что да, затем снова повернулся к Уилкоттам:
Мисс Уилкотт, возьмите меня за руку. Когда вас поддерживают с обеих сторон, вам легче будет идти. Знаю по собственному опыту. Я пережил снежную слепоту. Это было во время первой экспедиции в Антарктику. Меня водили, как ягненка.
Дженни взяла Шейми за руку. Вдвоем с отцом они вывели ее из приемной в длинный угрюмый проход, ведущий из тюрьмы на улицу.
Фиона рассказала нам о ваших злоключениях, сказал Шейми, пока они шли по коридору. Скорее всего, вы и есть та Дженни, которая пела «Abide with Me»?
Дженни, ты пела? удивился преподобный Уилкотт. Ты говорила мне про насильственное кормление, но этот момент упустила. Я рад, что ты выбрала этот прекрасный старый гимн. Должно быть, он несколько утешил ту несчастную.
Знаешь, папа, мною двигало не столько утешение, сколько желание противостоять, ответила Дженни. Да, я пела той женщине. Но и ее мучительницам тоже. Пусть знают: что бы они с нами ни делали, им нас не сломить.
Что такое насильственное кормление? спросил Шейми. И почему надзирательницы вдруг стали насильственно кормить узницу?
Мистер Финнеган, а вы что, не читаете лондонских газет? задала встречный вопрос Дженни, в голосе которой появилось раздражение.
Конечно же читаю. Но их нелегко достать в Нью-Йорке, Бостоне или в Чикаго, не говоря уже о Южном полюсе. Я вернулся в Лондон всего месяц назад.
Простите, мистер Финнеган. Я вторично вынуждена извиняться перед вами. Сегодня был очень напряженный день, сказала Дженни.
И я вам второй раз говорю, мисс Уилкотт, вам не за что извиняться.
Говоря, Шейми повернулся к Дженни и посмотрел на ее синяк. Ему показалось, что ее глаз заплыл еще сильнее. Он знал, насколько болезненными бывают такие синяки.
Женщина, которую насильно кормили надзирательницы, тоже принадлежит к движению борцов за права женщин, начала Дженни. Она повредила экипаж мистера Асквита, за что ее и арестовали. Она находится в тюрьме уже месяц и намерена голодать, пока не умрет.
Зачем ей это понадобилось?
В знак протеста. И чтобы привлечь внимание к борьбе за женское равноправие. Молодая женщина, уморившая себя голодом в тюрьме. Газетчики сделают из этого проникновенные статьи, на которые откликнется общественное мнение. Мистеру Асквиту и его правительству станет очень не по себе.
Но если женщина не хочет есть, ее нельзя заставить.
Дженни повернулась к Шейми и оглядела его здоровым глазом:
Представьте себе, можно. Это варварская процедура, мистер Финнеган. Вы уверены, что хотите узнать о ней?
Ее вопрос и этот оценивающий взгляд взбудоражили Шейми. Неужели она думает, что он не совладает с услышанным? Он справился с Африкой и Антарктикой. Совладал с цингой, снежной слепотой и обморожением. Совладает и с рассказом о варварской процедуре.
Да, мисс Уилкотт, я уверен, сказал Шейми.
Тогда слушайте. Узницу, объявившую голодовку, сначала нужно лишить возможности сопротивляться. Для этого ее туго пеленают, завернув в одеяло. Тогда уже не побрыкаешься и руками не помашешь. Естественно, узница не желала покоряться надзирательницам и тюремному врачу и сопротивлялась единственным доступным ей образомплотно сжав губы. Иногда узникам в рот вгоняют металлический расширитель, насильственно раздвигая губы, и таким образом кормят. А иногда в ноздрю вставляют резиновую трубку и проталкивают в глотку. Думаю, мне не надо объяснять, насколько это болезненно. Потом врач вводит через трубку питание. Обычно это молоко с размолотой в порошок овсянкой. Если женщина в этот момент лежит спокойно, она может дышать. Если нет возникают другие сложности. Когда требуемое количество пищи влито в пищевод, трубку убирают и узницу развязывают. Если она исторгает пищу, врач повторяет процедуру.
У Шейми забурлило в животе.
Вы правы, мисс Уилкотт. Процедура и вправду жуткая.
Шейми поймал и выдержал ее взгляд. И тут до него дошло: Дженни знала о насильственном кормлении не с чужих слов. Мысль о возможных причинах подобных знаний заставила его содрогнуться.
С вами ее тоже проводили, да? спросил он.
Он тут же пожалел о своем вопросе. Такие вопросы не задают женщине, с которой едва успел познакомиться.
Да, проводили. Дважды, не дрогнув, ответила Дженни.
Ее искренность поразила Шейми.
Дорогая, быть может, ты найдешь более приятную тему для разговора с мистером Финнеганом? мягко предложил дочери преподобный Уилкотт. Смотри. Мы достигли выхода. Выбрались из логова льва на свет Божий. Совсем как пророк Даниил.
Шейми посмотрел вперед. Они достигли конца длинного каменного прохода и теперь находились вне тюрьмы. Его близкие еще не уехали. Быстро темнело. На улице уже горели фонари.
Фиона сидела на скамейке, закрыв глаза. Рядом пристроилась Кейти, лихорадочно строча в блокноте. Джо, скорее всего, отправился на поиски экипажа. Когда ехали сюда, улица была запружена экипажами, и кучер не смог подъехать к самой тюрьме. У скамейки Харриет Хэтчер курила очередную сигарету, а рядом стояли Макс и Мод. Макс что-то рассказывал, а Мод громко хохотала.
Я пойду искать кеб. Мистер Финнеган, вы не побудете с Дженни, пока я хожу? спросил преподобный Уилкотт.
Шейми охотно согласился.
Мисс Уилкотт, вам лучше присесть, сказал он.
Идя к скамейке, они миновали фонарь, и Шейми еще раз оглядел лицо Дженни, после чего присвистнул. Синяк и в самом деле стал еще больше и чернее. Шейми поморщился.
Что, так плохо? спросила Дженни.
Не то слово. Ужасно.
Ну спасибо, засмеялась Дженни. Большущее спасибо. А о таком словечке, как «тактичность», вы слышали?
Шейми тоже засмеялся. Посмотрев на Дженни сейчас, он увидел еще кое-что. Дженни была очень миловидной, чего не мог испортить даже синяк. Потянулись секунды неловкого молчания. Шейми вовсе не хотелось, чтобы их разговор на этом прервался, и он быстро нашел новую тему:
Ваш отец вскользь упомянул, что возглавляет один из приходов Ист-Энда.
Так оно и есть. В Уоппинге. Церковь Святого Николаса. Вы знакомы с этим святым?
Нет.
Шейми вдруг испугался, что сейчас услышит скучный назидательный рассказ о жизни святого и совершённых Николасом чудесах, после чего ему настоятельно посоветуют ходить в церковь по воскресеньям, однако Дженни снова его удивила.
Святой Николаспокровитель моряков, воров и проституток, сказала она. Для наспросто идеальный святой, поскольку Уоппинг изобилует всеми тремя категориями. Видели бы вы Хай-стрит субботним вечером.
Шейми опять засмеялся:
И давно вы живете в Уоппинге?
Да вот уже двадцать пять лет. Во всяком случае, мой отец. Когда он взял этот приход, церковь находилась в запустении. Прихожан было совсем мало. Отец вдохнул в нее новую жизнь. Около двадцати лет назад мама открыла школу для детей с окрестных улиц. Шесть лет назад эстафета перешла ко мне. Сто процентов наших учеников остаются в школе до четырнадцати лет. А двадцать процентов выпускников затем идут в ремесленные школы. Конечно, в одиночку мы бы не потянули, продолжала Дженни. Знайте, мистер Финнеган: школа продолжает существовать в основном благодаря щедрым пожертвованиям ваших сестры и шурина. По сути, это не только моя, но и их школа. На их деньги мы сумели купить еще десять парт и классную доску.