Уже стояла глубокая осень; и на душе у неё, казалось, тоже царила слякотная, холодная, осенняя погодушка. Над деревней пролетали стаи гусей, оглашая окрестности своим взгулькивающим, прощальным вскриком. Чем-то этот извечный ритуал прощания диких гусей, проносившихся далеко в вышине, напоминал ей о прожитой жизни, о несчастных днях своих, о том, что пришедшая жизнь обернулась для неё отчаянным вскриком под холодным куполом неба. Она каждый день просила Бога о мире и спокойствии для детей и для себя. Но получала лишь удары от судьбы, и жизнь, размотав её третий десяток, не обещала впереди ни тепла, ни покоя. Ей столько пришлось претерпеть унижений, гадливых минут и часов, что только Иван Кобыло понимал её душу. И этот крик птиц в поднебесьето крик её мятущейся души.
К вечеру она пришла в себя и рассказала обо всём свёкру. Старик Кобыло, мастеривший для погреба дверцу из досок, поднял глаза и покачал головой с сомнением. Он прочитал записку, отобранную Дарьей у Дуракова, нацепил старенькие, крепившиеся к ушам тесёмочками очки, пристально посмотрел в сторону, словно искал там ответ на случившееся, и сказал:
Дарьюша, сношенька, теперь дела наши хуже, чем были. Он же мстить будет, он зверь, а не человек, а его душапотёмки. Темень, там же паноптикум и ничего более. Он и есть тот самый, что пишет на всех донесения. Он ведь сварганит такое, костей не соберёшь, милая моя. Ты увидела тайну его, ты знаешь, а раз такты его враг, а значит, я и вся наша семья. Он нас со свету сковырнёт, миленькая. Они, двадцатипятитысячники,это огэпэушники, чекисты. Отборные! Элита их. До единого! Для того их послали, чтобы расправиться с крестьянами, самыми независимыми людьми.
Он же подлец, папа, гнусный. Тварь!вскричала она со слезами.Я не могла иначе, не могла. Онгадость!
Не могла, правильно говоришь. Ну да от судьбы не уйдёшь. И да настанет царство добра и истины, тогда твоё сердце потеплеет, а записочку храни подальше. Он же теперь приставит милиционера, тот сторожить начнёт нас, чтоб никто не отнёс тот документ в ГПУ. Не было печали. Как я не догадался, что он гад такой. Кричит, корчит из себя: люблю Ленина! Страшно люблю Сталина! Проходимец из проходимцев, жулик из жуликов, бандит ценит в бандите бандита. Своя рубашка... Ты вот что, ты никуда не выходи, урожай собрали, картошку снесли, пока кушать есть что, я за рыбкой на Волгу съезжу, и проживём зиму. А там видно будет. Не вечно же! Не вечно чёрные вороны клевать будут живое мясо! Конец всё имеет, имеет конец жизнь, а раз преданные людишки начинают так рано развратничать, значит, чуют крысы, что кораблик дал течь. Чуют и клюют, чуют и клюют.
Он сказал, что мне нельзя учить,потому, мол, что не бабьего ума это дело,выдохнула Дарья с омерзением.Почему? Меня тошнит от его слов!
Он же не знает, что ты княгинюшка, Дарьюша, не знает, а выходит, что выходитузнал, а ещёчто Ваня на свободе!
И я так подумала, папа,загорелась Дарья, оживляясь и принимаясь помогать старику.
А если на свободе, что отпустили, тогда он бы нам сказал, но выходит, что на свободе,бежал, его ищут, вышли на нас, документы же кругом есть, где мы живём, где он родился, все знают, все чекисты. Но Дураковуне интерес, чтобы они побывали у нас. Выходит, он нас будет бояться или постарается уничтожить!
Как?
А вот так, дом спалит! Возьмёт и спалит, или подошлёт кого, да мало ли способов. Ты открыла тайную жизнь Дуракова, который распинается в любви к вождям. Он же везде кричит: страшно люблю вождя Ленина! Страшно люблю вождя Сталина! А на самом деле любит этот чёрный человечек другое, развратничать любит. Понимаешь, всего дворов-то в деревнемизер! Всё как на ладони тут! Под боком Саратов, большой грязный городишко, думал я туда перебраться. Но передумал.
Папа, давай отсюда уедем, не сможем мы тут, ребят надо в школу отдавать, я там работу найду, никто не знает, все чужие, никто следить не будет за нами. Папа, уедем в Саратов?
Да не отпустит теперь он нас,с досадой произнёс старик и сплюнул в сердцах.Я боюсь, что никого не отпустит, родню нашу тем более. Ты не знаешь, что то за человек. Бесконтрольный владыка это ничтожество, который говорит, мол, я ничтожество, но уничтожу врагов я! Понимаешь!
А если записку променять на отъезд, он же согласится, он же боится, он же за свою жизнь дрожит, тварь ползучая?вопросительно и с мольбою в голосе глядела Дарья на старика, как на своего спасителя.
Дарьюша, надо понимать русского человека, чтобы разобраться во всей кутерьме на улице,он с любовью посмотрел на сноху и потёр рукою занывшую коленку.Ох, Дарьюша, люблю я тебя не за княжеское твоё происхождение, а за нутро твоё честное! Ты ещё, деточка моя, ребёнок, вот кто ты. В другое время бы тебе родиться, счастья с Ваней моим вам бы не исчерпать, милая моя и дорогая. А в другое время вы бы не встретились: вот вам испытания жизни.
Папа, но придёт же время справедливости, царство истины ждёт нас.
Ждёт-то, милая, ждёт, но не наступит. Царство истины, добра только в умах людей живёт, милая. Всегда и везде царство обмана, лжи, клеветы! Понимаешь, русский человек отстал от Запада, но хочется вырваться вперёд, вот он и вырывается, лезет из собственной кожи, чтобы доказать, что не отстал. А отстал! Я тебе дело говорю. А сказать, что азиат сидит в душе, не желает. Запад подавай ему. Всё, всё оттуда! Оттуда, помянете меня. Ну да ладно, милая, поживёмувидим.
Папа, а как же жить тогда?со слезами на глазах спросила Дарья. Старик почесал голову и не ответил. Он стал примерять дверцу к колодцу погреба, покряхтывая и покачивая ещё некоторое время головой.
* * *
Всю осень и зиму Дарья не выходила со двора, занималась своими делами, но чутко следила за передвижениями председателя. Он не изменил своей привычке скакать на коне галопом по улице, только теперь за ним бежал не один пёс, а два огромных серых волчары. Один бежал справа от стремени, другойслева. Приземистые, крупные, сытые, с поблескивающей в ясный день шерстью на могучих загривках, псы производили жутковатое впечатление. Теперь, как всеми было замечено, при встрече с председателем милиционер Сытов становился во фрунт, отдавая честь. Простоватые крестьяне Липок качали головами, подозревая за председателем большую силу. Авторитет председателя Дуракова креп, что особенно подчёркивалось им на собраниях, где голос его гремел ещё громче, разительнее, разносясь по всей округе и далеко за пределы; к нему стали приезжать за советом и опытом из Саратова, он учил всех, водил на поля, зимою показывал снегозадержание, летомтравы, сенокос, вспашку под зябь, всё прочее. Он клялся в такой верности партии, лично гениальнейшему её вождю товарищу Сталину, что все приходили в оторопь. Колхоз «Путь коммунизма», по словам председателя, набирал силу и выходил на финишную прямую к сияющим вершинам коммунизма, когда всё зацветёт, как сирень весною. Урожай в прошедшее лето и впрямь собрали отменный; каждый член колхоза получил по шестьсот пятьдесят граммов на трудодень. Председатель праздновал победу. Он ещё резвее скакал по полям в сопровождении псов, орлино поглядывал из-под козырька фуражки, приятно ощущая тяжесть нагана, который теперь носил не в кобуре, а в кармане, как рекомендовали в райкоме. Из-за его широкого командирского пояса постоянно торчала свёрнутая в трубочку свежая газета «Правда», наиболее ценимая им. В одном из номеров чёрным по белому были написаны хвалебные слова о председателе Дуракове, намекалось на его заслуги во время революционной бури в восемнадцатом году.
Как-то раз встретив старика Кобыло на полях, где тот в стареньких полосатых штанцах, найденных женою на чердаке, в плетённых из лыка лаптях и в своём неизменном пегом пиджачишке, под которым синела рубаха, сшитая Дарьей из куска сатина, купленного в открывшейся лавке, что недалеко от пруда, председатель Цезарь Дураков с язвительной улыбкой сказал, показывая на псов:
Мои звери, что твой чёрт, они имеют нюх на контру.
Псы, словно подтверждая слова хозяина, оскалились и зарычали. Председатель прикрикнул на них и подозрительно поглядел на старика.
Не бойсь, тебя не тронут, дармоед,сказал он, ухмыляясь.Оне ночью и днём не теряют бдительности. Посмотри, что написано в газете: «Если враг не сдаётся, его уничтожают». Горький! Мой любимейший великий пролетарский писатель, написал революционную статью «Мать». Читаю. Всякую контру выводит на чистую воду. Слушай ты, мразь, ты знаешь,с незлобивой обыденностью проговорил он, обращаясь к старику.Ты знаешь, кто такой Ленин? Светоч! Он живее всех живых! На земле! А партия и Ленин, а ты и не знал, мразь, что партия и Ленинблизнецы-братья! Ура-а-а! Он родил партию и стал её близнецом, вот что это такое и всякое там разное. Я не смеюсь, я радуюсь партии, её вождю гениальнейшему Сталину и диктатуре пролетариата!