Я потом тебе расскажу. Ты слышал о Желтугинской республике, Веймин?
Слышал. И для меня загадказачем её разгромили? Кому она мешала? Золото, что добывали старатели в республики, покупали в основном китайские купцы.
Ну, Вейминдва имперских народа русские и китайцы сами, без чьей либо помощи организуют буржуазную республику. Конечно же, это не понравилось. К тому же, они хотели присоединиться на правах автономии к Российской империи, а не к китайской. Ну, рассказывай, капитан Хэ. А, кстати, ты знаешь, кто такой капитан Флинт?
Знаю. Я читал «Остров сокровищ» на английском языке. Кроме русского языка, я ещё знаю и английский. Да, капитан, я получил хорошее образование.
Ты из богатой семьи, капитан Хэ?
Ну, как сказать? Отец вынес золото с Желтуги и не прогулял его, а направил в дело. Отец дал нам с братом блестящее образование, а сестру удачно выдал замуж. Брат и сейчас ведёт дело отца, а мне просто не повезло, хотя должен быть самым богатым в семье.
А вот это интересно, воскликнул я, и как так получилось, что ты стал разбойником?
Хэ Яочуан посмотрел на меня недоумевающим взглядом и спросил:
Так мне рассказывать, как я стал хунхузом или как мне не повезло на Амуре этим летом?
Давай начнём сначала Яочуан, сказал я, расскажи, как ты выходец из богатой семьи стал нищим разбойником?
Ты ему не очень верь, Ляо Гай, усмехнулся Лю Веймин, не такой уж он и нищий. Предприниматель в нём как был, так и остался. Не повезло этим летом, повезёт в следующем.
Хэ Яочуан скромно улыбнулся.
Ну, рассказывай, сказал я ему.
Я сошёл на вокзале в Харбине одетый по последней моде, в английском смокинге с трость в руке, в шляпе-котелок на голове и с сигарой в зубах. Мои вещи нёс носильщик-китаец. Встречал меня мой двоюродный брат Фу Сянцзян, сын сестры моей матери. Он был мелким подрядчиком на угольной шахте. Фу Сянцзян и вызвал меня сюда, написав письмо моему отцу. Отец выдал мне две тысячи золотом, если переводить на русские деньги и сказал:
Что же, сын, попробуй. Если не получитьсяне переживай, потеря этих денег не такая уж и большая, только оставь небольшое количество денег на возвращение домой.
Слова отца для меня были как вызов: я решил вернуться домой не меньше, как миллионером. Но я последовал совету отца, и часть денег перевёл в русские золотые рубли, полуимпериалы вы их называете, и спрятал в надёжном месте, ни кому не сказав об этом, даже брату. Остальные деньги пустили в оборот. Я мотался от Инкоу до Владивостока, сбывая добытый уголь. Благодаря моим знаниям русского языка, да и английского тоже, и хорошим манерам, я добился не плохих успехов. Брат трудился на шахте.
Шла война и уголь был нужен. И не только уголь. Мы занимались всем, чем только можно. Фирма «Братья Фу и Хэ К0 » процветала. Через два года мы держали в Харбине два винно-бакалейных магазина.
Со своими партнёрами по винно-бакалейному делу я работал честно и надеялся, что и они ведут себя так же. На шахте творилось что-то невообразимое, что меня очень сильно удивляло. Шахта принадлежала Российской империи, а подрядчики частные, что российские, что китайские. Какие работы выполнял подрядчик, никто точно не знал, кроме самого подрядчика, сколько работает на него людей, тоже никто не знал, китайцы для русских все на одно лицо, впрочем, как и русские для китайцев. И сколько добывали угля, было абсолютно не ясно: по бумагам одно на деле совершенно другое. Главное, что бы русскому управляющему шли деньги в карман и не забывали и про китайских чиновников. Сянцзян уверял меня, что все так работают и по-другому тут нельзя, а если будешь работать честно, то у тебя будут большие неприятности.
Но неприятности нас всё же настигли. Что-то видно не понравилось ни китайской, ни русской администрации. Наверное, то, что мы быстро поднялись. Нам сообщили, что мы обворовываем государственную компанию, причём нам это сообщили те, кто сам принимал в этом участие. Остальные подрядчики смотрели на это молча и безучастно. Русские подрядчики крестились, китайские благодарили предков, что эта участь их не коснулась.
Нас с братом прогнали с шахты, мы заплатили огромный штраф, у нас остались лишь два магазина и дом. И, как оказалось ненадолго.
Пришёл китайский чиновник и попросил нас перенести дом в другое место.
Как это так? не понял я.
Эта земля уважаемого господинаи чиновник назвал имя, которое я не запомнил.
Этого не может быть! воскликнул я. Когда мы строили дом, я проверял, земля была ничья.
Это ошибка, улыбаясь, сказал чиновник. Вот бумаги, ознакомьтесь.
Я смотрел бумаги и ничего не понимал, земля действительно была чужая.
Сянцзян отвёл меня в сторону и сказал:
Не спорь, Яочуан, это бесполезно. Дай ему денег, что бы от нас хотя бы на месяц отстали.
Взятка была принята, нам дали месяц отсрочки. Что-то надо было делать. Сянцзян предложил всё продать и перебраться в Инкоу или Владивосток.
Зачем нам бежать? возразил я. Мы не чём не виноваты. Или виноваты?
Брат потупил взгляд.
Не виноваты, но
Говори.
Нам предложили уступить семьдесят процентов.
Уступить? Это отдать даром?
Да.
Кому?
Не знаю, мне не сказали. Но пообещали, что эти тридцать процентов будут равны теперешним ста. Ты был в это время во Владивостоке, поэтому я тебе и не сказал. А потом я узнал, что состояние наше действительно вырастет, через нашу компанию будет проворачивать незаконные операции, благодаря этому господину. Но за все его операции будем отвечать мы. Нас могут даже казнить. Я отказалсяжизнь и свобода дороже, но я не думал, что нам за отказ будут мстить.
Я тебя услышал, брат. Странно, конечно. Отказали и отказали, других бы нашли.
Сейчас я думаю, что нас наказали затем, что бы другие были сговорчивей.
Продали мы магазины и дом, дом совсем за гроши и его, кстати, не сломали, он до сих пор стоит в Харбине. А мы купили маленький домик, где на первом этаже устроили бакалейную лавку, а на втором этажежилые помещения. Оставшийся капитал решили пустить в оптовую торговлю вином и той же бакалеей. Причём сделали так, что бакалейная лавка по документам никакого отношения к оптовой торговле не имела. Всё шло хорошо, и я думал, что все неприятности позади. Но это оказалось не так.
Однажды вечером, я ужинал в ресторане и ко мне подошёл человек, немец, он представился мне как Хайнрих Шульц. Он назвал фамилии людей, которых я знал и с которыми у меня были дела, и сказал, что они меня ему рекомендовали.
Вы моя последняя надежда, сказал Шульц, выручайте.
Я посмотрел на него удивлённо.
Мне очень нужны деньги, пояснил он, причём срочно. Но я не в долг. У меня имеется вагон с французским шампанским, ещё там коньяк и так, по мелочи. Скоро Рождество, шампанское будет в ходу. И я хочу его продать вам.
И он назвал цену, которая меня больше чем устроила и у меня как раз были такие деньги.
Но я, извините, должен убедиться в наличии товара и проверить правильность оформления документов.
Разумеется, сказал Шульц, завтра утром.
И мы договорились о встрече.
Утром я проверил все бумаги на товар и сам товар. Всё было в порядке и бумаги и товар, мы даже распили бутылку шампанского. Я начал сбывать товар, а через два дня пришли китайские полицейские и арестовали меня и мой товар. Меня обвинили в связи с хунхузами, и что я продаю их фальшивый алкоголь. Я всё отрицал, но это было бесполезно. Сянцзян собрал всю наличностьсвою и моюи отдал дао-таю. Дао-тай обещал разобраться. Через два дня меня отпустили, но перед этим для порядка избили палками. Чиновник лично присутствовал при экзекуции, ему видно нравилось наблюдать за страданиями людей. Меня били палками, я орал, а он тонко улыбался и гладил пальцами свои усы.
Очнулся я в каком-то грязном притоне. Мне дали трубку с опиумом, что бы заглушить боль во всём теле. Там и нашёл меня Сянцзян. Месяц я отлёживался и в бреду мне представлялась жирная лоснящаяся морда дао-тая, его тонкие усы и толстые пальцы с грязными ногтями, тонкая улыбка и прищуренные глаза. Он смотрел на меня как кот на сметану. Я рычал от злости и клялся себе, что отомщу.
Мы с братом оказались почти разорены. У нас осталась только лавка с бакалейным товаром, записанная на Фу Сянцзяна. Мой вагон с двухсот ящиками шампанского исчез при каких-то железнодорожных обстоятельствах. Концов найти было не возможно, мне только улыбались и разводили руками. Я во всём винил дао-тая.