- Так это ты придумал Черного паука?
Я кивнул.
- Врет,- угрюмо упорствовал мистер Ванвейден.- Спецпроверка. Нужна спецпроверка.
- Ладно,- сдался Аристарх Фалелеич.- Против спецпроверки не возражаю. Вот ты и проведешь ее.
- Опять я,- недовольно проворчал Ванвейден, но ослушаться не посмел. Он защелкнул на моих запястьях стальные наручники, похожие скорее на кандалы, и со зловещей усмешкой сказал: - Через несколько часов сниму.
"Ерунда,- успокаивал я себя.- Снимет кандалы и расшифрует показания датчиков". В кандалах, как я понимал, вмонтирована микроаппаратура, регистрирующая мои самые затаенные мысли, чувства и настроения. Скрыться от этого микросоглядатая, притвориться иным, чем я есть,- невозможно. И я решил быть самим собой. Будь что будет.
Тем временем директор департамента подозвал одного из служащих и вручил ему "Черного паука".
- Бестселлер. Размножить и распространить.
Служащий бегом кинулся выполнять поручение.
- А самого автора отпустим,- сказал Мурлыкин.- Пусть пока живет. Ценный экземпляр!
Вместе с Элизабет я вышел в приемную. В груди бродила, плескалась животная радость: я уцелел! Я им нужен! На пиджаке светился квадратный знак, дающий право жить. На нем даты моего прежнего земного бытия и указано, что владелец его - писатель и что он "достаточно бесчеловечен". Внизу, правда, красным предупреждающим огнем горели слова: "Вызывает сомнения". Но они погаснут, как только снимут кандалы. Однако Элизабет, взглянув на кандалы, озабоченно покачала головой.
- Неплохо бы найти историческое лицо, которое может подтвердить, что вы Пьер Гранье. Немца или француза, вашего современника. Знаете здесь кого-нибудь?
- Никого.
- А д'Артаньян?
- Мушкетер? - удивился я.- Он здесь?
- Здесь,- улыбнулась Элизабет.- Забавный молодой человек. Пользы от него мало. Но ему разрешили жить, потому что он безвреден.
- Он не сможет удостоверить мою идентичность,- с сожалением сказал я.- Это персонаж литературный.
В коридоре меня поджидали Усач и Крепыш, мои простоватые и смешные конвоиры. Я был почти счастлив. С ними я чувствовал себя куда свободнее и безопаснее, чем в обществе страшного мистера Ванвейдена и добродушного с виду Мурлыкина.
- Отпустили! - обрадовался Усач.- С удовольствием буду служить ему.
Крепыш все еще хмурился, но с Усачом согласился.
- Я тоже готов работать с этим типом, хоть он и зануда.
- Ну и везет же мне сегодня,- рассмеялся я.- То подонок, то зануда. И почему зануда?
- А кто обзывал нас воронами, а потом дураками?
- Извините, братцы,- с чувством сказал я.- Идемте домой.
Вышли на улицу, и первое, что бросилось в глаза,- новый книжный магазин. Перед ним толпилось множество изгнанников. Расталкивая друг друга, каждый стремился протиснуться к лотку и схватить книгу. "Какая однако, культурная страна,- удивлялся я.- Сколько книголюбов".
Размахивая дубинкой, подскочил какой-то тип в новенькой полицейской форме и с ромбовидным знаком литературного персонажа на груди. Как я догадался чуть позже, это был знаменитый чеховский унтер Пришибеев.
- Нар-род, не толпись! - кричал он и лупил дубинкой по спинам книголюбов.Р-разойдись!
- Осторожнее, болван! - возмущались в толпе.- Не видишь разве? Книги. Это разрешено.
Я протолкался вперед и увидел на лотке внушительные стопки моего "Черного паука". Вот этот роман и вызвал у нечистой силы ажиотаж: книга шла нарасхват. Раньше, в прежней жизни, такой успех привел бы меня в самовлюбленное и счастливое настроение. Но сейчас я отвернулся от лотка со стыдом и унынием. Тем более, что самого автора вели под конвоем и в кандалах.
На центральной площади, между Парламентом и страшным собором Парижской богоматери, тоже колыхалась толпа.
- Катастрофа! - слышались возбужденные голоса.