Конечно, перебил его громко Платон, Бог запрещает убивать, а у вас впереди постоянная война со своими ближними. Вам нужно море крови, чтобы потом посреди этого моря построить райский остров, так? Ты, Колька, что-нибудь читал про Французскую революцию, а?
Да, а что? Это великий пример для нас.
Изучи на досуге потом, когда вместо церкви построишь библиотеку, чем она закончилась. Если вам все же удастся взять власть в стране, то вспомни наш этот разговор, когда твои же «товарищи» объявят тебя врагом и запихнут твою глупую голову под гильотину.
Николай встал и злобно пронзил взглядом своего брата.
Иных слов я от тебя и не ожидал, сказал он и зашагал в сторону овина Семена.
Ладно, спокойно вздохнул Платон, я так понял, что скоро ты придешь меня убивать вместе с твоим другом Яном.
От этих слов Николай встал как вкопанный и стал ждать, что скажет брат еще.
Только зачем ты позволил Семену вырубить кусты сирени и шиповника, посаженные Катей, а, Колька? продолжил Платон. Они-то чем помешали делу твоей революции? Межу, проложенную нашими родителями, тоже почему-то порушили вместе с Семеном: была красивая тропинка, приятная беседка среди зарослей сирени почему, чтобы что-то сделать, вам обязательно нужно все вырубать?
Николай так и не повернулся лицом к брату: простояв с минуту спиной к нему, ничего так и не сказав в ответ, он заторопился прочь и скрылся за постройками соседа Семена.
Платон, проводив взглядом Николая, остался сидеть, погруженный в тяжелые, хаотично сменяющиеся друг за другом, мысли. То, во что фанатично верил Колька, казалось абсолютно фантасмагоричным, но разве мог хоть один человек в здравом уме не только в Российской империи, но и во всем мире, еще год назад даже предположить, что царь вот возьмет и откажется от престола? Но это произошло! И Николай так твердо говорил слово «мы», когда речь зашла о власти в стране, что Платон даже сжался от этого слова во время разговора с братом, словно попал под тяжелый пресс. Неужели они почти уже взяли действительно власть в государстве в свои руки? Он между делом в свое время пытался вникнуть в идеологию социал-демократов, но посчитал ее совершенно утопической, особенно в такой патриархальной стране, как Россия. Да, они убили царя Александра Второго, потом убили его пятого сына, Сергея Александровича, но эти террористические акты, на его взгляд, лишь говорили о том, что такие люди никогда не могут стоять у власти. И вот не кто иной, а его родной брат один из этих террористов-большевиков без тени сомнения и без зазрения совести говорит, что Бога нет, что всех, кто мешает новой жизни, необходимо просто взять и ликвидировать, а всю частную собственность обобществить и раздать бедным. Насчет раздачи богатств бедным и Иисус Христос говорил, но он предлагал это делать добровольно во имя любви к Богу, а эти в первую очередь хотят Бога отменить. «Если так, думал про себя с горькой ухмылкой Платон, значит все, что я делал за свою жизнь, сейчас превратилось в ничто. Может, этот дом мне оставят и не отберут» Платон чувствовал чуть ли не физически, как удача, всю жизнь сопутствовавшая ему, отвернулась от него. Какая-то искра удовлетворения теплилась, правда, в сознании, что она ушла от него к Николаю и, таким образом, хоть она не изменит их семье.
Много чего передумал Платон, сидя на старой импровизированной скамье под старой черемухой. Вот уже и мелкий дождь заморосил, а он, погруженный в глубокие мысли, не замечал ее. Только знакомый звук подъезжающего тарантаса привел его в себя. Платон вскочил со своего места и быстрым шагом заторопился, огибая свой дом с левой стороны, навстречу Матвею и Петру Кирилловичу.
Что-то про твою княжну пока ничего не слышно, чтобы не отвлекать Матвея упоминанием о его матери, сказал тихо Петр Кириллович, слезая со своей повозки.
Может, с Таубе что-нибудь случилось? неуверенно ответил Платон, подхватывая с сиденья своего сына. Хотя мы приняли в расчет все возможные задержки в пути. Если и сегодня их не будет, то, думаю, завтра надо будет что-то предпринимать. Может, даже сам съезжу до Уржума, если, Петр Кириллович, ты дашь мне свою коляску.
А верхом не разучился ездить? Так, если уж надумаешь поехать в Уржум, будет проще. Видишь, мелкий дождь чуточку заморосил тарантас будет вязнуть в грязи. Да и стоит ли ехать: вдруг вы разминетесь по дороге, а? Как ты думаешь? Впрочем, не мне тебя учить.
Пойдем, отец, в дом, ответил Платон, направляясь с Матвеем в руках к боковой калитке, я сейчас открою ворота, а ты заезжай внутрь. Ты хоть сейчас, надеюсь, задержишься с нами до вечера? О многом мне с тобой надо переговорить, Петр Кириллович.
Малинин, покачивая горестно головой, тяжело вздохнул и, взяв за узды своего коня, стал ждать открытия ворот.
Платон вскипятил небольшой свой дорожный самовар и выставил на стол. За это время Петр Кириллович разобрал два короба с едой, которые он привез с утра, затем занес из тарантаса еще два холщовых мешка и туески с медом и вареньями. Все это время оба мужчины молчали, и только маленький Матвей, подходя поочередно то к отцу, то к гостю, постоянно спрашивал о разных несущественных пустяках, как и положено любопытному ребенку. Уже сев за стол, Платон и Малинин молча налили чай и также молча стали пить его из стеклянных стаканов.
Что ж мы, Платон, как на похоронах, ей-богу! нарушил первым напряженную тишину Петр Кириллович. Рано еще хоронить Россию и нас вместе с ней.
Да вот все один к одному начал Платон, но, задумавшись, снова замолк.
Да-а, положение, конечно, очень странное: тысячу лет жили с царями и никогда такого не было, чтобы он взял вот так и отказался от престола. Убивать убивали, но вовсе без царя на Руси никогда не жили. Надо бы постепенно что ли Ну хоть для церкви должность патриарха бы ввели! Такой разброд и шатание уже началось, а что будет дальше одному Богу известно. Ты, Платон, с братом виделся, нет?
Виделись, горько улыбнулся Платон, и даже поговорили по душам. Вот оттого и тошно мне, что не знаю, о чем и говорить. Да еще тревожно мне из-за моей Ксении: они выехали две недели тому назад из Москвы в Вятку и должны были вчера утром выехать из Уржума от Таубе сюда. Мы должны были чуть ли не одновременно приехать сюда, но их почему-то нет. Что могло приключиться с ними в дороге не знаю.
Я вот про твоего брата и его сотоварища хотел предупредить, перешел на шепот Петр Кириллович. Я все достоверно не могу знать: в основном сороки на хвостах до мельницы новости мне приносят, но все же подумать о них следует. Появился Николай вместе с этим черным человеком в конце мая. Тогда же в основном стали возвращаться солдаты с фронта, или дезертировать, если правильней говорить. Эта пара побыла тогда неделю у нас в округе, а потом вроде бы перебралась в Кукарку. Конечно, они не совершенно одни, а есть у них множество приспешников, но они вдвоем, словно какая-то непотребная зараза, толкают их на разные злые дела. Вот к тебе, Платон, раньше, до войны, когда приезжал в свою родную деревню, помнишь, чуть ли не все мужики приходили выразить свое почтение. Тогда они гордились тем, что их сельчанин выбился в люди и стал богатым, а сейчас хоть кто-нибудь с тобой поздоровался по-человечески?
Платон посмотрел в глаза своему бывшему тестю и отрицательно покачал головой.
Вот! воскликнул Петр Кириллович. И это они совратили народ, а еще посеяли страх. Помнишь Мирона Скулкина? Он у вас тут самый хозяйственный мужик был, за сотского считался, а как только эти двое появились, так он будто бы сам, когда собирал майские грибочки за томашовским ольховником, взял да и повесился. Мирон через такие невзгоды в жизни прошел, да ты и сам про него все знаешь, а тут он, глубоко верующий человек, ни с того ни с чего решился на самоубийство. Все знали, что этого быть не может, но все молчат. И все догадываются, кто это сделал, самое главное. Они и к нам сунулись, да у нас в Шумкине вовремя подстраховались, но все же Полякова-отца, который маслобойку держал, когда он возил товар в Кукарку, убили и ограбили. Его кучер смог в ночи убежать, и он поведал, что видел опять же твоего брата во время разбойного нападения.
Платон, продолжая слушать невеселые истории, молча встал, покопался в кожаном дорожном кофре и достал оттуда небольшую бутылку коньяка и две рюмки, завернутые в бумажные салфетки.