В 1931 году, добавил сосед.
Это взбудоражило Дэна:
Я был знаком с Томом Финниганом. Когда-нибудь о нем слышали?
Надо же, сказал Баххубер. Сам мистер «Малверн-стар».
Открыл свое дело на Гленферри-роуд.
Да, дом 58.
Дэн тревожно стал рыться в бумажнике. Затем передумал:
Выкатывайте свой велосипед, приказал он. Посмотрим.
Это старая рухлядь.
Вы не пожалеете, Баххубер.
И простофиля ушел все с тем же кухонным полотенцем на плече, вышагивая по палой осенней листве с дорожки на улицу. Чертовы клуши выстроились на границе его дома.
Папа, сказала я.
Не выпрыгивай из штанов. Боже.
Мы без денег, папа.
Миссис Доналдсон срочно вынула еще конфет, модных шоколадок от «Даррел Ли». Мне пришлось их принять.
Вы не открываете здесь дело? спросил Дэн. Он стоял на подножке, спиной ко мне, доставая свой никчемный подарок. У вас нет подъемника. Нет даже бензоколонки. Надо было мне сказать.
Мы бы не стали просить у тебя денег, ответила я. У тебя своих бед навалом.
Это его насторожило:
Каких бед? Он качнулся ко мне. Нет у меня никаких бед. Я не такой, как некоторые. Я не начинаю дела, не имея опыта. Не ускользаю, чтобы состязаться с родным отцом.
Ты же сказал, что ушел от дел.
Не нужно было так таиться, настаивал он.
У нас не было твоего телефона.
Парень воображает, что может стать дилером «Форда»? С таким-то домом? С пятью фунтами в банке? Думали, никто не проведает? Думали, я уже не общаюсь с парнями из «Форда»?
Они оценивают его заявление. Мы заполнили бланк.
Они от вас офигели, только и делов, выдал Дэн. «Отзови своего пса, Дэн», сказали они.
Не называй своего сына псом.
Не следовало так говорить с Дэном, но, к счастью, вернулся Баххубер с велосипедом, и весь его интерес переметнулся туда.
Люблю велосипеды, объявил он, скручивая веревку в руке. Ей-богу, да. У самого был велосипед.
Да, сообщил бедолага, вы брали «малверн-стар» в самолет.
Нет, слушай.
Сосед покладисто улыбнулся.
Я дам тебе сорок фунтов за велосипед. Могу продать тебе «форд-кастомлайн», прямо как этот. Идет? Я не так далеко живу. Любая проблемаи я мигом тут.
Да, но я принес кое-что для вас, мистер Бобс.
У соседа в корзине лежала прекрасная старая книга. На обложке блистала золотая картинка старого самолета, а называлась она вроде бы «Аэронавтика», только на каком-то иностранном языке. Конечно, Дэн ее хотел, но он отпрянул, вскинув руки:
Больше пятидесяти за велик не дам, заявил он.
Сосед прижимал книгу к груди, словно Библию.
Я не умею водить.
Я вас научу.
Мне не нужно.
Правда? спросил Дэн, и я распознала неприятные нотки. Чем вы зарабатываете на жизнь?
Я школьный учитель.
Тогда-то Дэн и потерял интерес. Я видала это раньше уже много раз. Он взобрался на подножку и развязал последнюю веревку. Поднял пропеллер и, крутанув его, буркнул, заставив бедолагу признать это:
Кто-кто?
Школьный учитель.
Мистер Баххубер был вынужден встать на колени, чтобы поставить пропеллер на землю. Он заметил, что кок обшит медью, которую когда-то закрепили либо винтами, либо заклепками, их головки были тщательно зашлифованы.
Чудная работа.
Дэн прикрыл рукой улыбку, оскорбительный жест, чтобы все видели.
Учителишка.
Верно.
А это твои клуши на крыше?
Боюсь, что так.
Нельзя позволять им тут гадить, тут детки. Их мать подтвердит, верно, мамочка? Это негигиенично. Вы раньше держали кур? Нет? Хитрость в том, приятель, что нужно подрезать им крылья.
Да, все никак не соберусь.
Любой дурак это сможет. Нужны только ножницы, и вообще-то они у меня есть.
Когда я возразила, он обрушил свой гнев на меня:
Ты мать или кто?
Я услышала, как хлопнула дверь. Коротышка вернулся, не зная, что я разожгла пожар. Я обещала, что больше никогда не буду спорить с Дэном, но сейчас мне было плевать.
Если мистеру Баххуберу нужна помощь с курами, я готова подсобить.
Можешь подрезать крылья?
Я улыбнулась этому наглецу в лицо.
Папа, сказал Коротышка, прости, но нам не нужен пропеллер.
Это он в первый раз. Я чуть не расплакалась.
Тебе нужна реклама, сынок. Можешь быть дилером «Форда» сколько влезет, никто не заметит. Пропеллерэто, как говорят, продвижение товара.
Не могу себе позволить, повторил Коротышка.
Пятнадцать фунтов? Конечно, можешь. Ты ведь хочешь, чтобы люди знали про твой бизнес? Ты хочешь, чтобы в городе о тебе говорили? Даже если местный совет заставит тебя его убрать. Вырой яму в газоне.
Папа говорит, его друзья в «Форде» отклонили твое заявление.
Не стоило идти в «Форд» втайне от меня, сказал Дэн. Мне за тебя стыдно. Думаешь, тебе дадут представительство? В такой-то дыре?
Коротышка покраснел, но улыбнулся бодро и ясно:
Мы поможем тебе снова его привязать. Затем он поднял винт, и я подумала: «Какой красавец».
Дэн кивнул миссис Д. Та моментально развернулась и с извиняющейся улыбкой в мою сторону засеменила по гравию к машине. Мгновение спустя «плимут» выехал на дорогу.
Пропеллер согнул моего мужа и, казалось, одолеет его, но нет, он поднял его, как штангу. И швырнул к забору:
Пятнадцать фунтов, крикнул он.
Сосед разинул рот.
Слава богу, что я не родился сильным, заявил муж, а то бы уже кого-нибудь убил.
4
Малышом в пэйнхемском пасторате я вскарабкался на кухонную раковину и вывалился в окно, по счастливому стечению обстоятельств, соскреб кусок мяса под лопаткой и не задел головушку. Порой в последующие годы, в душе например, я исследовал кратер в своей плоти и развлекал себя вопросом, что он пророчил: жизнь в бегах от собственной скучной натуры в поиске острых ощущенийя так и буду прыгать, когда нужно оставаться в безопасности и покое? Именно такое желание, теперь я уверен, меня физически тянуло к Аделине Кёниг, высокой темноволосой красавице, с которой я прогуливал уроки в старших классах и исследовал забродившую грязь и травы у реки Торренс, где она текла мрачно и неторопливо у местечка, которое тогда еще звалось Пэйнхемом. Я был пасторским сынком, и меня не интересовали деньги. Меня не впечатляло богатство Кёнигов или их статус в «Дойче-Клабе», но рядом с Аделиной меня словно подключали к электросети: ее подданному так же была важна связь с ней, как электрическому фену или дрели.
Миссис Боббсик была такой же.
У ее мужа розовые щеки, черные как смоль волосы, всегда ненормально весел, словно ребенок в цирке. Как я завидовал его жизни.
Миссис Боббсик зажигала спички, и ее неудачи меня смешили. Я мог предложить тушеное мясо на неделю вперед, семь ужинов для одного на каждый неминуемый вечер, оно ждало в холодильнике. Мои мысли, очевидно, были безумны.
Дома я поставил обед на плиту, убрал книги с обеденного стола, заменил их другими. Я сомневался, что моя личная библиотека заинтересует эту семью, но также знал, что тут были тома, которые полюбятся всякому: в основном на французском, но иллюстрированные изящными гравюрамикрасота механического века, вязальные машины, автоматы, аэропланы с перьями на крыльях. Мне на руку, что в моей монолингвистичной стране нет рынка для этого языка.
Миссис Боббсик не нравился ее свекор. Я мог слушать его весь день. Если он и пытался продать мне автомобиль, что тут такого? Будь у меня возможность, я бы заплатил ему за пропеллер. Я бы подвесил его к потолку по диагонали за рояльную струну. В то же время я поразился, когда крошечный ясноликий мистер Боббсик ШВЫРНУЛ ценный предмет к забору. Насколько иной жизнью жили они, подрезая клушам крылья, чиня аэропланы мылом, решая быть дилерами «Форда», не прося ни у кого разрешения, одни, как канатоходцы, не прячась от судебных повесток.
Что бы Опасный Дэн сделал с повестками? Он бы заплатил алименты на ребенка, рожденного не от него? Он бы выдержал двойное оскорбление: подвергся бы насмешкам как рогоносец и вдобавок понес бы постоянное наказаниеплатить за плод измены? Я не жалел, что ушел из мира Аделины, но мне было стыдно, что я уполз, как червяк. Я удрал из Государственной библиотеки Виктории (где чувствовал себя прекрасно, как дома) и скрылся в Бахус-Марше, где старшая школа поспешно сплавила мне свой худший класс.