Отсморкался. Рукавом утерся. Сказал без выражения:
Неспособие Божие тебе. За мутные твои помыслы.
Жердяй не ответил. Только сглотнул шумно и на небо пощурился. Как попрощался.
Велик был, а ныне малишься. В забытье ума своего. Многие дурна нашей земле сделал.
Сказал жердяй с хрипотойне своимказенным словом:
Худоумен я. Слаб разум имею.
А тот:
Витийское твое глумление. Досадительные и хулительные слова. Воротись. Бей челом. Чтоб государь гнев свой отдал.
Жердяйбудто не он:
Опасения туманят надежду мою. Мальство мое пред величием егоничтожно.
Воротись. В ноги пади. Милость князя как облак утренний.
Хлопнул в ладоши. Рукой отмахнул. Стража за куст ушла.
Своих погони.
Идите,сказал жердяй.Не взыщите. Беду навелбеду уведу.
Они и ушли: просить не надо.
Разбежались по полатям, замерли остолбенело до поры.
Один Масень остался.
Спустись,сказал человек с земли.Поговорить надо.
Полез вниз, застревая в ветвях и чертыхаясь, уселся на нижний сук, спиной привалился к стволу:
Чего тебе?..
17
Тот на него не глядел.
Вынул ножичек, поковырял пень, потом только укорил:
Экий ты... Выбежал, не сказал куда. Я бы может с тобой подался.
Ой ли!
А чего?
Переглянулись понимающе.
Новости есть?спросил жердяй.
Новости есть. Камнестрельную машину отладили. Города брать.
И что?
И ничего. Не в ту сторону камень метнула. Своих побила, своих покалечила.
Заулыбались.
Еще чего?
Оженился заново. Взял девку-дуравку, законопреступную жену. Глупа и груба. Крадлива и ленива. Задом крутнула разокрастаял у него животик.
Сколько ж ему еще срамствовать?
А до упора. Трижды тридевать трехлетий. Воробьев нынче жрет, михирь иметь в постановлении. Не прелюбодейства ради, но токмо ради детотворения.
Засмеялись невесело.
В морильне теперь кто?
В морильне теперь никто. Место тебе готовят. Чтоб по заслугам.
Думаешь, посадят?
Всенепременно и надолго. Всех переказнил, сказнит и тебя. А не пиши в другой раз: "Упырья рожа, налимий глаз, щучьи губы, овечья душа. Одно только знаетмеды попивать..."
А что, непохоже?
Похоже. За то и сказнят. Писал бы просто: "От головы до ног не было на нем порока".
Одно словокопронимос.
По-еллински копронимос,поправил тот,по-русскиговно.
Хрюкнули дружно от удовольствия.
Эй!пощурился на него жердяй.Как он узнал, что там понаписано? Кругомбез грамоты.
Да не мутят тебя размышления твои. Я на что?
Помолчали.
Всё ему прочитал?
В выдержках.
Экий ты.
Экий я.
Этот ногами поболтал, тот ножичком поковырял.
Куда хоть бежал?спросил с интересом.
Тебе на что?
Сгодится при случае.
На север, мой друг, на север. Где реки на ночь текут. Где птицы райские, гамаюн да финик. Туманы по осени, травы густы, земля домовита. Доброухание чудное, а не злосмрадная воня.
Понятно,сказал тот.Крестопреступник ты и изменник. К врагу утёк. Тайну унес. Поруху нанёс. Так и отметим в хрониках.
Кто отмечать-то будет?
Я теперь. Кто еще?
Опять переглянулись.
Как вообще?
Вообще хорошо. Дурака нового поставили. Медлив умом да языком заиклив.
Распоряжается?
А то нет. Не спрашивает, откуда взять, говорит толькочтобы было. Погноил, потравил, на ветер пустил без счета. Шумом шумит и хапом хапает.
Хозяин куда смотрит?
Сказано тебе: на девку-дуравку. Красу непомерную. Он ей: "Так, мол, и так..." А она: "Ну давайтя". Сразу на кухню: воробьев жарить, михирь подымать.
Еще посидели, еще поглядели.
Зачем ему прочитал? За язык тянули?
Время наше,сказал с пня,как отметится? Думал об этом?
Как было, так и отметится. После нас не будет нас, а память останется.
Не согласен. Ни-ни! От прежних нет хроник,так они хороши будут?
Это не они хороши,сказал жердяй.Это мы грамотные.
Вот-вот. Грамотныеты да я. Мы с тобой такие летописи понапишемпотомки корчиться будут. От стыда-зависти.
Это уж ты один. Мое только не тронь.
Да я переписал,сказал тот.Долго ли? У тебя было, к примеру: "По отцовскому обычаю навел он поганых на нашу землю", а я переправил: "Наследовал пот отца своего". Красиво и непонятно.
Вздохнули от огорчения.
Ты сумасшедший,сказал тот.Любимцем был. У стремени ездил. Воротисьзаступлюсь.
Только ногой болтнул:
Был киселек, да съеден.
Воротись!заблажил с тоской.Лучше мы с тобою, чем эти! Ты только вслушайся! Обещало Поганкин, Смердюня Хапун, Невежа Таскай, Упырь Полоумовна подходе! Хочешь, чтобы они правили? Влиять будем! Умягчать и отвращать! Ходу им не дадим!
А жердяйтуманно:
Горести дымные не терпев, тепла не видати.
Поглядели друг на друга, попечалились.
Я ведь к тебе по делу.
Знаю.
И что?
Нету у меня. В дороге утерял.
Глаза отвел.
Пошли со мной,без надежды позвал этот.Где птицы райские, гамаюн-финик.
Пошли со мной,без надежды позвал тот, с лица неприметен.Сон без печали. Постели мягки. Едызавались. Дурак ты!
Дурак,согласился.Надо же кому-то быть дураком.
Кому-то надо...
И ножичком ковырнул.
18
Разодрались кусты.
Протрещал валежник.
Вывалились на поляну стражники, потные от старательных усилий, приволокли Филю Ослабыша, негаданный свой полон.
Был он мятый, корявый, всклокоченный, весь в смоляных натёках, диким воротил глазомлеший, лесовик, полночный бес. Задирал голову к небу, кадыком дергал, но кричать уже не кричал: горло перехватило узлом.
Встали. Утвердились. Ждали приказаний. Только кабаненок всхрюкивал жалобно, прижатый к Филиной груди.
Сказал человек на пне, как по-писаному, никому в разумение:
Исчадие ехидново,сказал.Ненавидение твое в дно сердца вкоренилось. Изгордился паче естества. Всякообразные злобы на нас изливаешь. Я теперь нарушу тебя. Будет тебе жить.
Ясное дело,подтвердил жердяй.
Ножичком отмахнул. Стража за куст ушла. Филю на поляне оставила.
Лучше я, чем другой,сказал извинительно.
Жердяй головой кивнул.
Я лучше,уперся тот, будто с ним спорили.Тебе всё одно, а я в доверие войду. Дело наше продолжу.
Наше?переспросил.
Наше. Если все убежим, кто останется?
Смердюня Хапун. Невежа Таскай. Упырь Полоумов.
Дрогнули оба.
Поглядели на Филю.
Стоял смирно, таращился пуганно, но чесать кабаненка не забывал, а тот кряхтел сладко, пузо подставлял, глаза закатывал.
Гляделидотошно и придирчиво, разговаривали негромко.
Ты кто есть? Говори сейчас же.
Имя мне,отвечал жердяй,Незамай Махоткапахарь, Сосун Первушканищий, Ведёрка Иванбочар, Головастик Кузьмабобыль, Дунин Филяторговый человек, Пирог сын Оладьинпопов сын.
За всех не перестрадаешь,сказал тот.
Куда там,сказал этот.
А Филя почесал щеку, ногтем сколупнул натёк.
Помолчали.
Ну так что?
Нет у меня. Упрятал по дороге.
Ножичком ковырнул в сердцах, поломал тычок:
Глупец! Чего ты хочешь? Две летописи? Две истории? Запутаем потомков! Туманом отуманим!
Не запутаем,сказал жердяй.Не глупее нас.
Да твоя историяужасы, войны, полоны с пожарами: "...встал род на род и воевать начали сами на ся..." Людям хочется доброго, милого, теплого прошлого, чтобы пример брать,кто тебе поверит?
Не для того писано.
А для чего? Будущее туманно, настоящее невыносимо,что ж ты их прошлого лишаешь?
Выдохнули оба.
Жалко мне тебя,сказал тот с чувством.Родился ты не ко времени.
Да я может всегда не ко времени. Что же тогда, вовсе не жить? "Аще Бог с нами, никто же на ны..."
И улыбнулся грустно.
Тот поулыбался в ответ, хлопнул негромко в ладоши.
Пришла стража. Рукава засучила. Вырвала из рук кабаненка. Завалила Филю на спину, лицом к небу. Ногой придавила.
Это чего?забеспокоился жердяй.
Это мы ему глаза будем вынимать,пояснил по-простому.Потом другому. Потом всем. Пока летопись не отдашь.