А красота каменная опадала пока что от безнарядьяна стенах березы выросли, на низу малинник, от кузни осталось горелое место, где не селился никто, не ковал редкостно, яхонты лазоревые в земле потускнели, камыш выжгли, птицу разогнали, реку попортили,обвалялся Мозгляк Лучка, моргавый, сопатый побирушка, в свином непотребстве, помочился обильно на свою рванину, завизжал, зарычал, прокрутился волчком, полез на карачках в конуру собачью, сунул оттуда голову в колтунах и парше, пакостно загавкал на мир этот...
12
...тени легли предвечерние.
Лист опадал бездыханный.
Жизнь утихала в близких смерканиях.
Звуки утекали. Запахи. Цвет.
А на немятой траве, посреди позабытой тропы, сапогом зацепившись за пень, торчал высоченный жердяй с котомкой на спине, как ждал кого-то.
Долго торчал.
Потом сказал:
Задел за пень да простоял весь день.
Был он нескладен собою, виловат да жиловат, космат бородою и плешив на макушке: смешонне страшен.
Опять постоял. Опять подождал. Шагнул шаг целый, сапогом заплелся за сапог:
Без хмельного, без дуды ноги ходят не туды.
Что дурно, то и потешно. Гридя фыркнул с полатей, не удержавшись, но получил тычок в бок и поперхнулся.
А жердяй встал, как надолго, поглядел на ноги, сказал грустно:
Постой, дедушка, не умирай: за киселем побежали.
И пошел в пляс вокруг пня, сапоги задирая к голове:
А вот к вам Тихон, с того света спихан! В болоте живет, по-лягушечьи орет! Жить ему нынче весело, да жрать ему стало нечего! Пусто в кармане и даль в тумане...
Тут уж все прыснули, запихались локтями: смешно ведь! Даже Якуш просветился посреди забот.
Оборвал, как не было, зевнул, потянулся, сказал с тоской:
Охо-хо, похохотать не с кем... Пойдем дале, где бы дали.
И ушел за куст.
А они гляделине верили, моргали, не понимая, в тугом раздумье. Тут крутилоськуда укатилось?
Это чего было?сказал Гридя.
Это ничего не было,сказал Голодуша.Блаз. Игрец. Морока болотная.
А Масень встал решительно, шагнул без задержки с полатей на сук.
Сиди,велел Тимофей.
Ты сиди,велел Масень и шустро полез на низ, с ветки на ветку, споро шагнул за куст.
Стоял жердяй за кустом. Ждал. Не уходил.
Серьезныйбез улыбки.
Ты кто есть?
Ответил:
Человек со всячинкой.
Звать как?
Хвальбун шумоватый.
Куда идешь?
Иду по масло, да в печи погасло.
За его спиной выросли из травы Обрывок с Огрызком, руки потянули для хватания.
Ты им скажи,велел, не оборачиваясь.С меня давно уж корысти нету. Всю обобрали.
Те снова в траву ушли, звуком себя не выдали.
Полезли, что ли?сказал жердяй.
Куда это?
Солнышко на закате, время на утрате. Запоздал. Обночуюсь у вас.
Масень оглядел с пристрастием: уши лопухами, нос нашлепкой, губы вывертом, а глаза добрые.
Видно золото на грязи.
Полезли,сказал Масень.Ночлег с собою не носят.
Жердяй долго лез на березу, пропихиваясь нескладно в переплетении ветвей, взборматывал через раз:
Так-то так, а назад-то как?..
Сунул голову на полати, осмотрел каждого, сказал с почтением:
Провалитесь лес и горы, мы на кочке проживем!
Но они не ответили.
Рано им былоотвечать. Не обвыкли еще.
Забрался на полати, сел, ноги подобрал, отдуваясь:
Вот он я, люди добрые! Места у васкуриная гузка. Как же вы спать-то спите?
Нас больше было,осмелел Облупа.Зимой поредели.
Ясное дело,согласился.Где густо, там и помирают.
А густоэто сколько?
Мы с тобойвот и густо. Как огустеем, так нас и проредят. Чтоб лишку не было. Жирок не завязался. Мясом не обросли.
Лишку давно нету,сказал Голодуша.С самой еще с Талицы. На свадьбу у меня две хлебни наварили, три жарка: поросеночек, гусь, скотское мясо.
Поели?
Поели. Хлебушком вымакали.
Вымакать,пожмурился жердяй,я люблю...
Все кивнули согласно.
Ты кто?спросил Тимофей-бортник.
Человек со всячинкой,ответил за него Масень.Хвальбун шумоватый.
Точно,подтвердил тот.Иду по масло, а в печи погасло.
Мимо города не проходил?спросил озабоченный Якуш.
Проходил. Три дня оттуда.
Готовизну!всполошился.Обменять...
Сиди,велел Тимофей-бортник.
Сиди,велел жердяй.Тот город тебе не гож. Там не меняют. Там убивают.
Ты как прошел?с пристрастием спросил Масень.Тебя чего ж не убили?
Я их ухохотал,ответил смиренно.Весь путь ухохотал, от греков к варягам. Тем только и жив.
Проскользнули наверх Обрывок с Огрызком, сели на отлете, спина к спине, как не уходили.
Жердяй дрогнул, покосился на них, затосковал глазом.
Ты чей?спросил Тимофей без особой ласки.
Теперь ничей,ответил.А преждечей только не был!
Мы тоже ничьи,сказал Масень.Никак не привыкнем.
Не надо. Не привыкайте. Отвыкать потом трудно.
А Афоня Опухлый загунявил в кучерявую бороду, узелок тянул с вонливым составом.
Чего он? Угощает, что ли?
И все потупились.
Гостьптица редкая. Гость Богу угоден. Гостя у них не было с самой Талицы. Хоть укради, но угости.
Украсть негде и угостить нечем.
Ладно,сказал Тимофей-бортник и пошел за припрятанным жбаном.
У Тимофея всё есть, только не допросишься...
13
Меду в наших краяхнеудобь сказаемое множество.
Мед сотовый. Мед самотек. Мед на подсыту и мед на подсласту. Красныйс гречи. Белыйлипец. Каменныйзатверделый, от диких пчел. Вишневый, малиновый, черемховый, яблочный.
Был бы мед, мух много нальнет.
Эх!..заверещал жердяй.Кому мед пить, а кому биту быть!
Первым присосался к ведерному жбану.
Сидели они вкруговую, тесно, один к одному, жадно отхлебывали дармовое угощение. Было оно хмельное, тугое, настоено на иглах сосны, без охоты текло в рот. Сладкое поначалу да горькое под конец.
К меду,сказал жердяй с пониманием,хороши пироги пряженые, рыба живопросольная, пупки под уксусом, вязига под хреном, рыжики холодные, грузди гретые, потрох лебяжий с шафраном, уха окуневая, горлышко белужье, зайцы сковородные, куры верченые, морсы стоялые, варенье ягодное, варенье кардамонное, вино фряжское, черкасское, угорскоекакое есть.
Ты откуда знаешь?спросил Облупа обидчиво.Едал, что ли?
Едалне едал,ответил туманно,а что окоротил, того не воротил.
И присосался надолго по второму разу.
С голодухи в голову ударило. Ноги завалило. Язык отняло. Храбрости подбавило.
Жердяй был не страшен. Мир не страшен. Мужичина на болоте, что ухлюпывал без жалости. Прочие всякости.
А чего?
Уж на тот год,пообещал Гридя по пьяной смелости,в Талицу воротимся. Хватит. Накуковались на полатях.
В Талицу!загалдели.В Талицу!.. На прежний припёк! Сала наесть. Голодом не жить. Нужду не пасти...
Не,сказал Облупа без надежды.Другую зиму не пересидеть.
И пожалел себя по-пьяному, всласть. Слезу пустил в бороду.
Но жердяй расслюзиться не дал. Мед пили, жбан опрокидывали,для того, что ли?
Было ему тепло, покойно, усидчиво: на душе сытно стало.
Иду. Лесом. Буреломом. А навстречубесы! Мно-ого! Темные. Страшные. С хвостами. Губы толстые!
Округлил глаза.
Ну?!
Я их и пошел кочергой колоть. Колю да ногой давлю. Еще колю да еще давлю. Надавилвыше леса!
А где кочерга?спросил хозяйственный Якуш.
О крайнего поломал. Уж больно жирён был.
Глотнул из жбана.
Эх, братцы! Нажить-то я не сумею, а прожить-то и я смогу! Хотите, лётом улечу?
Забоялись:
Сиди...
Пили. Дурели. Слушали.
Я уж два раза обмирал. На том свете был. Хо-о-рошо! Не стра-ашно! Тутне в пример хуже.
Чего ж воротился?жадно спросил Масень.
Выкинули. Живи, говорят. Своего не нахлебался, а тоже лезет! В свой срок помшишься, тогда приходи.
Снова глотнул.
Иду. Полем. Пустоплесьем. Встал на пригорке мужичок, мал-стар человекне выше пенька. И пройти не дает! Дунетснесет. Еще дунетеще снесет.
А ты?
Плюнул на него да перешиб надвое.
Ври!
Выдь душа! Ноготь меня дери! Не эдаких видал, да редко мигал!..