Приветствую, Эблинг, бросил он. Все в порядке?
Еще бы, ответил тот и выключил телефон.
Во второй половине дня вид у него был отсутствующий. Вопрос, какая именно деталь была неисправна и каким образом могли возникнуть те неполадки, что отметил продавец на листке неисправностей (записи с трудом поддавались расшифровке: «Клиент сообщил, что нажал реcет, потому что откл. рядом с дисплеем, потом ничево не показ.»), его сегодня просто не волновал. Вот, оказывается, что это было за чувстворадостное ожидание.
Он растягивал удовольствие. Не включал телефон, пока ехал в электричке домой, не включал, пока покупал в супермаркете огурцы. Телефон спокойно лежал в кармане, пока он сидел за ужином с Эльке и двумя детьми, пинавшими друг друга ногами под столом. Но все это время Эблинг думал о нем не переставая.
Потом он спустился в подвал. Пахло сыростью, в одном углу стояли один на другом ящики с пивом, в другомвременно разобранный шкаф из «Икеи». Эблинг включил телефон. Два сообщения по голосовой почте. Но не успел он их прослушать, как телефон вновь задрожал: кто-то звонил.
Слушаю.
Ральф!
Слушаю!
Это что такое? расхохоталась она. Ты что, играешь со мной?
В жизни не стал бы.
А жаль!
Рука его задрожала.
Ты права. Вообще-то я с удовольствием бы С тобой
Так-так?
Поиграл.
Когда?
Эблинг оглянулся. Подвал этот он знал как свои пять пальцев, и даже лучше. Каждый из лежавших в нем предметов он принес сюда сам.
Завтра. Скажи, где и когда. Я буду.
Ты это серьезно?
Вот сама и выясни.
На том конце он услышал глубокий вдох.
В «Пантагрюэле». В девять. Бронь на тебя.
Будет сделано.
Но ты ведь понимаешь, что мы поступаем неразумно?
А кого это волнует? ответил Эблинг вопросом на вопрос.
Вновь расхохотавшись, она повесила трубку.
Той ночью он впервые после долгого перерыва прикоснулся к жене. Вначале она пришла в растерянность, затем спросила, что на него нашло и не пил ли он, но потом поддалась. Продлилось это недолго, но, пока он лежал на ней, ему казалось, что они заняты чем-то непристойным. Эблинг почувствовал, как ее рука колотит его по плечу: она задыхалась. Он извинился, но прошло еще несколько минут, прежде чем он выпустил ее и скатился на бок. Включив свет, Эльке укоризненно взглянула на него и удалилась в ванную.
Разумеется, ни в какой «Пантагрюэль» он не пошел и телефон на следующий день не включал, а в девять вечера смотрел с сыном по телевизору футбол; играла вторая лига. По телу его словно пробегали электрические разрядычувство было такое, будто его двойник, представитель его самого в иной вселенной, в этот момент посещал дорогой ресторан, встречался с высокой, красивой женщиной, ловившей каждое его слово, смеявшейся его остроумным выпадам и то и дело будто нечаянно касавшейся его руки своей рукой.
Во время перерыва он спустился в подвал и включил телефон. Новых сообщений не приходило. Он подождал. Никто не звонил. Подождав полчаса, он выключил сотовый и пошел спать; делать вид, что его по-прежнему интересует игра, он был уже не в силах.
Сон не шел, и вскоре после полуночи он поднялся и босиком, в одной майке спустился опять в подвал. Включил телефон. Четыре сообщения. Но прежде чем он успел их прослушать, раздался звонок.
Ральф, сказал какой-то мужчина, прости, что так поздно Но дело важное. Мальцахер утверждает, что вы послезавтра встречаетесь. Проект под угрозой! Моргенгейм тоже обещал присутствовать. Ты ведь знаешь, что поставлено на кон!
Какая мне разница, ответил Эблинг.
Ты что, с ума сошел?
Вот и выясним.
Нет, ты и впрямь сумасшедший!
Моргенгейм блефует, произнес Эблинг.
А ты смелый человек, ничего не скажешь.
Да, ответил Эблинг. Совершенно верно.
Только он было собрался включить автоответчик, как телефон снова зазвонил.
Не стоило этого делать.
Голос ее звучал сдавленно и хрипло.
Если б ты только знала, какой у меня был сегодня ужасный день.
Не ври.
Зачем мне врать?
Ведь это все из-за нее! У вас ведь с ней снова наладилось, да?
Эблинг промолчал.
Хотя бы признайся!
Не говори глупостей!
Он задумался, какую из женщин, которых он знал теперь по голосам, та могла иметь в виду. Хотелось бы ему побольше знать о жизни Ральфаведь, в конце концов, в некоторой степени это была теперь и его жизнь. Чем он занимался, чем зарабатывал на жизнь? Почему кому-то доставалось все, а кому-тоничего? Некоторым столько всего удавалось, а других преследовала неудачано к личным заслугам это мало имело отношения.
Прости, тихо произнесла она. С тобой иногда бывает непросто.
Знаю.
Но ты Ты не такой, как все.
Хотелось бы мне быть как все, произнес Эблинг. Вот у меня это никогда не получалось.
Значит, завтра?
Завтра.
Если ты опять не придешь, все будет кончено, так и знай.
Неслышно пробираясь наверх, Эблинг думал о том, существует ли Ральф на самом деле. Внезапно ему показалось совершенно невероятным, что где-то там он жил своей жизнью, занимался своими делами и ничего о нем, Эблинге, не знал. Возможно, судьба Ральфа была уготована ему свыше, а может, их жизни переплелись лишь по воле случая.
Вновь раздался звонок. Послушав лишь пару предложений, он рявкнул:
Все отменить!
Прошу прощения? испуганно переспросила дама на проводе. Но ведь он приехал специально, мы так долго работали над тем, чтобы эта встреча состоялась, чтобы
Я от него не завишу!
Интересно, о ком шла речь? Он бы многое отдал, чтобы это узнать.
Еще как зависишь!
Вот и посмотрим!
Его охватило доселе неведомое воодушевление.
Если ты так считаешь
Да, именно так и считаю!
Эблинг с трудом мог удержаться от искушения поинтересоваться, о чем вообще шла речь. Он уже уяснил, что мог нести что угодно, если только не задавал никаких вопросов. Стоило ему о чем-нибудь спросить, как у собеседников сразу же возникали подозрения. Вчера та самая женщина, чей грубый голос ему так понравился, немедленно заявила, что онне Ральф, стоило ему только попросить напомнить, как называлось то место в Андалузии, где они были летом три года тому назад. Видимо, таким образом ему ничего не удастся выяснить. Как-то раз он остановился у афиши нового фильма с Ральфом Таннером: на мгновение его посетила мысль, что у него мог оказаться номер известного актера, что вот уже неделю он общался именно с его друзьями, коллегами и любовницами. Голова у Эблинга пошла кругом. Исключать такую вероятность тоже было нельзя: голоса у них и впрямь были похожи. Но затем, покачав головой и усмехнувшись, Эблинг побрел дальше. В любом случае, долго это продлиться не могло. Он не тешил себя иллюзиями: рано или поздно ошибку должны были исправить, и тогда телефон умолкнет.
А, это снова ты. Я не мог встретиться с тобой в «Пантагрюэле». Она ко мне вернулась.
Кто, Катя? Ты хочешь сказать вы снова вместе?
Кивнув, Эблинг записал имя на бумажке. Он предполагал, что женщину, с которой он говорил в тот момент, звали Карла, но не располагал достаточным количеством улик, чтобы рискнуть обратиться к ней по имени. Жаль, что нынче все уже утратили привычку представляться по телефону: поскольку номер высвечивался на экране, звонящий исходил из того, что собеседник уже в курсе, кто его беспокоит.
Я тебе этого не прощу.
Мне очень жаль.
Чушь! Тебе ни капельки не жаль!
Что ж, усмехнувшись, Эблинг облокотился о стенку разобранного шкафа. Может, и нет. Она просто потрясающая.
Собеседница принялась кричать на него, проклинать, угрожать, затем расплакалась. Но поскольку всю эту кашу заварил не он, а Ральф, Эблинг мог ни о чем не переживать. Он слушал ее, а сердце у него колотилось. Еще никогда в жизни он не был так близок со столь волнительной женщиной.
Возьми себя в руки! строго сказал он. Ты прекрасно знаешь, ничего бы не вышло!
После того как она бросила трубку, он еще некоторое время стоял и его слегка пошатывало от волнения. Эблинг вслушивался в тишину, словно пытаясь уловить далекие всхлипы Карлы.