Это просто сон, думает Авишай. А потом говорит:
Да, мама, потому что даже если это сон, все равно надо быть вежливым.
Он думает: стоит мне захотеть, и я смогу проснуться в любой момент. Он не очень-то в курсе, как это сделать. Можно ущипнуть себяно обычно люди, наоборот, щиплют, когда хотят убедиться, что не спят. Может быть, надо будет задержать дыхание или даже просто сказать себе: Проснись! Проснись! А может, если он просто откажется принимать происходящее, если усомнится в нем, то все улетучится. Как бы то ни было, спешить некуда. Можно сначала доесть, а уже потом разбудить себя. Да и после еды оно не горит. Можно сначала сходить на кружокинтересно же, что за кружок, а потом, если еще не стемнеет, немножко поиграть в футбол на школьной площадке. И только когда папа вернется с работывот тогда и проснуться. Или даже потянуть еще денек-другойпока не придет время какой-нибудь особо сложной контрольной.
О чем ты все время думаешь? Мама гладит его лысеющую голову. Там, за этими круглыми глазами, столько мыслей бродит, что я от одного взгляда на тебя устаю.
Я думал про десерт, врет Авишай. Может, есть желе или пудинг?
А что ты хочешь, чтобы было? спрашивает мама.
Пудинг, клянчит Авишай.
Ну так пудинг уже готов, радуется мама и открывает холодильник. Но если передумаешь, можно и желе. Это же всего несколько минут.
В последнее время у меня как раз стоит
Когда Рональ проснулся прекрасным солнечным утром вторника и обнаружил, что его любимый терьер Чорный сидит у него между ног и лижет его утреннюю эрекцию, в его темном и относительно пустом мозгу мелькнула одна-единственная мысль, острая как бритва: имеет ли это отношение к сексу? Конкретно: лизал ли Чорный его яйца в том же смысле, в каком лизал яйца Шнайдера, карликового шнауцера, которого пытался проглотить каждый раз, когда они сталкивались в парке Меир, или же Чорный лизал половой член своего хозяина из тех соображений, которые заставляли его слизывать шарики росы с душистого листка?
Вопрос, безусловно, тревожил. Меньше тревожил, чем вопрос, догадывается ли Нива, широкобедрая жена Роналя, что он трахает свою партнершу по офису Ранану, поэтому ли Нива хамит Ранане, когда звонит ему на работу, или же из чистой антипатии? но все-таки тревожил.
Ох, Чорный, Чорный, пробормотал Рональ со смесью жалости к себе и нежности к ближнему, один ты меня действительно любишь.
А Чорный, который, возможно, не умел распознать такой вот человеко-мужской половой член, но умел распознать собственное имя, ответил радостным, бодрым лаем. Нечего сказать, лучше быть собакой и иметь дело с собачьими дилеммами вроде на-какое-бы-дерево-мне-сегодня-помочиться, чем быть Роналем и пережевывать все те же кривые этические дилеммы вроде насколько-трахать-Ранану-стоя-в-его-с-Нивой-спальне-когда-Ранана-опирается-на-трюмо-менее-мерзко-чем-трахать-ее-реально-нет-реально-в-их-кровати. Вопрос с далеко идущими последствиями, между прочим. Потому что если оно одинаково, то в кровати удобнее, да и все тут. Или, например, представлять себе свою жену голой, когда вставляешь Ранане, это немножко уменьшает масштаб измены или еще одно извращение?
Папа не извращенец, Чорный, лапочка моя. Рональ потянулся и встал с постели. Папочка сложный человек.
А? Нива заглянула в спальню. Ты что-то сказал?
Я сказал Чорному, что сегодня приду поздно, потому что вечером у меня встреча с немцами. Рональ воспользовался редкой ситуацией зрительного контакта с женой.
М-да? презрительно отреагировала Нива. И что тебе Чорный ответил?
Ничего, сказал Рональ и надел серые трусы. Чорный принимает меня как есть.
Чорный и Бонзо принимает как есть, процедила Нива. Стандарты у этого пса не то чтобы высокие.
Одно из крупных достоинств романа на стороне с коллегойчто все романтические ужины при свечах списываются с налогов. Не единственное достоинство, конечно, но самое волнующее. Особенно с точки зрения Роналя, для которого прикреплять степлером квитанции к листам бумаги, испещренным вышедшими из-под его пера датами и разъяснениями, было одним из самых главных и ярких наслаждений в жизни. А когда квитанции не просто служили инструментом списания налогов, но и были нагружены ностальгическими воспоминаниями об особо удачных ночах любви, связанное с ними удовольствие умножалось и приумножалось.
Мне нужна налоговая квитанция, сказал Рональ официанту и подчеркнул слово налоговая так, словно во всем нашем волшебном мире существуют какие-нибудь другие квитанции. Официант понимающе ему кивнул. Роналю это не понравилось. Может, из-за того, что официант с раздражающим педантизмом поправлял их ошибки в названиях блюд, а может, из-за того, что на протяжении всего обеда тот старательно прятал левую руку за спину, отчего Рональ напрягался, а может, просто из-за того, что официант был официантомсущностью, зарабатывающей себе на жизнь чаевыми, платежной составляющей, которая особенно раздражала Роналя, потому что ее нельзя было уместить в теплую, мягкую утробу под названием расходы, списываемые с налогов.
Что с тобой сегодня? спросила Ранана, после того как они решили забить на обломавшуюся попытку бешеного секса ради возможности поесть арбуз и потупить вместе в научную передачу.
Тревожно мне, сказал Рональ. Тревожно, и физически я слабоват.
Тебе и в прошлый раз было тревожно. А в прошлый четверг мы даже не попытались. Скажи Она прервалась, чтобы прожевать и проглотить особо крупный кусок арбуза, и пока длилось ожидание, Рональ понимал, что сейчас ему как следует прилетит. Жену-то ты еще трахаешь или ее тоже уже нет?
Что значит тоже? возмутился Рональ. Что значит тоже уже нет? У нас есть что-нибудь, что мы нет?
Секса. Ранана облизала короткие пальцы. Секса у нас нет. Это не ужасно, если что. Но просто, знаешь, когда ты типа секс на стороне и вдруг вся история про секс куда-то девается, ты оказываешься просто на стороне. Никакого контекста. Понимаешь? Это не то чтобы обязательно, просто странновато. Потому что с женой, даже если вы не трахаетесь, вы можете к родителям ее съездить или поругаться, кто посуду в посудомойку поставит, а вот когда это с любовницей происходитоно как-то выбивает почву из-под ног.
Кто сказал, что мы с тобой не трахаемся?
Твой хуй, ответила Ранана без тени провокации. Потому-то я тебя и спросила про жену, чтобы понять, это ты просто больше меня не хочешь или у тебя что-нибудь более Она осеклась.
Более что? упрямо спросил Рональ, когда пауза затянулась.
Дай мне секунду, пробормотала Ранана, я ищу более деликатное слово, чем импотент.
Ты раздуваешь бог весть что на пустом месте, рассердился Рональ. Ну был я один раз немножко уставшим и тревожным из-за работыэто еще не значит, что я импотент. Прямо сегодня утром у меня эрекция была. Не просто эрекцияпрям-таки ненормальная эрекция.
Тут Рональ, снова вспомнив про Чорного, почувствовал, что его половой орган слегка твердеет, и безо всякой причины преисполнился чувства вины.
Отлично, сказала Ранана, это уже радует. И с кем же ты разделил эту прям-таки-ненормальную эрекцию, с Нивой?
Нет, на миг занервничал Рональ, сам с собой.
Хорошо тебе, улыбнулась Ранана своей знаменитой хищной улыбкойулыбкой, с которой он до сих пор сталкивался, только когда речь шла о бизнесе, и продолжила слизывать арбузный сок с пухлой руки.
Может быть, они бы даже и потрахались этой ночью. Не со страстью потрахались бы, а сердито такРональ пытался бы вызвать у себя желание и эрекцию и заодно заставить Ранану подавиться всем сказанным. Может быть, поди узнай теперь. Но телефон, завибрировавший в левом кармане его рубашки, ровно там, где сердце, смог повергнуть этот и без того омерзительный вечер в новые пучины.
Прости, что мешаю тебе с немцами, услышал Рональ сочащийся ненавистью голос Нивы.
Нет-нет, кисонька, ты не мешаешь, мы как раз закончили, залебезил Рональ, как делал всегда, когда был с клиентами, и, чтобы прозвучать еще убедительнее, бросил Ранане: Итс май вайф. Ши сэйс хэллоу.