У двери столовой она останавливается. Куда теперь? Из темной кухни веет густым ароматом чая. С веранды едва слышно доносится голос матери:
он выбрал дорогу вдоль озера, хотя я недвусмысленно объяснила, что мы едем сразу в клуб. Ты же знаешь
Эсме отворачивается и бредет через сад к детской, толкает сухую и горячую дверь и входит в дом. Джамила что-то помешивает, склонившись над низкой плитой, Хьюго стоит, вцепившись в ножку стула и прижимая ко рту деревянный кубик. При виде Эсме он вскрикивает, падает на пол и ползет к ней, ритмично перебирая руками и ногами.
Привет, малыш, привет, Хьюго, воркует Эсме.
Она любит Хьюго. Обожает его крепкие жемчужно-белые ручки с ямочками, его молочный запах. Она опускается перед ним на колени, и Хьюго хватает ее за пальцы и тянется к заплетенным в косы волосам.
Можно мне подержать его, Джамила? просит Эсме. Ну, пожалуйста!
Не надо бы. Он очень тяжелый. Тебе его не поднять.
Эсме прижимается носом к носу Хьюго, и он в восторге хохочет, запуская пальцы в ее волосы. Сари Джамилы шуршит и шепчет что-то в такт шагам, когда няня идет к детям. На плечо Эсме ложится мягкая прохладная ладонь.
Что ты здесь делаешь? тихо спрашивает Джамила, потирая лоб. Сейчас время уроков.
Эсме пожимает плечами:
Просто зашла проведать брата.
Твой брат здоров. Джамила берет Хьюго на руки. Конечно, он скучает по тебе. Знаешь, что он сегодня сделал?
Нет. Что?
Я отошла к той стене, а он
Джамила умолкает на полуслове. Ее большие черные глаза впиваются в Эсме. Вдалеке слышится отрывистый голос мисс Эванс и громкий, взволнованный голос Китти, перебивающий гувернантку. Потом слова доносятся отчетливо. Мисс Эванс говорит матери Эсме, что девочка опять сбежала с урока, что она непослушная, лгунья, ее невозможно ничему научить
И Эсме вдруг понимает, что на самом деле она сидит в столовой, в одной руке вилка, в другойнож, а перед ней на столе тарелка овощного рагу. В подливе золотятся кружочки жира, и если она пытается их разбить, каждый превращается в несколько маленьких клонов самого себя. Под густым соусом угадываются кусочки тушеной моркови.
Она не станет это есть. Не станет. Она поест хлеба, но без маргарина. Его можно просто соскоблить. И выпьет воды с металлическим привкусом. Запылившийся десертапельсиновое желеподают на бумажной тарелке. Его она тоже не будет.
Кто за тобой приедет?
Эсме поворачивается. К ней склонилась соседка по столу. Широкий шарф, которым женщина повязала голову, съехал на один глаз, придавая ей пиратский вид. У нее нависшие веки и гнилые зубы.
Простите, что вы сказали? уточняет Эсме.
За мной приедет дочь, говорит женщина-пират и хватает Эсме за локоть. На машине. А кто забирает тебя?
Эсме оглядывает стоящий перед ней поднос с едой. Рагу. Кружочки жира. Хлеб. Надо подумать. Быстро.
Родители, брякает она наугад.
Повариха, наливающая чай из огромного термоса, заливается смехомтак каркают вороны в кронах деревьев.
Глупости, говорит женщина, придвигаясь еще ближе к Эсме. Твои родители давно умерли.
Эсме на мгновение задумывается.
Я знаю, отвечает она.
Ну да, как же, бормочет женщина и со стуком опускает чашку на стол.
Знаю! возмущенно доказывает Эсме, но женщина уже уходит.
Эсме закрывает глаза. Надо сосредоточиться. Найти дорогу обратно. Она пытается исчезнуть, забыть о столовой. Эсме представляет себя на кровати. Это кровать Китти. Спинка из красного дерева, кружевное покрывало, москитная сетка. Но что-то не так.
Она была вверх ногами. Да, верно. Эсме переворачивает картинку у себя в голове. Она лежала на спине, а не на животе, и свесила голову с кроватии вся комната повернулась вверх тормашками. Китти то появлялась, то исчезала из виду, она ходила от шкафа к сундуку, выбирая и откладывая одежду. Эсме зажимала пальцем одну ноздрю и делала глубокий вдох, а потом зажимала другуюи выдыхала. Садовник уверял, что такое дыханиепуть к миру и покою.
Думаешь, тебе понравится? спросила Эсме.
Китти подняла нижнюю сорочку и поднесла ее к окну.
Не знаю. Наверное. Жаль, что ты не едешь.
Эсме убрала пальцы от носа и перекатилась на живот.
Мне тоже жаль. Она ударила большим пальцем ноги по спинке кровати. Не понимаю, почему меня не берут.
Ее родители и сестра отправлялись «в поездку», на праздник в загородном доме у знакомых. Хьюго оставался, потому что он совсем малыш, а Эсме не брали, потому что она была наказанапрошлась по дороге, там, где ездят автомобили, босиком. Это случилось два дня назад. Было так жарко, что ее ноги никак не помещались в туфли. Она и не знала, что ходить босиком запрещено, пока мать не постучала в окно гостиной и не поманила ее в дом. Мелкий гравий на подъездной дорожке колол ей ступнии приятно, и не очень.
Китти на секунду задержала на Эсме взгляд:
Может, мама сжалится и передумает.
Эсме еще раз крепко стукнула ногой по спинке кровати.
Вряд ли. И тут ее осенило: Оставайся! Скажи, что тебе нехорошо, и
Китти принялась вытягивать ленточку из ворота рубашки.
Я не могу.
Ее голос звучит так напряженно, с удивительной напускной покорностью, что Эсме бросает на нее вспыхнувший любопытством взгляд:
Почему? Зачем тебе к ним?
Китти пожала плечами:
Я должна выходить на люди.
Зачем?
Встречаться с парнями.
Эсме с трудом села на кровати:
С парнями?
Китти накручивала ленту на пальцы виток за витком.
Я именно это сказала.
Зачем?
Китти опустила голову и улыбнулась:
Нам с тобой придется найти себе мужей.
Эсме ошеломленно смотрела на сестру.
Правда?
Конечно. Нельзя провести всю жизнь здесь.
Эсме уставилась на Китти. Иногда они были словно ровесницы, но бывало, что шесть лет разницы между ними вдруг растягивались, и сестры оказывались на разных берегах широченной реки.
Я не собираюсь выходить замуж, объявила Эсме, падая на кровать.
Из дальнего угла комнаты донесся смех Китти:
Неужели? только и спросила она.
Айрис опаздывает. Она проспала, слишком долго завтракала и решала, что надеть. И теперь опаздывает. Скоро собеседование с женщиной, которую Айрис хотела бы нанять в магазин, чтобы та помогала ей по субботам. Собаку придется взять с собой. Она не помешает.
Пальто в руках, сумка на плече, собака тянет за поводоки вдруг звонит телефон. Поколебавшись всего мгновение, Айрис захлопывает входную дверь и мчится на кухню. Собака воображает, что это новая игра, и скачет, обвивая поводком ноги хозяйки. Айрис падает на кухонную дверь.
Бормоча ругательства и потирая ушибленное плечо, она тянется к телефону.
Да, здравствуйте, выдыхает она, держа одной рукой поводок и телефонную трубку, а другойпальто и сумочку.
Мисс Локхарт?
Да.
Говорит Питер Ласдун. Я звоню из
Название звучит едва слышно, зато отчетливо доносится слово «больница». Айрис стискивает трубку, мысли скачут, как бешеные. Кто? Брат, мама, Люк
Кто-то Что-то случилось?
Нет-нет, раздраженно посмеивается мужчина на том конце провода, причин для беспокойства никаких, мисс Локхарт. Нам пришлось попотеть, чтобы вас отыскать. Я звоню по поводу Юфимии Леннокс.
На Айрис волной накатывает облегчение, смешанное с гневом.
Послушайте, резко отвечает она, я понятия не имею, кто вы такой и что вам нужно, но я никогда ничего не слышала о Юфимии Леннокс. Я очень занята и
Ваше имя указано в графе «родственники», тихо произносит мужчина.
Что? Айрис так злится, что роняет на пол и сумку, и пальто, и даже поводок. О чем вы?
Является ли миссис Кэтлин Элизабет Локхарт, в девичестве Леннокс, некогда проживавшая в Эдинбурге по адресу Лаудер-роуд, вашей родственницей?
Да, Айрис опускает взгляд на собаку. Это моя бабушка.
И на ваше имя составлена доверенность по ее опеке Слышно, как шуршат страницы. с того времени, как миссис Локхарт поместили в стационар с постоянным медицинским уходом. Снова шуршит бумага. Передо мной копия документа, полученного от поверенного миссис Локхарт, где она называет вас членом семьи, с которым необходимо связываться по всем вопросам относительно Юфимии Эсме Леннокс. Ее родной сестры.