И кто же присматривает за магазином?
Местная женская организация. Он понижает голос. Те еще мегеры. Отнюдь не те мягкие создания, которым впору цветами заниматься. Я их побаиваюсь.
Я сочувственно киваю.
Хотя, продолжает констебль, не люблю я ни о ком плохое говорить. Дамы этим по доброте душевной занимаются, а по мне, такое чего-то стоит.
Конечно, вежливо улыбаюсь я.
Но по понедельникам здесь закрыто. Так что если вы за цветами, то вам, боюсь, не повезло.
Ничего страшного, говорю я в надежде, что он оставит меня в покое. Как-нибудь в другой раз.
Надолго в Сент-Феликсе? Констебль явно не прочь поболтать. Он смотрит на небо. Здесь бывают деньки и получше.
Пока не знаю. Надеюсь, ненадолго.
Он выглядит обескураженным.
В смысле, может, на несколько дней. Я тоже бросаю взгляд на небо. Зависит от погоды.
А, понятно. Хороший план. Отличный. Он улыбается. Жаль, что так вышло с магазином. Не в обиду тем леди будет сказано, но, по-моему, у них с цветами не очень получается. Если хотите что-нибудь посовременней, пройдитесь вверх по холму к Джейку. У него найдется все нужное.
А Джейкэто?..
Надеюсь, я не пожалею о том, что спросила.
У него свой питомник на Примроуз-Хилл. Поставляют цветы по всей округе. Между нами Он наклоняется и снова понижает голос. Я именно к нему хожу за цветами для главной женщины в моей жизни.
Для мамы? Как такого не поддразнить? Слишком уж этот констебль не похож на полисменов, с которыми я сталкивалась в Лондоне. Хотя эти встречи не назовешь дружескими: как правило, меня арестовывали. Ничего серьезного, мои злодеяния не заходили дальше нарушений общественного порядка и попоек. Ну и самое любимое: я взобралась на льва на Трафальгарской площади. Я была бунтаркой в юные годы, вот и все. Криминала за мной не водилось.
Да. Именно, бормочет он, краснея. Цветы для мамы. Ну, мне пора. Работа, знаете. Город сам за собой не присмотрит.
Зря я его дразнила: он славный малый.
Он отдает честь.
Рад был с вами поговорить, мисс.
И я. А вы констебль?
Вудс, с гордостью говорит он. Но все здесь меня зовут Вуди. Я был против, но, кажется, это уже прилипло. Хоть бы начальство не узнало, а то не слишком солидно получается.
Я улыбаюсь.
А по-моему, вам идет. Спасибо за совет насчет цветов, Ву констебль Вудс. Думаю, это то, что нужно.
Он кивает.
Просто выполняю свою работу, мисс.
Он лихо разворачивается на каблуках лакированных черных ботинок и, размахивая руками, вышагивает дальше по булыжной мостовой.
Я снова смотрю на магазин.
Ну, поглядим, что мне от тебя досталось, бабушка Роза.
И я достаю из кармана ключ. Мама отдала мне его сегодня утром в Хитроу, когда я провожала их с отцом в Штаты.
Точнее, что ты мне оставила на продажу.
Впервые за пятнадцать лет я осторожно отпираю дверь, горло сдавливает, и я снова переношусь в прошлое, в день похорон.
С какой стати бабушка Роза оставила мне магазин? нарушает мой крик тишину отеля. Терпеть не могу цветы, она же знала! Она что, так сильно меня ненавидела?
Поппи! Мама потрясена. Не говори так о бабушке, ты же знаешь, как она тебя любила! Магазинэто краеугольный камень всей империи «Гирлянда маргариток», и она бы не завещала его тебе, если бы не знала
Она запинается, и я прекрасно вижу, что вертится у нее в голове: бабуля рехнулась, раз передала свой драгоценный магазин в такие руки.
Сколько раз я все это слышала: что в нашей семье всегда были цветоводы, это передавалось от поколения к поколению В каждой ветви династии Кармайков обязательно хоть кто-то выращивает цветы, продает или работает флористом. Будто пластинку заело. Но этим дело не ограничилось. «Гирлянда маргариток» вышла на международную арену. Мама открыла магазин в Нью-Йорке, кузина затеяла свой бизнес в Амстердаме, а в этом году филиал появится в Париже. Каждый Кармайкл любил цветыкроме меня. Мне и так перепало от фамильной традиции давать детям растительные имена, и на этом мои отношения с ботаникой завершились. Цветам не место в моей жизни, и менять этого я ни в каком обозримом будущем не собиралась.
Ну? подбодрила я.
Пусть моя мамочка выскажется вслух. Я же знала, что была в семье паршивой овцой, о которой говорят вполголоса. То ли бабушка не замечала этого, то ли думала, что цветочный магазин все поправит. Как она могла так ошибиться?
Мама глубоко вздохнула.
Она не завещала бы тебе магазин, если бы не знала, что ты справишься.
Может быть. Я пожала плечами.
Поппи, сказала мама, успокаивающе поглаживая меня по руке. Я понимаю, что тебе трудно, правда. Но бабушка дала тебе хорошую возможность. Шанс изменить свою жизнь к лучшему. Пожалуйста, хотя бы попытайся.
Тут выступил вперед отец.
Хотя бы просто съезди и посмотри на магазин, Поппи. Ради матери, если не ради себя самой. Ты же знаешь, как много значит бабушкин магазин для нее и для всех Кармайклов?
Начинается дождь, и я, не мешкая больше у порога, заскакиваю внутрь и быстро закрываю дверь. Меньше всего на свете хочется, чтобы владельцы соседних магазинов заметили меня внутри и принялись барабанить в окно, чтобы поболтать. Я не собираюсь здесь задерживаться.
Лампу лучше не включать, и я осматриваю помещение в том скудном свете, который пробивается в окно.
Магазин оказался больше, чем я помнила. Может, я просто видела его раньше только полным цветов. При бабушке здесь на каждом шагу стояли банки с яркими букетами, только и ждущими, чтобы украсить чью-нибудь жизнь.
В магазине и сейчас полно посудин, только сейчас они пустые, будто дожидаются, когда кто-нибудь расставит в них свежие стебли с бутонами.
Я вздыхаю. На цветы мне плевать, но я очень любила бабушку и хорошо помнила счастливые, полные солнечного света каникулы, проведенные с ней в Сент-Феликсе. Это же здесь мы с братом строили замки из песка, а став старше и сильнее, занимались серфингом. А вечерами волны прилива смывали прочь тщательно возведенные, но теперь покинутые дворцы. Бабушка махала нам из шезлонга в красно-белую полоску, и термос с горячим шоколадом был готов, чтобы взбодрить наши утомленные, ноющие тела, изнемогшие после битвы с волнами
Я встряхиваю головой.
Теперь все это в прошлом. Надо сосредоточиться на том, что предстоит сделать. И я иду в неярком свете, шаг за шагом, стараясь не упустить ничего из приборов и мебели. Все это, возможно, придется продавать по отдельности, если я выставлю магазин на торги, а покупателю обстановка не понадобится. Хотя вряд ли за это много выручишь. Мебель, похоже, вся сделана из массивного темного дуба. Огромные шкафы и комоды сдвинуты к запачканной кремовой стене. Кому они сдались? Современным магазинам подавай модное светлое убранство, чтобы клиентам было как можно удобней.
Было у меня в жизни несколько мерзких месяцев, которые я проработала в огромном супермаркете до Рождества. Чуть не спятила, час за часом размагничивая штрихкоды на горах праздничных покупок. Дошло до того, что мне стали сниться кошмары про «3 по цене 2» и «специальное предложение», и в конце концов я посреди смены залезла на транспортерную ленту и заорала, что жадность еще никого до добра не доводила и всем им, и покупателям, и продавцам, должно быть стыдно.
Если бы это был просто очередной сон, еще полбеды, но меня стаскивали с кассы два охранника, обрадованные возможностью хоть что-то сделать, а не тупо пялиться в мониторы. Меня приволокли к заведующему и мигом уволили с запретом работать в этой торговой сети в радиусе ближайших пятидесяти миль.
Это был пункт номер очередной в разрастающемся Неудачном послужном списке Поппи.
И что, этот магазин, бабушкина отрада и гордость, станет следующим?
Остальные прыгали бы от радости, достанься им бабушкин магазин! пищала Мэриголд на чтении завещания. Это была бы честь. Бог знает, почему она все оставила тебе, Поппи.
Я так и знала, в тон ей запричитала Вайолет. Именно ты! А ты сейчас вообще в состоянии с этим справиться?
Она склонила голову набок и окинула меня взглядом, исполненным притворного сострадания.
Я слышала, ты все еще занимаешься медитацией?