Подходяще! Лукашин сказал это бодрым голосом, но распространяться не стал, полез за папиросами. Очень удобная штука эти папиросы для начальства: всегда есть предлог оборвать нежелательный разговор.
Егорша, слегка развалясь на старом деревянном диванчике, памятном ему еще с войны, с любопытством присматривался к этому человеку. Он всегда вызывал у него интерес. Ведь это же надодобровольно, по своей охоте к ним на Пинегу пришлепать. В бабьи сказки насчет любви и всего такого Егорша никогда не верил. Анфиса, конечно, баба видная, но уж не такая она ягодка, чтобы ради нее на край света ехать. Из-за карьеры?
Признаться, попервости он, Егорша, так и думал: в такой глухомани, как ихняя, умный человек быстрее выдвинется. Но сколько лет прошло с тех пор, как у них Лукашин? Четыре-пять? А воз, как говорится, и поныне там. Как потел в колхозных санках, так и теперь потеет.
Так, так, Суханов, сказал Лукашин, закуривая, отломал, говоришь, три годика, выполнил свой патриотический долг
Примерно. На месяц раньше демобилизовали. По причине семейных обстоятельств.
Да, старик мог бы еще пожить. Рано отчалил к тем берегам. Зимой нас крепко выручалвсю упряжь чинил
Егорша со скорбным видом принял соболезнования, даже папиросу вдавил в пепельницу (все та же щербатая тарелка, как три года назад), вздохнул.
Ну а какие планы? Как жизнь устраивать думаешь?
Покамест недоработки стариковы по дому ликвидировал, а вообще-то надо подумать.
А по-моему, и думать нечего, сказал Лукашин и начал загибать пальцы: Жена у тебя в колхозераз, домвон какой, с конем! Прямая дорога к нам. Видел, какой мы дворец для наших буренок отгрохали?
Видел.
Ну тогда чего же тебя агитировать! Подключайся к Житову. Веселый народ, не заскучаешь.
Так, сказал Егорша. Насчет веселья вопросов не имею. А как насчет энтого самого? Он на пальцах показал, что имеет в виду.
Насчет энтого самого Тут Лукашин прямо-таки дымовую завесу поставил между собой и им. Не иначе как для того, чтобы собраться с мыслями.
В конце концов, кашляя и чихая, признался, что трудодень у них нежирен. С голоду, дескать, не помираем, но и закрома от излишков не рвет.
Понятно, усмехнулся Егорша. В общем, раскладка не та.
Лукашин вопросительно посмотрел на него.
Это в части у нас повар был, Иван Иванович. Толстый, такой жирный боровкак баба беременная. Но мастерво! Генералу с начальством готовил. И вот этот Иван Иванович, как только, бывало, выедем за город на пикник, Егорша старательно выговорил последнее слово и посмотрел на Лукашина: знает ли? начнет вздыхать да охать: ах, в деревню хочу, ах, на природу-кустики желаю Ладно. Демобилизовался. Уехал в деревню. А ровно через полгода возвращается обратно. Худющий, как, скажи, чахоткой заболел. Без паспорта и не узнать. Ну, все-таки до генерала допустилитакие повара на улице не валяются. «Так и так, товарищ генерал-майор, желал бы снова вернуться во вверенную вам часть». «А как же с деревней, с природой, Иван Иванович? спрашивает генерал. Не понравилось?» «Понравилось, товарищ генерал. И даже очень понравилось. Только раскладка не та»
Ну, и взял генерал этого повара обратно? спросил Лукашин и как-то невесело, скорее для приличия, улыбнулся.
А то как! Такого повара да не взять.
Зря, сказал Лукашин. А кто же будет деревню поднимать?
Вопрос уже был обращен к нему, Егорше, и он подумал, что, пожалуй, перегнул немного насчет этой раскладки. Но с другой сторонычто это такое? Ничего не спросил: где, как, кем служил, полезай на угол. Маши топором. Даже грузовик колхозный не предложил. И вообще, разозлился вдруг Егорша, чего он свой руль задирает? Дворец этот самый, которым он тут хвастался, когда готов будет? Когда буренки от холода околеют? Так? А другие колхозные показатели? Что-то он, Егорша, не помнит, чтобы Лизка и Мишка взахлеб писали ему по поводу этих самых показателей. Да он и сам не слепой. Не с одного КП просмотрел Пекашино за эту неделю
Однако Егорша и виду не подал, какой закрут у него внутри. На кой хрен ему ссориться с головкой своей деревни!
И кончил миролюбиво, по-свойски, с улыбкой:
Погоди маленько с работой, товарищ Лукашин. Дай человеку прийти в себя. У меня ведь как-никак дед родной неделю назад помер. А кроме того, отпуск. Согласно закона о демобилизации
Лукашин вздохнул, но ничего не сказал.
3
Сперва полверсты отшагал вдоль болота, потом пересек болото, а точнее, проплясал его по вертлявым замшелым жердинам и бревнышкам, потом продирался мокрым кустарникомплакали хромовые сапожки и гимнастерка шерстью обросла, пришлось даже с себя снимать, чтобы отчистить, потом еще сколько-то поблуждал-покрутился на пустошах и только тогда увидел главного колхозника.
Нет, товарищ Лукашин, сказал мысленно Егорша, подождем немного. Суханов-Ставров не прочь помочь своим землякамкогда бежал от трудностей? Но и ишачить за васнет, извините, дураков нема. За три года, что он служил в армии, куда страна в целом шагнула? А в Пекашине что? У вас какой оборот по части прогресса?
Три года назад этой самой пустоши, на которой он сейчас стоит, на пекашинской карте не былоон точно это помнит, потому что как раз перед самым отъездом в армию они с дедом в этом квадрате рубили дрова и дед еще, когда проходили мимо поля, очень разорялся насчет ржи. Дескать, плохая рожь ноне на поле, землю навозом не удобряют, а вот у него в старые времена рожь была такая, что хоть топором руби
Мишка напоминал Егорше глухаря на току. Глухарь, когда весной свою любовную песню заведет, ни черта не слышит и не видит, охотник под самую сосну подходит, чуть ли не колом сшибает. Вот так и Мишка. Егорша вышел на обочину поля, как верстовой столб встал. А Мишка рядом, в двух шагах, проехалне заметил. Сидит себе, качается в своей железной люльке и, похоже, совсем очумел от треска и хлопанья граблейс открытыми глазами слепой.
Да, усмехнулся Егорша, хорошо, что он все это увидел в голой натуре. А то ведь он размяк, разнежился на домашних пуховикахо чем стал подумывать в последние дни? А о том, чтобы пополнить собой колхозные кадры, тут, в Пекашине, на постоянный причал встать
Егоршу обнаружил Тузик.
Тузик плелся сзади жатки, без всякой радости, просто так, по собачьей обязанности путался в ржаных валках. А тут увидел незнакомого человека, загремел на все поле, а потом еще того чищена него бросился.
Вот тогда-то Мишка и соизволил поднять свои карие.
Сели на солнышке, на скос старой, давно высохшей канавы, густо заросшей брусничником.
Таких канав великое множество в пекашинских навинахточь-в-точь как старые, отслужившие свое окопы, в которых веками, из поколения в поколение, велись сражения с лесом да с болотом. Иной мужик вроде его деда треть жизни своей выстоял в этих самых канавах-окопах. Вот каким трудом добыта каждая пядь пахотной земли на Севере! А теперь что?
Мишка все же уважил гостя: сам сел на ягодник, а ему, Егорше, бросил ватник.
Что-то не вижу у тебя бабсилы, сказал Егорша, окидывая своим цепким глазом ржаное, наполовину выжатое поле.
Мишка, конечно, не понял с первого слова, что такое бабсила, пришлось растолковывать, на какой тяге едет ихний колхоз.
В лес женки укатили, буркнул Михаил. Вишь, какое тепло стоит. Хотят последние грибы взять
Ясно, подвел политическую подкладку Егорша, частный сектор наступает на пятки общественному.
Мишкавсегдашняя опора и любимец пекашинских бабзавелся сразу:
Частный сектор, частный сектор!.. А этот частный сектор должен чего-нибудь жрать, нет? В прошлом году по триста грамм на трудодень отвалили, а в этом году сколько?
Егорша скорехонько вытащил из брюк белоголовку, две луковицы с зелеными перьями, потому что Мишкины разговоры по этой части он знает с сорок второго года, и, ежели его вовремя не остановить, будет кипеть и яриться часами.
Стакана у Ульки-продавщицы не привелось, а домой не заходил, сказал Егорша, так что придется вспоминать счастливое детство
Однако тут не сплошал уже Мишка: быстро выхватил из ножен свой клинок, срезал с молодой березы ленту тонкой бересты с золотистой изнанкой, загнул два угольникачем не посуда?