От магазина Егорша двинул на задворкина колхозные объекты. Может, там больше повезет?
Ни черта не больше. Старый коровник заперт (где только Лизка? Неужели задворками домой уперлась?), а на новом скотном дворе тоже, похоже, безлюдье.
Лизка ему в каждом письме про эту пекашинскую новостройку докладывала, так что он знал, как говорится, всю автобиографию коровника, но все-таки не поленился: обошел коровник кругом и даже внутрь заглянул. Надо! А вдруг где-нибудь на командных высотах зайдет разговорглазами прикажете хлопать?
Работенка неплохая, углы сшитыхоть воду лей (сразу узнаешь почерк Петра Житова), но когда же он думает сдать в эксплуатацию свой объект? Окна окосячены наполовину, дверей нет, потолок не набран А потом, ведь нужны стойла, перегородки, всякая другая хреновина.
Егорша поднял с земли толстый обрубок от гладко выстроганной потолочины, размашисто написал плотничьим карандашомтут, среди инструмента, нашел: «Солдатский привет ударникам великой стройки коммунизма!!!»
Обрубок поставил на чурку (прямо наглядная агитация получилась), потом подумал-подумал и на обрубок насыпал горку «беломорин» весь портсигар вытряхнул, только одну для себя оставил.
3
К тещиному дому Егорша подошел с тыла, то есть с задворок.
Сперва надулся: что это такоежена не показывается все утро? Домой он приехал или куда? А потом за воротца скрипучие перешагнул, да шарахнуло по ноздрям свежим коровьим навозом из открытого настежь двора, да зажужжали, завыли вокруг мухии начало, и начало травить.
Все вспомнилось. Война вспомнилась, ихняя дружба с Мишкой вспомнилась, первый выезд в лес в сорок втором году вот в это же самое время И даже Звездоня, покойница, вспомнилась. Мишка уже тогда разорялся насчет кормежки для нее. В первый же день, как только они приехали на Ручьи, потащил его на болото траву смотреть
Старенькое, кособокое, основательно изрубленное ребятишками крыльцо проскрипело шатучими ступеньками: здравствуй!
Здравствуй, улыбнулся Егорша.
А вообще-то не мешало бы перебрать крыльцо, или у Мишки всегда, до самой смерти так будет: в колхозе мнем до беспамятья, а дома дядя сделай?
В сенцах у Пряслиных не лучшевсю жизнь в слепака играют. Руки отпадут два-три раза топором хлопнуть да какой-нибудь осколок стекла в дыру воткнуть?
Наконец Егорша, шаря рукой по двери, еще с незапамятных времен обитой для тепла рваной-перерваной мешковиной, нащупал железную скобу, постучал.
Стук вышел дай боже: дятлом рассыпался сухой, как кость, сосновый косяк, но разве тут понимают по-культурному?
Закипая злостью, Егорша изо всей силы рванул на себя дверь, перешагнул за порог да так и застыл: сын Его сын
Сколько он тут, на пекашинской земле? Сутки без мала. Туда, сюда сходил, то, это посмотрел, а про своего гвардейца и не вспомнил. А онвот он: как штык стоит посередке избы. Вернее, не штык, а ухват сухановскийу них в отцовском роду у всех смалу ноги кренделем, и у него самого, сказывала мать, такие же были.
Егорша присел на корточки, протянул руки:
Ну, шлепай ко мне. Не узнаешь?
Вася нахмурилсяс характером мужик! а потом вдруг улыбнулся и тяп-тяп, к нему, к отцу
И тут бог знает что сделалось с ним. В горле пересохло, в коленках дрожь, а когда он сграбастал обеими руками сына да прижал к груди, то тут и вообще ерунда началась
К счастью, в избу в это время вошла теща.
Глава вторая
1
Старый коровник, поставленный еще в первые дни колхозной жизни, разваливался на глазах. Стены у него изнутри выгнили, проросли белыми погаными грибами, в скособоченных окошках торчали соломенные и травяные затычки, а крыша местами так провалилась, что, того и гляди, кого-нибудь задавит.
Страх всем внушал и племенной бык Борька. Борька нынешней весной размял в поскотине молодую коровенку, и с тех пор его на волю не выпускали. И вот днем, когда рядом с ним не было ни коров, ни доярок, бык просто из себя выходил: ревел, гремел цепями, каждую минуту мог вылететь на улицу.
Сегодня, к великому удивлению Александры Баевой, Борька молчал.
Кто-то из наших там, подумала Александра. Но кто же?
Две дурехи есть у них на скотном дворе, которые готовы день и ночь убиваться из-за колхозных буренок, она, Александра, да Лизка. Но Лизку она сама давеча, уезжая за травой на луг, отправила домой: та, видите ли, после дойки вздумала чистоту в стойлах наводить, это на другой-то день после возвращения мужа из армии!
Иди, иди, глупая! сказала она ей. Да ни о чем не думай: ни о коровах, ни о подкормке. Все сделаю.
Наскоро привязав лошадь, Александра вбежала в коровник, заглянула в избу, прошлась между стойламиникого.
И все-таки не зря у нее сердце сжималось: был человек в коровнике. И человек этотЛизка. В самый темный угол забраласьв отсек с травой, так что если бы не белый платок, то она бы и не заметила ее.
Лиза, Лиза, что с тобой? закричала Алексадра, обмирая от страха.
Лизка, слава богу, была жива. Она лежала, уткнувшись лицом в пахучую траву, и навзрыд рыдала.
Господи, да что ты тут делаешь? Разве слезы тебе точить сегодня? Муж приехалскакать надо от радости Вставай, вставай!
Александра подняла давящуюся от слез подругу, крепко прижала к себе, села рядом.
Ну, чего стряслось? Чего не поделили?
Ни-че-го
Как ничего!.. Из-за ничего-то не убегают от молодого мужа в такой день.
Да не я убегала Он от меня
Что, что? неподдельно удивилась Александра. Егорша от тебя убежал? Ну уж, нет, не поверю. В жизнь не поверю!
Чего не верить-то? Не я ему писала: меня домой не жди, на сверхсрочной останусь
Домой не жди? Да когда он это писал?
Александра еще долго так пытала зареванную Лизу, и та наконец толком рассказала о своей беде.
Ничего, ничего, начала успокаивать ее Алексадра, не страшно. А я уж думала, бог знает что у вас вышло
Да разве не вышло? Я ждала, ждала егоне то что дни, часы высчитывала, а он и не думал обо мне И Лиза снова зарыдала.
Александра молча подняла ее на ноги, отвела в избу, умыла под рукомойником, причесала.
А теперь иди.
Куда? Страх, растерянность и робкая надежда мелькнули в мокрых зеленых глазах Лизы.
Домой иди. К счастью своему иди. Глупая, разве нашему брату капризить теперь, когда кругом одни юбки? Да и было бы из-за чего хвост поднимать. Из-за какого-то письма, из-за того, что Егорша чего-то не так написал Ох, девка, девка Меня, бывало, муженек-покойничек редкий божий день не бивал. Как разминку себе делал. Все не так, все не эдак Даже в том я виновата, что у меня здоровья воз. А сказали бы мне сейчасу тебя Матвей жив, да господи, до Москвы бы до самой на коленцах сползала Тут Александра сама коротко всплакнула, потом притянула к себе Лизу, обняла. Иди, иди! Бери свое счастье. Нынче вперед заглядывать не приходитсяднем живем
2
Лиза выскочила из старого темного коровника и подивилась сияющей красоте дня. Солнышко, небо синеебез единого пятнышка. И ее будто на крыльях поднялотакая вдруг небесная, ликующая радость хлынула ей в душу.
Домой, домой!
Самой короткой дорогоймимо кузницы, мимо старой закоптелой пивоварни, у которой еще года четыре назад Егорша своим трактором своротил угол, к колхозному складу напротив ихнего дома
Сердце у нее билось у самого горла, щеки пылали полымем: что сейчас ее ждет? Как встретит Егорша?
Вечор, по правде сказать, она его и не разглядела как следует. Да и не хотелось, если честно говорить, и разглядывать. Она в эти дни распухла, угорела от слез и рева, Михаил ходил как в воду опущенный, а он, внук родной, единственный, пьяный приехал, лыка не вяжет. Да не один, а с Олегой Тарасовым.
Олега из Заозерья, сосед, может, родственник еще дальний, Олегавласть, в райкоме сидит, но кому не ведомо, что он пьяница зарезной?
Ну и скандал. Старушонки перед выносом гроба затеплили ладан, запели «святый Боже, святый крепкий», а он на всю избу: «Цыц, старые вороны! Нету Бога. С Богом у нас еще в семнадцатом году покончено».
Что было бы дальше, даже и подумать страшно. Может, он, дьявол бессовестный, и похороны все разогнал бы, да спасибо мужикамне сробели: вытащили вон. А там в машину, дверцы на запоруматывай.