Везде порядки одинаковы, уклончиво ответил Худяков и посмотрел на старинные ходики, висевшие на печном стояке, за зыбкой, потом для полной ясности взглянул за окошко, в поле.
Лукашин нисколько не обиделся: к делу так к делуон и сам был не очень-то рад, что в такой день сидит за рюмкой. И потому начал прямо, без всяких подходов: выручай, мол, Аверьян Павлович, соседа. У тебя сенокос закончен, вся техника брошена на полячего тебе стоит дать одну жатку хоть на недельку?
Худяков махнул рукой:
Ну, это пустое дело. Давай об чем-нибудь об другом.
Да почему пустое? загорячился Лукашин.
А потому. Коня отдай соседу, а сам пешкомтак, что ли? Да меня за такие дела колхозники со свету сживут. Скажут: из ума выжил старый дурак
Лукашин попробовал припугнуть райкомомразве не звонил ему только что Фокин? Получилось еще хуже: Худяков посмотрел на него с откровенной усмешкой: неужели, мол, ты это всерьез?
Не по-соседски, не по-соседски, Аверьян Павлович, заговорил другим голосом Лукашин. Вон я недавно кино видел«Кубанские казаки» называется. Так там, понимаешь, дружба у председателейне разлей водой.
Худяков рассмеялся:
А председатели-то кто тамзабыл? Мужик да баба
Шутка, видно, размягчила немного прижимистого хозяина. Он стал заметно разговорчивее и даже раза два выразился в том смысле, что помогать надо, без подмоги не прожить, а после того как Лукашин сказал, что он не задаром просит жатку, заплатит что положено, Худяков и вовсе запоглядывал весело.
Ну, а что бы ты, к примеру, мне отвалил, а? спросил он. Я ведь такой купец: деньгами не беру.
А чем же берешь? Натурой?
Худяков кивнул.
Ну насчет натуры извини. Сами вприглядку живем.
Есть у тебя натура, сказал Худяков. Та, которая на лугах да на пожнях растет.
Сено? удивился Лукашин. Нет, Аверьян Павлович, плохо ты районку читаешь. У меня сенокос, знаешь, на сколько выполнен? На шестьдесят пять процентов.
Знаю. Да я не сено у тебя прошу. Ты мне покосишко какой уступи. К примеру, озадки на Марьюше. У вас они все равно под снег уйдут.
В общем-то, это верноневпроворот у пекашинцев всяких сенокосов, в то время как Шайвола испокон веку обделена ими. Но легко сказатьуступи. А что скажет райком? Разбазаривание колхозных земельтак это называется?
Ты бывал на войне? спросил Худяков, глядя прямо в глаза. Забыл, что там без риска не только дня, а и часу одного не проживешь?
То на войне.
Ну, как хочешь. Худяков опять посмотрел на ходики. А я тебе вот что скажу: чистеньким на нашем местене выйдет. А что касаемо этих самых покосов, то я их каждый год покупаю у соседей. И в районе, кому положено, знают это
В конце концов Лукашин принял условия Худяковадругого выхода у него не было.
Жатка у меня на той стороне, на вашей, сказал Худяков, хоть сегодня забирай. Только без шуму. Не к чему на весь район звонить.
Глава шестая
1
Августовский день был на исходе. Над главной улицей райцентра из конца в конец стояло красное облако пыли, поднятое возвращающимися из поскотины коровами, овцами и главной скотинкой районного людакозами.
Лукашину с Чугаретти пришлось остановиться возле школы.
У нас мужики тоже подумывают об этих бородатых коровках, заговорил Чугаретти. Петр Житов подсчитал это дело: кругом выгода. Корму в обрез раз, и дваникаких налогов
Лукашин вылез из кабины.
Жди меня у Ступиных.
Это дом, где он обычно останавливался.
Чугаретти закивал головойдаже он понимал, что к райкому лучше не подъезжать на машине. Да и чего тут мудреного! Страда, председатели вкалывают на поле да пожне за первого мужика, а тут на-ко, второй раз на дню в райком. Уборщица увидит, и та руками разведет.
Гулко запели деревянные мостки под ногами, потянулись знакомые дома, конторы, потом впереди на повороте замаячил райкомпожар в окнах от вечернего солнца, а Лукашин все еще не решил, говорить ли ему с Фокиным о том, что рассказал Чугаретти, на тот случай, конечно, если нет в райкоме Подрезова.
Чугареттидьявол его задери! довел Лукашина до белого каления. Ему было строго-настрого сказано: не напивайся у шурина, не забывай, что тебе за рулем сидеть, а он явился к рекееле на ногах держится. Ну и что было делать? Лукашин загнал его в воду и до тех пор полоскал, пока тот не посинел от холода, пока зубами не застучал.
За реку ехали молчаЧугаретти дулся и чуть не плакал от обиды. Но разве он может долго молчать?
Только сели в машинузаскулил, как малый ребенок:
Вот и служи вам после этого. Я, понимаешь, все секреты про Худякова вызнал, а вы меня как последнюю падлу
Ладно, сказал Лукашин, можешь оставить свои секреты при себе, а я тебя последний раз предупреждаю, Чугаев. Понял?
Чугаретти не унимался. Он опять стал пенять и выговаривать, а потом вдруг бухнул такое, что у Лукашина буквально глаза на лоб полезли: у Худякова на бывшем выселке по названию Богатка, где работает его шурин, не только телят откармливают, но и сеют тайные хлеба
Какие, какие хлеба? переспросил Лукашин.
Потайные. Которые налогом не облагают
Как не облагают?
А как их обложишь? Какой уполномоченный пойдет на ту Богаткуза восемьдесят верст, к черту на рога? Нет, сказал убежденно Чугаретти, люди зря не будут говорить про сусеки с двойным дном
Лукашин, никогда до этого не принимавший всерьез россказни своего шофера, тут поверил сразу. Каждому слову.
«М-да, думал он, вот так Худяков!.. А я-то еще час назад ломал голову, как он умудряется концы с концами сводить. А оказывается вон чтопотайные хлеба»
Лукашин высунул голову из кабины. Они сворачивали к шайвольской мызе, где по записке Худякова он должен был получить у бригадира жатку.
Поворачивай обратно! вдруг распорядился он. В район поедем.
Чугаретти всполошился:
Только, чур, Иван Дмитриевич, меня не выдавать. Хо-хо?
Хо-хо, хо-хо, сказал Лукашин.
Вот так он и оказался второй раз на дню в райкоме.
Сперва, когда он услыхал про тайные хлеба, он так вскипел, что на все махнули на жатку, и на коровник, и на дом (только бы на чистую воду вывести этого ловкача Худякова!), а сейчас, подходя к райкому, он уже не ощущал в себе первоначального мстительного запала. И даже больше того: глядя на чистое, в вечернем закате небо, он жалел о потерянном дне.
2
Подрезов был у себя, к нему была очередь: зампредрика, редактор районной газеты, директор средней школывсе народ крупный, не обойдешь, и Лукашин, чтобы не терять понапрасну времени, побежал цыганить, то есть клянчить по учреждениям и магазинам всякие строительные материалыгвозди, олифу, стекло, замазкуи конечно же курево.
С куревом с этим была беда, в сельпо не купишьтолько на яйца да на шерсть, и вот приходится председателю добывать не только для себя, но и для мужиковиначе и на работу не дождешься. Теперь, правда, после выгрузки у пекашинцев было что дымить, но раз уж оказался в райцентре, надо побегать: кое-какой НЗ завести разве плохо?
В последнее время Лукашина частенько выручал председатель райпотребсоюза, с которым он познакомился близко на сплаве, но сегодня ничего не вышловсе служащие райпотребсоюза, в том числе председатель, были на уборочной в показательном колхозе.
Лукашин думал-думал, ломал-ломал голову и вдруг кинулся за дорогу, в орс леспромхоза. Не важно, что не Сотюжский леспромхоз система та же. И ему по всем статьям обязаны выплачивать калым. Во-первых, за землюразве не на пекашинской земле стоит орсовский склад? А во-вторых, кто разгружает орсовские баржи?
И вот выгорело. Сорок пачек махры отвалил начальник орса да потом еще по собственной доброй воле накинул десять пачек «Звездочки». Это уж исключительно для него, Лукашина, чтобы он, как добавил, смеясь, начальник, не слишком притеснял Ефимко-торгаша.
В общем, через каких-нибудь полчаса Лукашин притащил к Ступиным, где его поджидал с машиной Чугаретти, целую охапку разного курева. А кроме того, в кармане у него лежала еще накладная на десять килограммов гвоздейтоже из начальника орса выбил.