Хорошо.
Хорошо? удивился Спаситель.
Без трагедий, говоря мамиными словами. В общем-то, я этого ждал.
Значит, ждали
Да нет же! И не ищите в нем причину: это все из-за развода родителей, потому да поэтому У меня отличные родители. Мне не в чем их упрекнуть.
Не в чем упрекнуть.
Вы все время за мной повторяете, заметил вдруг Жан-Жак.
Хочу убедиться, что правильно понял.
Себя-то трудно понять, а уж других тем более. Но у вас такая профессия Он процедил сквозь зубы: Пс-с-сихолог Надеетесь мои мозги просканировать?
Жан-Жак насмешливо хохотнул. Весь заросший, с хохолком на голове, он напоминал странную птицу. Мать смотрела на сына с отчаянием.
Пять лет тому назад вам было восемнадцать, снова заговорил Спаситель. Вы тогда еще ходили в школу?
Ну да. Там-то всё и рвануло.
То есть?
Жан-Жак устало повел рукой в сторону матери: мол, она все объяснит Мадам Лучиани стала рассказывать, что было после того, как ее сын зарегистрировался на сайте «Для получивших аттестат».
Там вывешены предложения, где можно продолжать учебу, получив бакалавриат, и нужно отметить, где хочешь учиться. Я не разобралась, где там и что, сын тоже. Отец Он был в командировке. Жан-Жак запаниковал. Ему показалось, что выбор слишком велик и нет гарантии, что он выберет правильно. Он сказал, что бак он в любом случае в этом году не получит, так что предпочитает повторить последний класс. И перестал ходить на уроки.
И?
Он не сдавал экзамены на бак и повторил последний класс.
И?
Опять не получил бак, потому что не пошел на экзамены.
На сочинение. Тема была «Нужна ли для счастья свобода?», нравится? вмешался в разговор Жан-Жак. Нет уж, спасибо!
А вопрос-то интересный.
Плевать на вопрос раз нет ответа.
Ответ появится, если задать вопрос. А на какой вопрос вы бы хотели ответить?
«Если есть счастье, зачем свобода?» Не, это я дурака валяю А почему вы улыбаетесь?
Вот на ваш вопрос у меня точно есть ответ, еще шире улыбнулся Спаситель. Потому что вы мне очень симпатичны.
Да ну? удивился Жан-Жак. А вы не думаете, что я полный нуль и на лбу у меня написано «Лузер»?
Я думаю, что передо мной молодой человек в состоянии экзистенциального кризиса, а это вопрос философский.
Скорее скучный.
Диалог завязался, но Жан-Жак то и дело переступал ногами, словно ему хотелось поскорее уйти.
Каким методом вы пользуетесь? Бивираль нет, бихивральным нет, как-то не так пыталась вспомнить мадам Лучиани.
Спаситель не мешал ей барахтаться в словах, продолжая вглядываться в ее сына.
А почему бы не попробовать гипноз? спросил Жан-Жак и пробасил замогильным голосом: «Не сидите в комнате, такова моя воля, запишитесь в агентство по трудоустройству, подстригитесь»
Мама твердила ему это изо дня в день вот уже полгода.
И что вам больше всего не по душе в этой программе? поинтересовался Спаситель.
Жан-Жак собрался было ответить, но не стал.
Не знаю.
Он не хотел давать никаких зацепок, чем-то помочь.
Кроме компьютерных игр вы чем-нибудь занимаетесь?
Чем, например?
Вот я вас и спрашиваю Смотрите фильмы?
Иногда. На стриме.
Фейсбук?
Завязал.
Почему?
«Ты где? Что делаешь?» Я у себя в комнате, не делаю ничего. Мне бессмысленно задавать вопросы.
Косвенно это относилось и к Спасителю.
Минималистский образ жизни, прокомментировал Спаситель, все так же доброжелательно улыбаясь. Вы современный отшельник. И питаетесь дарами, которые складывают у ваших дверей.
Спаситель не был уверен, что выбрал правильный тон, но молодой человек снисходительно принял его шутку.
Ага, и все дары приносит мама, отозвался он. Иначе есть было бы нечего. Вот в чем ужас-то: полная зависимость от матери. А еще ужаснее то, что она об этом знает.
Необыкновенно серьезные вещи были произнесены все так же лениво и сонно, с большими паузами, во время которых Жан-Жак теребил бородку.
Вы слышали о хикикомори? внезапно подала голос мадам Лучиани.
Вы говорите о Японии? уточнил Спаситель.
Я читала о них в интернете. Похоже, многие молодые люди не выходят из своей комнаты.
Да, они перестали учиться, нигде не работают, отказываются от социальной жизни.
Вижу, вы в курсе, с явным удовлетворением произнесла мадам Лучиани. И как вы можете это объяснить?
В Японии общество очень требовательно к молодежи, в особенности к мальчикам. Начиная со школы от них ждут очень многого, всюду сильно развито соперничество, и некоторые не выдерживают напряжения. Они не бунтуют, а просто запираются в комнате.
Странно, заметила мадам Лучиани, в школе у Жан-Жака проблем не было. У него и в последнем классе были хорошие отметки.
Спаситель повернулся к молодому человеку. Тот слушал разговор о себе без всякого интереса.
Вы любили школу?
Да нет, чего там любить? Встаешь ни свет ни заря, и вообще
Да-да, рано встать для него проблема, подхватила мадам Лучиани. Он встает в три-четыре часа дня. Я с большим трудом подняла его, чтобы прийти к вам.
Спаситель успокоил: следующую консультацию можно назначить на семь часов вечера.
Зачем? спросил Жан-Жак.
Чтобы дать вам выспаться.
Да нет, консультация зачем? Совершенно бесполезное дело.
Вопрос: если заняться совершенно бесполезным делом в совершенно бесполезной жизни, то, быть может, появится какая-то польза? Итак, в следующий понедельник в девятнадцать часов?
Ни малейшего желания, пробурчал молодой человек, но его мать кивнула в знак согласия.
Спаситель проводил семью Лучиани до двери и, вернувшись в кабинет, взглянул на круглые часы на стене. Консультация длилась полчаса, а не обычные сорок пять минут. Он опередил график. Прежде чем идти в приемную и приглашать следующего пациента, Спаситель вынул из ящика письменного стола письмо, которое передал ему директор лицея Ги-Моке.
Месье,
не сумев завоевать доверия преподавателей и не оценив по достоинству коллег по учебе, я не без сожаления сообщаю Вам о своем уходе. Поверьте, однако, что год, проведенный во вверенном Вам заведении, принес мне немало открытий и я сохраню о Вас память как об очень достойном человеке.
С глубоким уважением и наилучшими пожеланиями на весь этот новый год
Спаситель перечитал письмо и улыбнулся. Письмо, взбесившее директора лицея, было написано без единой орфографической ошибки и свидетельствовало, что до этого года Габен успешно усваивал школьную программу. Однако в лицее его общение с образовательным процессом стало эпизодическим. Не последнюю роль в решении дезертировать сыграло то, что на горизонте маячил выпускной экзамен по французскому. Спаситель сложил письмо и вздохнул. Предстояло объяснение с Габеном, а этот молодой человек умел ускользать из рук не хуже Жан-Жака Лучиани.
Элла?
Девочка встала со стула и подняла синюю сумку, которую бросила на пол, войдя в приемную. Спаситель быстро оглядел хрупкую фигурку Эллы с ног до головы обычно так он определял, в каком она настроении.
New shoes, отметил он, обратив внимание на черные кожаные кроссовки.
Папин подарок на Рождество.
Элла была в своем любимом темно-синем пальто с капюшоном, а под ним в облегающей матроске. «Плоская, как доска», бывало, говорила Спасителю мама, когда он знакомил ее со слишком худенькой на ее вкус девушкой.
Как дела?
Хорошо.
Усевшись напротив психолога, Элла сунула руки в карманы матроски.
Есть новости от папы?
Нет, ему нельзя нам звонить.
Спаситель только сейчас вспомнил, что Камиль Кюипенс, поступивший 2 января в клинику на лечение от алкогольной зависимости, первую неделю должен находиться в полной изоляции.
Прости, пожалуйста Да, я знаю
Ему хотелось многое ей сказать: преодоление алкогольной зависимости проходит непросто, но уже через десять дней Камилю станет легче, он пошел на это ради нее, он выдержит. Но он молчал, ожидая, когда Элла начнет разговор так, как ей захочется.
Элла огляделась вокруг, набираясь решимости, и начала читать: