* * *
Шурали оглянулся на баррикаду. Каменное крошево приобрело характерный бурый оттенокслишком много пролито на него крови. Но он-то всё ещё жив. Впереди, над полуразрушенной многоэтажкой трепетало трехцветное знамя с двумя зелеными звёздами. Во всем здании не уцелело ни одно оконное стекло, но лестничные пролеты сохранились и по ним вверх и вниз сновали люди в камуфляже. Шурали рассматривал их через линзы бинокля. Разумеется, у всех были нашивки САА. Справа зияла чернотой уцелевшая аркавход в подвал. Шурали нырнул под неё. Аккумулятор мобильника пока не издох. Звонить некому. Объявляться в социальных сетях опасно, но устройство ещё можно использовать в качестве источника света. Шурали зажёг фонарик мобильника. Обычная историясводчатый подвал, по-видимому, был много старше надземных построек и представлял собой сложную систему залов, соединённых коридорами. Первый зал оказался низким, с плоским сводом. Из него вытекал короткий коридор. В свете фонарика Шурали мог рассмотреть соседний зал. Он направился туда и через пару минут оказался в другом зале с высоким сводчатым потолком, из которого выходило три коридора. Он посмотрел на дисплей мобильника. Зарядки аккумулятора хватит минут на десять, за это время надо выбраться из катакомб. Но куда? Рожок автомата полон наполовину. В кармане есть запасной. Ремень оттягивают три гранаты, и он обязательно использует их, если представится такой случай. Рюкзак тоже пока не утрачен. Там бритвенный прибор, сушеные персики, черствая лепешка, бутылка с водой. С таким запасом он может прожить в катакомбах несколько дней, переждать зачистки. Но что потом? Выйти наверх и отстреливаться до последнего? Ну уж нет! Теперь это не его война! Путь к спасению должен быть найден. Он выберется из Халеба живым! Недаром же Всевышнийда прославится его имя в векахнаделил живые существа не только зрением. Обоняние, слух исамое главное! интуиция! Наитиетихий шепоток сладчайших уст, шелест широких, всемогущих крыл, взор ангела-хранителя, благосклонный и всевидящий. Наитиевот неописуемое, необъяснимое, но самое надёжное качество любого воина. О да, Шурали часто удавалось выживать благодаря этому самому наитию и сейчас надо лишь собраться с духом и тогда
Он упал на колени. Как в подземелье определить стороны света? В таких условиях легко поддашься самому страшному из греховсвятотатству. В непроглядной темноте глаза бесполезны. Оставалось полагаться лишь на милость Всевышнегода прославится его имя в векахно слова молитвы не шли на ум. Как же найти путь не видя его? Шурали вспомнился старый пёс деда. Лохматый, огромный кобель прожил долгую жизнь на пастбищах, не одного волка задрал, не одну матку спас. Холодными декабрьскими ночами, когда свирепые ветры сдувают всё живое со склонов Апушеллы, он согревал деда, а под старость совершенно ослеп. Но дед не позволил внукам пристрелить старого товарища. А тот, и лишенный зрения, исправно исполнял работу пастуха. Острый слух и чутьё помогали ему проходить по узким тропам над пропастями. Как же его звали? Шурали увидел лицо деда, узкое, гладкое, дочерна загорелое, с пронзительными фиалковыми глазами. Увидел он и пастушьего пса: седая морда, шерсть настолько длинная и густая, что глаз вовсе не видать, только черный блестящий нос и розовый, вываленный между белых клыков, язык. Как же его звали? Нет, дед не давал имён своим собакам. Шурали набрал полную грудь воздуха. Выходит, он может видеть деда и его пса и не может видеть безопасный выход из подземелья? Как бы не так!
Шурали поднялся с колен. Он начал движение вдоль стены подземного зала, время от времени касаясь её ладонью. Когда ладонь провалилась в пустоту, Шурали остановился, потянул ноздрями воздух. Только смрад и ничего кроме смрада. Наверное, этот коридор приведёт его к канализационным сооружениям. Шурали двинулся дальше. Следующий провал в шершавом теле стены встретил его сокрушающей трупной вонью. Голова кружилась. Шурали по инерции сделал пару шагов вперед, споткнулся. По счастью, внезапное падение на груду щебня не обернулось серьёзными увечьями. В зал возвращался ползком. Пятился подобно раку. Поднялся на ноги только после того, как стены справа и слева от него расступились.
Дуновение свежего ветра с лёгкой примесью пороховой гари помогло ему найти верное направление для дальнейшего движения. Нет, света впереди всё ещё не было, зато стены сдвинулись, образуя довольно узкий коридор, а воздух, попадавший в подземелье с улицы, всё время двигался ему навстречу, создавая ощутимый сквозняк. В конце концов мрак подземелья посерел и Шурали смог увидеть пальцы собственных рук, швы каменной кладки, мелкие камушки под ногами.
Так, миновав очередной тёмный зал, Шурали оказался в узком коридоре, заканчивавшемся короткой, ярко освещенной лестницей. По стене коридора пролегала водопроводная труба небольшого сечения со вполне исправным краном. Шурали подкрутил вентиль. Из крана побежала тонкая струйка, достаточно прозрачная, чтобы напиться без опаски. Шурали огляделся в поисках посуды и, не найдя ничего лучшего, достал из рюкзака полупустую бутылку. Возле крана было достаточно светло и он погасил фонарик. Десяток крутых ступеней и вот оно, солнце! Сияет в полную силу, беспрепятственно орошает труп города потоками золота. Блеклая синь небес не затянута больше пыльной пеленой и если смотреть только вверх, то вполне можно вообразить, что войны вовсе и не было. Его окружала кладбищенская, пугающая тишина. Между лопаток потекли струйки холодного пота. Шурали дрогнул. Почему так тихо? Должны же где-то копаться в завалах миротворцы, должен же тарахтеть хоть один двигатель, пиликать рингтон мобильника. Он не слышал даже ставшего привычным крысиного писка. Ну хоть бы кто-нибудь заплакал! Неужели все умерли?
АллахВсемогущий, Всезнающий, Всевышний. Ты обладаешь всеобъемлющим и безграничным знанием всего что будет, было. Только Тебе Одному известно, что происходит в данный момент, то, что скрыто в душах, о чём молчат уста. Знание человека ничтожно по сравнению с тем, что ведомо Тебе, а Тебе ведомо абсолютно всё. Так покажи же ничтожному Шурали, сыну Амаиля, где выход из этого ада?
Словно вняв его мольбе, неподалеку заплакал ребенок. Он не радуется солнышку, но всё ещё жив. Наверное, он слишком мал, чтобы воззвать о помощи к Аллаху или к человеку. Если его в ближайшие же часы не подберут, он умрёт от голода или наступит на мину и истечёт кровью. Какая разница, как умирать, если смерть неизбежна? Щелчок выстрела заставил Шурали отступить в подвал. Ну вот! Всевышний услышал его! Мир снова ожил! За первым щелчком последовал второй. Стреляли из мелкого калибра. Скорее всего, это снайпер. Скорее всего, пуля со стальным сердечником опять пресекла чью-то жизнь. Может быть, того самого ребенка, ведь он, кажется, замолчал? Нет, пожалуй, он всё ещё плачет, но теперь совсем тихо, жалобно, но настойчиво. Зовет кого-то? Молит о спасении? Шурали покинул подвал ползком. Он полз по острым камням, опираясь на ладони и колени. Он миновал арку уцелевшего фасада. Двор дома был завален обломками строений и поломанной мебелью. Из железобетона торчали прутья арматуры. Один из них распорол ему штанину и оцарапал кожу на ноге. Так не годится! Надо себя сберечь для долгого пути. Запах мертвечины усилился. Видимо, этот дворик ещё не навещали спасатели ООН и под завалами всё ещё лежали мертвые люди. А где-то неподалеку снова и снова щелкали винтовочные выстрелы. Но теперь Шурали слышал и голоса. Кто-то отдавал команды на английском языке. А ребенок всё плакал, лепетал, жаловался. Теперь Шурали мог разобрать отдельные слова.
Мама, мамочка, проснись! малыш призывал мать на арабском языке.
Шурали стал пробираться по двору, выверяя каждый шаг, высматривая мины, прислушиваясь. Цементная пыль, обильно политая человеческой кровью, слипалась в плотные комки в его ладонях. Он миновал давнишний завал и оказался в задней части двора. Здесь было полно трупов. С ходу Шурали насчитал дюжину мертвецовмужчин и женщин в гражданской одежде и униформе. Ребенок продолжал плакать, но теперь где-то совсем близко. Подать голос? Собственным криком прекратить его крик? Похоже, дворик подвергся минометному обстрелу. Осколки мин замечательны тем, что могут вовсе не обезобразить убитого ими человека. Рана может быть незаметной для невнимательного взгляда, но смертельной. Шурали переваливался через мертвые тела мужчин и женщин. Шурали вытащил запасные рожки из карманов и переложил их в рюкзак. Потом он снял пропыленную одежду с одного из мертвецов, судя по нашивкамбойца САА. Нательное бельё было лишь слегка перепачкано кровьюнеизвестный парень получил осколочное ранение в шею. Вся его кровь вылилась на камни, почти не запятнав одежду. Несколько минут ушло на переодевание. Карманы мертвеца оказались пусты. Из его рюкзака Шурали забрал пластиковую бутылку с водой и остатки сухого пайка. Мобильный телефон мертвеца был вдребезги разбит. Рядом с неизвестным, подарившим Шурали свою одежду, лежали две девочки. Одетые в камуфляж, с нашивками САА на рукавах, они лежали рядом, сжимая друг друга в объятиях. Однамаленькая и хрупкая, другаякрупная со зрелыми формами взрослой женщины. Но личики у обеих совсем юные и безмятежные. Неужели эти девочки тоже бойцы САА? Не может быть! Скорее всего девчонки ряженные. Пообносились за время войны. Выросли из платьев, и родителям не удалось достать ничего, кроме камуфляжа. При них и оружия нет, и руки не перепачканы порохом. Ребенок плакал совсем рядом, но Шурали всё ещё не видел его. Щелчки выстрелов стали перемежаться короткими автоматными очередями. Вялая перестрелка грозила обернуться нешуточным боем. Надо торопиться!