Я честно пытаюсь обо всем этом думать, но вокруг поднимается суета: раз уж умирать я не собираюсь, меня поспешно готовят к выписке. Доктор Куперман тщательно обследует меня с ног до головы, пропустив разве что мочку левого уха. Выясняется, что переклинило у меня только мозги, а все остальные органы работают как положено.
Отчего тогда у меня все болит?
От падения, говорит доктор и добавляет, усмехаясь собственной шутке: Или, лучше сказать, от его жесткого завершения. От удара у тебя перенапряглись все до одной мышцы. А потом за девяносто шесть часов полной неподвижности они онемели. Это не страшно. Пройдет.
Мои телесные повреждения ограничились сотрясением мозга и вывихом левого плеча. А выжить мне помогла недостаточно отточенная техника ныряния: вместо того чтобы воткнуться в землю головой и насмерть сломать шею или раздробить череп, я приземлился на плечо, которое и приняло на себя основную силу удара.
Мама приносит мне одежду, в которой я поеду домой. Неудивительно, что она мне в самый раз. В конце концов, это же мои вещихотя я и вижу их как в первый раз. Интересно, есть у меня любимая рубашка или заношенная до дыр пара джинсов? Машинамикроавтобус «шевроле» мне тоже не знакома. Дом тоже. Глядя по сторонам, я кое-что узнаю о себе. Например, что мои родители не миллионеры. Что я не люблю постригать траву на лужайке у дома. Хотя, возможно, это обязанность Джонни. В любом случае с меня спроса нетя лежал в коме.
Я вычисляю окно, из которого вылез на крышу. Это просто, потому что ни из какого другого окна на крышу не вылезти. Оно оказывается ниже, чем я ожидал. Это даже обидно. Тоже мне герой: тут и лететь-то всего ничего, а ты умудрился своротить себе мозги.
Едва мама открывает входную дверь, нам навстречу раздается дружное: «Сюрприз!»
Через всю гостиную протянулся самодельный плакат «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, ЧЕМПИОН!».
Грузный мужчиналет ему примерно столько же, сколько маме, по-медвежьи обнимает меня и здоровенными ладонями обхватывает мою голову.
Как же здорово, что ты снова дома, сынок!
Фрэнк, осторожнее! в ужасе восклицает мама. У него сотрясение!
Мужчинамой отец? выпускает меня из объятий, но напора не сбавляет.
Да брось ты, Тина! Что нам, Эмброзам, несколько жалких царапин. И уж тем более Чейзу Эмброзулучшему раннинбеку округа.
Бывшему лучшему раннинбеку, поправляет Джонни. Пап, ты же слышал: доктор сказал, что в этом сезоне Чейз играть не сможет.
Да видали мы таких докторов, презрительно усмехается отец. Весу в нем от силы фунтов сто сорок, а туда же! Потом он обращается к маме: Не превращай Чейза в еще одного слюнтяя, хватит с нас Джонни.
Спасибо, папа, я тебя тоже очень люблю, сухо произносит мой брат.
Фрэнк, а ты что вообще тут делаешь? неожиданно выходит из себя мама. Сколько раз я просила тебя не отпирать нашу дверь своим ключом! Это не твой дом, ты давно уже здесь не живешь.
Но по-прежнему выплачиваю за него ипотеку, ворчливо отвечает отец, а мгновение спустя меняется в лице и с широкой улыбкой заявляет: Да и кроме того, должен же я был поприветствовать нашего героя.
Свалиться с крышито еще геройство, бормочу я себе под нос.
Не знаю, что именно, но что-то в отце меня напрягает. Внешность тут ни при чем. Несмотря на возраст, солидное пузо и уже заметную лысину, он бодр и полон сил. Улыбкасовершенно обворожительная. С первого взгляда он внушает расположение к себе. В этом-то, похоже, и засада. Он не сомневается, что ему все повсюду рады. А это, судя по маминой реакции, далеко не так.
Отец явился не один, а со своим новым семейством: женой по имени Корин, которая на вид ненамного старше моего брата Джонни, и дочкой Элен, моей четырехлетней сводной сестрой. Тогда в больнице мама была права: у Элен нет ничего общего с девочкой в синем платье. Ерунда, конечно, но все равно жалко, что она не стала мостиком, перекинутым из моего прошлого в мое же настоящее.
Я вижу этих людей впервые в жизни, но при этом должен напоминать себе, что они-то меня прекрасно знают. По всему заметно, что встрече со мной они не рады. Корин держится позади моего отца, маленькая девочка цепляется за ее юбку. Обе смотрят на меня так, будто я бомба замедленного действия. Что же такого я им сделал?
Отец явно настроен пообщаться, но мама не намерена долго его терпеть.
Фрэнк, ему надо отдохнуть, говорит она. Так велел врач.
Ну, Чейз же и так отдыхает. Или он тут что, по-твоему, дрова колет?
Ему надо побыть одному, настаивает мама. В своей комнате. В тишине.
Отец тяжело вздыхает.
Упертое же ты создание, говорит он маме, а потом обнимает меня, но уже полегче, чем в первый раз. Здорово, Чемпион, что тебя выпустили из больницы. Ты уж прости, хотелось с тобой это дело отпраздновать, но, сам видишь, медсестра Зануда Он выразительно смотрит в мамину сторону.
Врач правда так сказал, вступаюсь я за маму. Он прописал мне покой, потому что у меня сотрясение мозга.
Сотрясение мозга, издевательским тоном повторяет отец. Я, когда в футбол играл, даже не знаю, сколько раз башкой бился. И ничего: бывало, приложишь к ушибу земли с газона и знай себе дальше бегаешь.
Тут из-за отцовского плеча выглядывает Корин.
Чейз, мы очень рады, что все обошлось. Но нам уже пора. Идем, Фрэнк.
В воздухе повисает тишина. Чтобы прервать напряженную паузу, я наклоняюсь к своей маленькой сестре.
Какая красивая у тебя кукла. Как ее зовут?
Девочка шарахается от меня, как от дикого зверя.
Наконец отец уходит, Корин и Элен следуют за ним. Джонни отправляется куда-то к друзьям, а мама отводит меня на второй этаж, чтобы я немедленно приступил к отдыху, из-за которого только что чуть не разгорелась гражданская война.
Я все вижу будто в первый раз: деревянную лестницу, постеленную на нее дорожку с линялым цветочным орнаментом; узкий, с низким потолком коридор; проломленную посередине дверь в комнату.
Мама не сразу соображает, что такого странного я увидел, но быстро спохватывается и объясняет происхождение пролома:
Это я виновата. Я всегда разрешала вам с друзьями играть дома. Но потом вы стали большими ну или доммаленьким для вас.
Во что играть? спрашиваю я.
В футбол. Соккер. Бадминтон. Да во что угодно. У мамы на глаза наворачиваются слезы, ей больно об этом вспомнить.
В собственной комнате я чувствую себя очень странно. Комната мояв этом нет никаких сомнений. Ее стены обклеены вырезанными из газет заметками про футбольные команды, за которые я выступал, и про победы нашей команды по лакроссу. Заметки иллюстрированы фотографиями, на которых я в полете заношу мяч в очковую зону или принимаю поздравления от ликующих товарищей по команде, чьи лица мне абсолютно не знакомы. На полкахнаградные кубки: Чейзу Эмброзу, самому результативному игроку; Капитану команды; Чемпиону штата То есть я совсем не абы кто.
Остается выяснить, кто именно.
Собравшись с духом, я подхожу к окну. Я был неправдо земли очень даже далеко. У меня были все шансы разбиться насмерть.
Но я вместо этого спланировал прямиком в чужую жизнь. В жизнь кого-то, кто как две капли воды похож на меня, но при этом не я.
Доктор правильно сказал. Мне нужно отдохнуть.
Я сажусь на край кроватисвоей собственной кровати. На тумбочке у изголовья замечаю телефон с треснувшим экраном. Интересно, он был при мне, когда я упал с крыши?
Нажимаю кнопку «домой». Никакой реакции.
Тут же на тумбочке лежит зарядка. Я подключаю провод, и через пару минут экран оживает. На заставкея с двумя мальчишками. Кто они, я не знаю, но судя по позам, мы троеблизкие друзья.
Снимок на телефонеселфи, его сделал парень, запечатленный справа от меня. В центре кадра я, самый мелкий из трех; это неожиданно, потому что рост у меня немаленький и сложение довольно крепкое. Дело происходит на Хэллоуин: позади нас видны малыши в маскарадных костюмах, а к бейсбольной бите, которую я поднял над головой, прилипли ошметки разбитой тыквы.
Экран гаснет. Я еще раз нажимаю кнопку. Снова появляется фото, и мой взгляд намертво приковывают к себе наши три широкие, нагло-самодовольные ухмылки.